Померила ей пульс и, неодобрительно пощелкав языком, распахнула форточку, чтобы впустить свежий воздух. В этот момент в соседней комнате заплакал Костя, и Дашка на пять минут отлучилась туда, чтобы поменять ему памперсы.
А Наташке казалось, что она куда-то плывет. Или дремлет. Или грезит. На щеки стекали капельки растаявшего льда, и было так спокойно, так легко…
Когда она пришла в себя, то оказалось, что уже шесть вечера. Ничего себе, получается, что она провалялась в отключке почти три часа! Рядом с книгой в руках удобно расположилась в кресле Дашка. Заметив, что Наташка подает признаки жизни, она со своей вечной кривой усмешкой сказала:
— С возвращением! Ну, я тебе скажу, ты и спать горазда!
— А как там Костик?
— С ним все в порядке, возится в своем загоне с игрушками, от еды отказался.
— В загоне — это в манеже что ли?
— Не знаю я, как у вас это сооружение называется. Манеж — так манеж.
— Раз есть не хочет, значит, Игорь его все-таки накормил.
— Ху из Игорь?
— Говорит, что его отец. Что они с Ланкой женаты.
— Не фига себе! А изнасилование, венцом которого по легенде и явился сей отрок?
— Вроде бы как ничего не было. Не знаю, Игорь говорит складно, но настолько неприятный тип, ты бы его видела! Хочет, чтобы я отсюда свинтила и как можно скорее, потому что мешаю его планам в отношении Ланы и Кости. У меня от всего, что он наговорил, в голове сейчас такая каша!
— Я думаю! А сестрицу твою где носит?
— Не знаю, она сказала, что придет поздно, попросила, чтобы я не волновалась.
— Замечтательно! Тебе, значит, мало того, что с ее сыном разбираться, так еще и ее мужа выслушивать приходится! В следующий раз, я тебя умоляю, не доводи себя до такого состояния, я тебя прошу! И учти, если еще раз попытаешься на меня упасть, здесь будет не один труп, а два! В тебе сейчас весу под центнер, а во мне честных сорок шесть кило. Чувствуешь разницу?
— Да что-то я совсем расклеилась, это верно. Слушай, я тебе одну вещь скажу, только пообещай, что не будешь смеяться, ладно?
— Ну, так и быть, что там у тебя еще приключилось?
— Дашка, я пока спала — описалась. На самом деле. Такой позор! Сейчас придется белье постельное менять и матрац сушить, а то так и буду спать на мокром.
— Что-то мне это подозрительно, мать. Я, конечно, слышала о том, что у беременных с контролем над мочевым пузырем не всегда в порядке, но думаю, что здесь дело в другом. У тебя живот не тянет?
— А ты что, думаешь, что…
И в этот момент Наталья поняла, что вот оно, началось! Живот на самом деле побаливал, словно она за обедом съела что-нибудь не то. Значит, у нее просто отошли воды! Вот глупая, совершенно об этом забыла!
Наталья засуетилась, попыталась подняться, но Дарья велела ей лежать и не «дрыгаться без нужды». По Наташкиным указаниям Дашка собрала ей с собой необходимые в роддоме вещи, потом помогла дойти до ванной и принять душ. Странно, Наташка стояла сейчас перед ней абсолютно голая, но не испытывала не малейшего смущения, словно Дашка в этот момент была ей не подругой, а мамой. После этого Дарья сняла испорченное постельное белье и зашвырнула его в бак стиральной машины, в последний раз проверила содержимое Наташкиной сумки и набрала ноль-три.
Пообщавшись примерно с полминуты с диспетчером, Дашка повесила трубку.
— Ну что, скоро приедут?
— Не-а, тебе еще ждать и ждать.
— То есть?
— У тебя между схватками слишком большие интервалы. Вот как станут хотя бы полчаса, тогда заберут. Я им, конечно, сказала, что у тебя сегодня подскочило давление, только им, по-моему, по барабану. Так что подождем немного, а потом я снова позвоню.
— Слушай, а если у меня только ночью все совсем начнется, что же делать?
— Насколько я помню, рожать ночью — это вообще любимое женское занятие. Чтобы враги не увидели и все такое. Осмелюсь тебе напомнить, что «скорую» можно с таким же успехом вызвать и ночью. И вообще, гагара, ты что, думаешь, что я тебя сейчас брошу и поеду праздновать дальше? Вот уж дудки, мой ковбой сегодня обойдется без меня, тем более что давно пора его слегка помариновать, а то еще загордится, чего доброго!
— Слушай, а что мне сейчас делать?
— Ну, мать, не знаю. Попробуй еще поспать.
— Да ты что, у меня теперь не получится.
— Тогда походи по квартире, говорят, помогает.
— Да ну тебя!
