В углу стояла широкая старенькая тахта, рядом на маленьком столике горой лежали кисти, карандаши, стояла немытая чашка из-под кофе, металлический кофейник с черными потеками, тут же на тарелочке лежали хлеб и колбаса. У окна стоял мольберт с начатой картиной, изображавшей, видимо, уголок Москвы. Несколько больших портретов маслом стояли, прислоненные к стене. Старенькие, облезлые стулья дополняли обстановку.
— Батюшки, что у нас тут творится! — схватился за голову Зернов. — И придут дамы.
Сердюк махнул рукой.
— Дело какое… А вот выпить есть у вас?
— Выпить нет, — растерянно посмотрел на Игоря Зернов. — Я как-то… признаться, запамятовал, — и тут же суетливо прибавил: — Давайте я спущусь, не возражаете?
Он опять обращался к Игорю.
— Ради бога! Вы хозяин, — улыбнулся тот. — А мы пока приберем тут.
Зернов был какой-то потерянный и нервный. И это начинало беспокоить Игоря. Тем более что тот все время настороженно следил за каждым движением Сердюка и обращался с ним как-то опасливо и отчужденно. Видимо, и Сердюк заметил эту перемену и тоже насторожился. Реплики его становились все суше и короче, безоблачное настроение явно портилось.
Когда Зернов, наконец, ушел, Сердюк задумчиво сказал:
— Хозяин наш чего-то не того. Задергался. И вообще бабами он не увлекается.
— А нам с ним детей не крестить, — беззаботно возразил Игорь. — Крыша над головой есть, и ладно.
Сердюк нахмурился.
— Ладно, да не очень.
— У вас что-нибудь получше есть? — весело осведомился Игорь. — Тогда предлагайте.
— А ты парень, я погляжу, того, — Сердюк усмехнулся. — Шустрый.
Игорь многозначительно подмигнул.
— Я не только шустрый. Я еще и деловой. И всю Москву знаю. Где чего — будьте спокойны.
Доверительный и залихватский тон его, видимо, понравился Сердюку. Он огляделся и презрительно заметил:
— Художник тоже мне! Они, говорят, тыщи гребут. А этот… с хлеба на квас. Вот сегодня я был у одного…
Он вдруг запнулся и не очень естественно воскликнул, решив, видно, перевести разговор на другую тему:
— А картин он нарисовал до черта! И сколько же за это ему платят?
— Чужие рублики считаю, когда они моими становятся, — засмеялся Игорь, тоном, однако, давая понять, что речь тут идет вовсе не о воровстве, и, в свою очередь, спросил: — А где ж это вы были сегодня?
Но Сердюка не так-то просто было вызвать на откровенность. Улыбка вдруг стерлась с его узкого лица, он остро взглянул на Откаленко и отрезал:
— Где был, там меня нет.
— Но обстановочка понравилась?
— Будь здоров! — рассеянно ответил Сердюк, что-то обдумывая про себя. — А с виду совсем человек незаметный.
«Неужели ограбил кого-то? — подумал Игорь. — Его надо брать сегодня же. Такого водить нельзя, сорвется. И тогда…» Ему стало страшно от одной мысли, что Сердюк останется на свободе. Нет, нет, что угодно, только не это! В нем чувствовалась такая сильная и злая воля, такая бездушная, совсем звериная жестокость, сейчас лишь слегка прикрытая напускным добродушием, что даже ему, Откаленко, привыкшему ко многому, становилось не по себе. «Скорей бы приехала группа», — лихорадочно думал он.
— А гости твои не подведут? — спросил вдруг Сердюк, и в голосе его Игорю послышалось что-то новое, что-то, видимо, решенное.
— Будьте спокойны. А что?
— А то, — медленно произнес Сердюк. — Мы им один сюрприз устроим.
Тихо-тихо было на кладбище и уже совсем темно.
Внезапно Косой насторожился, прислушался, потом поднялся со скамейки и, потянувшись, лениво, совсем спокойно сказал:
— Ну, а теперь посчитаемся.
— Это в каком смысле?
У Васьки страшно задергалась щека, и он по привычке зажал ее рукой.
— А вот в каком…
Косой вдруг развернулся и с силой ударил Ваську кулаком в висок. В кулаке был зажат нож, Косой бил рукояткой.
Васька со стоном повалился на землю, а Косой уже сидел на нем и, захлебываясь от долго сдерживаемой ярости, почти шипел ему в лицо:
— Продать захотел?.. Мусором стал?.. Не уйдешь теперь…
Его всего трясло.
— Получай, сука!..
Косой размахнулся ножом. Удар! Над кладбищем пронесся короткий и отчаянный человеческий крик:
— А!..
В тот же момент Косой услышал за спиной торопливые шаги. Он приподнялся, вглядываясь в темноту, и спросил резко:
— Олежка, ты?
— Я, я!..
Чья-то фигура, непохожая, высокая, мелькнула за оградой ближайшей могилы.
Косой, пригибаясь, отскочил в сторону, споткнулся обо что-то и упал, больно ударившись плечом о скамейку. Нож выпал из руки, искать его в темноте было бесполезно. И, разрывая на груди рубаху, он выхватил из-за пазухи маленький пистолет, мутно блеснула в руке перламутровая рукоятка.
— Встань, Косой! Встань, говорю! — услышал он чей-то прерывистый, взволнованный голос. — И бросай оружие!