— А я серьезно, между прочим. Я тут на днях в «Спид-инфо» одну интересную заметочку прочла, так там целый метод открыли — роды стоя. То есть ходишь, ходишь, ходишь, а потом скрючиваешься, как тебе удобнее, и рожаешь. Можешь смеяться — большинство дам раком встают, вроде как это поза удобнее всего оказывается.
— Ой, Дашка, ты как что скажешь — так хоть стой, хоть падай, ей Богу! Ты меня сейчас представить можешь раком? У меня же живот в коленки упрется!
— Слушай, через несколько часов ты сама сможешь мне рассказать, в какой позе как рожается, а пока извини — что узнала, то и рассказываю!
Так, с шуточками и смешками, правда, слегка нервными, девчонки досидели до двух часов ночи. Ланка домой так и не пришла, видимо, решила заночевать где-нибудь еще. Наталья всполошилась, что еще чуть-чуть, и она отправится в роддом, а Костик останется один, на что Дарья ей резонно заметила, что рано или поздно его драгоценная мамаша заявится домой, и ничего с ним даже за полдня одиночества криминального не произойдет. Разве что памперсы уделает. А для Ланки надо просто оставить записку, чтобы она тоже не гадала, где носит Наташку.
Где-то часов в пять утра схватки у Натальи стали происходить примерно раз в сорок минут, и Дарья снова набрала номер «скорой». В шесть часов Наталья уже распрощалась с Дашкой, едва стоящей на ногах от бессонной ночи, и находилась в предродовой палате, ожидая долгожданной развязки.
* * *
Мягкое солнышко плясало на лице, согревая своими лучиками слегка озябший от ветра нос. Все-таки такого солнца, как ранней весной, больше не почувствуешь ни в одно время года. Парадокс — вокруг снег, лужи, слякоть и холод, а сверху веет такой благодатью, что хочется запрокинуть голову, и стоять так, пока на лицо не вскарабкаются рыжие веснушки. Хотя, сказать по правде, веснушки Наталье не шли. С ними она становилась похожей на деревенскую девушку с какой-нибудь картины Кустодиева — пышнотелую, с томным, «коровьим» выражением глаз. Впрочем, это ее сейчас волновало меньше всего. Март подходил к концу. Такой тяжелый, и такой прекрасный.
Впрочем, все это ерунда. Главное — вот он, посапывающий в коляске сверток со смешно сморщенным личиком, как у маленького гнома. Почему она назвала его Мишей, Наталья и сама не знала. Просто когда увидела его, то поняла: это Миша, а не Гоша или какой-нибудь там Сережа. Отчество решила ему дать Павлович. Звучит красиво, по крайней мере. Отчество Алексеевич Наталья даже не рассматривала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
А Наташке казалось, что она куда-то плывет. Или дремлет. Или грезит. На щеки стекали капельки растаявшего льда, и было так спокойно, так легко…
Когда она пришла в себя, то оказалось, что уже шесть вечера. Ничего себе, получается, что она провалялась в отключке почти три часа! Рядом с книгой в руках удобно расположилась в кресле Дашка. Заметив, что Наташка подает признаки жизни, она со своей вечной кривой усмешкой сказала:
— С возвращением! Ну, я тебе скажу, ты и спать горазда!
— А как там Костик?
— С ним все в порядке, возится в своем загоне с игрушками, от еды отказался.
— В загоне — это в манеже что ли?
— Не знаю я, как у вас это сооружение называется. Манеж — так манеж.
— Раз есть не хочет, значит, Игорь его все-таки накормил.
— Ху из Игорь?
— Говорит, что его отец. Что они с Ланкой женаты.
— Не фига себе! А изнасилование, венцом которого по легенде и явился сей отрок?
— Вроде бы как ничего не было. Не знаю, Игорь говорит складно, но настолько неприятный тип, ты бы его видела! Хочет, чтобы я отсюда свинтила и как можно скорее, потому что мешаю его планам в отношении Ланы и Кости. У меня от всего, что он наговорил, в голове сейчас такая каша!
— Я думаю! А сестрицу твою где носит?
— Не знаю, она сказала, что придет поздно, попросила, чтобы я не волновалась.
— Замечтательно! Тебе, значит, мало того, что с ее сыном разбираться, так еще и ее мужа выслушивать приходится! В следующий раз, я тебя умоляю, не доводи себя до такого состояния, я тебя прошу! И учти, если еще раз попытаешься на меня упасть, здесь будет не один труп, а два! В тебе сейчас весу под центнер, а во мне честных сорок шесть кило. Чувствуешь разницу?
— Да что-то я совсем расклеилась, это верно. Слушай, я тебе одну вещь скажу, только пообещай, что не будешь смеяться, ладно?
— Ну, так и быть, что там у тебя еще приключилось?
— Дашка, я пока спала — описалась. На самом деле. Такой позор! Сейчас придется белье постельное менять и матрац сушить, а то так и буду спать на мокром.
— Что-то мне это подозрительно, мать. Я, конечно, слышала о том, что у беременных с контролем над мочевым пузырем не всегда в порядке, но думаю, что здесь дело в другом. У тебя живот не тянет?
— А ты что, думаешь, что…
И в этот момент Наталья поняла, что вот оно, началось! Живот на самом деле побаливал, словно она за обедом съела что-нибудь не то. Значит, у нее просто отошли воды! Вот глупая, совершенно об этом забыла!
Наталья засуетилась, попыталась подняться, но Дарья велела ей лежать и не «дрыгаться без нужды». По Наташкиным указаниям Дашка собрала ей с собой необходимые в роддоме вещи, потом помогла дойти до ванной и принять душ. Странно, Наташка стояла сейчас перед ней абсолютно голая, но не испытывала не малейшего смущения, словно Дашка в этот момент была ей не подругой, а мамой. После этого Дарья сняла испорченное постельное белье и зашвырнула его в бак стиральной машины, в последний раз проверила содержимое Наташкиной сумки и набрала ноль-три.
Пообщавшись примерно с полминуты с диспетчером, Дашка повесила трубку.
— Ну что, скоро приедут?
— Не-а, тебе еще ждать и ждать.
— То есть?
— У тебя между схватками слишком большие интервалы. Вот как станут хотя бы полчаса, тогда заберут. Я им, конечно, сказала, что у тебя сегодня подскочило давление, только им, по-моему, по барабану. Так что подождем немного, а потом я снова позвоню.
— Слушай, а если у меня только ночью все совсем начнется, что же делать?
— Насколько я помню, рожать ночью — это вообще любимое женское занятие. Чтобы враги не увидели и все такое. Осмелюсь тебе напомнить, что «скорую» можно с таким же успехом вызвать и ночью. И вообще, гагара, ты что, думаешь, что я тебя сейчас брошу и поеду праздновать дальше? Вот уж дудки, мой ковбой сегодня обойдется без меня, тем более что давно пора его слегка помариновать, а то еще загордится, чего доброго!
— Слушай, а что мне сейчас делать?
— Ну, мать, не знаю. Попробуй еще поспать.
— Да ты что, у меня теперь не получится.
— Тогда походи по квартире, говорят, помогает.
— Да ну тебя!
— А я серьезно, между прочим. Я тут на днях в «Спид-инфо» одну интересную заметочку прочла, так там целый метод открыли — роды стоя. То есть ходишь, ходишь, ходишь, а потом скрючиваешься, как тебе удобнее, и рожаешь. Можешь смеяться — большинство дам раком встают, вроде как это поза удобнее всего оказывается.
— Ой, Дашка, ты как что скажешь — так хоть стой, хоть падай, ей Богу! Ты меня сейчас представить можешь раком? У меня же живот в коленки упрется!
— Слушай, через несколько часов ты сама сможешь мне рассказать, в какой позе как рожается, а пока извини — что узнала, то и рассказываю!
Так, с шуточками и смешками, правда, слегка нервными, девчонки досидели до двух часов ночи. Ланка домой так и не пришла, видимо, решила заночевать где-нибудь еще. Наталья всполошилась, что еще чуть-чуть, и она отправится в роддом, а Костик останется один, на что Дарья ей резонно заметила, что рано или поздно его драгоценная мамаша заявится домой, и ничего с ним даже за полдня одиночества криминального не произойдет. Разве что памперсы уделает. А для Ланки надо просто оставить записку, чтобы она тоже не гадала, где носит Наташку.
Где-то часов в пять утра схватки у Натальи стали происходить примерно раз в сорок минут, и Дарья снова набрала номер «скорой». В шесть часов Наталья уже распрощалась с Дашкой, едва стоящей на ногах от бессонной ночи, и находилась в предродовой палате, ожидая долгожданной развязки.
* * *
Мягкое солнышко плясало на лице, согревая своими лучиками слегка озябший от ветра нос. Все-таки такого солнца, как ранней весной, больше не почувствуешь ни в одно время года. Парадокс — вокруг снег, лужи, слякоть и холод, а сверху веет такой благодатью, что хочется запрокинуть голову, и стоять так, пока на лицо не вскарабкаются рыжие веснушки. Хотя, сказать по правде, веснушки Наталье не шли. С ними она становилась похожей на деревенскую девушку с какой-нибудь картины Кустодиева — пышнотелую, с томным, «коровьим» выражением глаз. Впрочем, это ее сейчас волновало меньше всего. Март подходил к концу. Такой тяжелый, и такой прекрасный.
Впрочем, все это ерунда. Главное — вот он, посапывающий в коляске сверток со смешно сморщенным личиком, как у маленького гнома. Почему она назвала его Мишей, Наталья и сама не знала. Просто когда увидела его, то поняла: это Миша, а не Гоша или какой-нибудь там Сережа. Отчество решила ему дать Павлович. Звучит красиво, по крайней мере. Отчество Алексеевич Наталья даже не рассматривала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73