Перед ним вырос силуэт человека, и слова его звучали так грозно, с таким гневом, что у Косого исчезли последние сомнения. Это был совсем не тот человек, которого он ждал, который должен был прийти и принести лопату, чтобы закопать Ваську,
И в этот момент раздался слабый, неуверенный голос Васьки:
— Я… я встану… я хочу встать…
Он стал медленно подниматься с земли и вдруг заплакал короткими, злыми всхлипами.
— Я ему… сейчас… — бормотал Васька, борясь с непослушным своим телом.
Косой почувствовал, как туманится мозг, слепая ярость охватила его.
— Врешь… — заскрипел он зубами. — Не встанешь…
Он вытянул руку с пистолетом.
И в тот же миг, вместе с гулким раскатом выстрела, метнулся на него, на пистолет, на выстрел только что возникший перед ним человек, и Косой задохнулся от навалившейся на него тяжести.
А Васька тихо, без стона, опустился на землю.
И тут около него вдруг возник другой человек — бледный, трясущийся, весь перепачканный в земле Олег Полуянов.
— Васька… Ну, Вася… — затряс он его за плечо и, стуча зубами, глотая слезы, все повторял: — Ну, Вася…
В это время два тела, скрученные в тугой, потный жгут, катались по земле. Косой впился зубами в чужое плечо, бил ногами, а руками тянулся к горлу. Он чувствовал: тот сильнее, чувствовал по вздувшимся мышцам, по ответным ударам, по кажущейся неловкости навалившегося на него тела. Только бы дотянуться до горла… И вот одной рукой он уже впился в него, человек захрипел, на миг ослабли его руки. Косой попытался вскочить, думая уже только о том, чтобы бежать, туда, в спасительную темноту, в лес, забиться там, исчезнуть… Он приподнялся на второй, свободной руке, рванулся в сторону… И тут вдруг рука подломилась, непонятная сила завернула ее за спину, хрустнуло с дикой болью плечо, и Косой плашмя рухнул на землю, теряя сознание.
— Зови людей, — прохрипел Виталий, обращаясь к затихшему Полуянову. — Зови всех… кого встретишь… Ну, живо…
Он оперся трясущимися руками о землю, собираясь подняться, и вдруг нащупал в развороченной траве маленький пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Батюшки, что у нас тут творится! — схватился за голову Зернов. — И придут дамы.
Сердюк махнул рукой.
— Дело какое… А вот выпить есть у вас?
— Выпить нет, — растерянно посмотрел на Игоря Зернов. — Я как-то… признаться, запамятовал, — и тут же суетливо прибавил: — Давайте я спущусь, не возражаете?
Он опять обращался к Игорю.
— Ради бога! Вы хозяин, — улыбнулся тот. — А мы пока приберем тут.
Зернов был какой-то потерянный и нервный. И это начинало беспокоить Игоря. Тем более что тот все время настороженно следил за каждым движением Сердюка и обращался с ним как-то опасливо и отчужденно. Видимо, и Сердюк заметил эту перемену и тоже насторожился. Реплики его становились все суше и короче, безоблачное настроение явно портилось.
Когда Зернов, наконец, ушел, Сердюк задумчиво сказал:
— Хозяин наш чего-то не того. Задергался. И вообще бабами он не увлекается.
— А нам с ним детей не крестить, — беззаботно возразил Игорь. — Крыша над головой есть, и ладно.
Сердюк нахмурился.
— Ладно, да не очень.
— У вас что-нибудь получше есть? — весело осведомился Игорь. — Тогда предлагайте.
— А ты парень, я погляжу, того, — Сердюк усмехнулся. — Шустрый.
Игорь многозначительно подмигнул.
— Я не только шустрый. Я еще и деловой. И всю Москву знаю. Где чего — будьте спокойны.
Доверительный и залихватский тон его, видимо, понравился Сердюку. Он огляделся и презрительно заметил:
— Художник тоже мне! Они, говорят, тыщи гребут. А этот… с хлеба на квас. Вот сегодня я был у одного…
Он вдруг запнулся и не очень естественно воскликнул, решив, видно, перевести разговор на другую тему:
— А картин он нарисовал до черта! И сколько же за это ему платят?
— Чужие рублики считаю, когда они моими становятся, — засмеялся Игорь, тоном, однако, давая понять, что речь тут идет вовсе не о воровстве, и, в свою очередь, спросил: — А где ж это вы были сегодня?
Но Сердюка не так-то просто было вызвать на откровенность. Улыбка вдруг стерлась с его узкого лица, он остро взглянул на Откаленко и отрезал:
— Где был, там меня нет.
— Но обстановочка понравилась?
— Будь здоров! — рассеянно ответил Сердюк, что-то обдумывая про себя. — А с виду совсем человек незаметный.
«Неужели ограбил кого-то? — подумал Игорь. — Его надо брать сегодня же. Такого водить нельзя, сорвется. И тогда…» Ему стало страшно от одной мысли, что Сердюк останется на свободе. Нет, нет, что угодно, только не это! В нем чувствовалась такая сильная и злая воля, такая бездушная, совсем звериная жестокость, сейчас лишь слегка прикрытая напускным добродушием, что даже ему, Откаленко, привыкшему ко многому, становилось не по себе. «Скорей бы приехала группа», — лихорадочно думал он.
— А гости твои не подведут? — спросил вдруг Сердюк, и в голосе его Игорю послышалось что-то новое, что-то, видимо, решенное.
— Будьте спокойны. А что?
— А то, — медленно произнес Сердюк. — Мы им один сюрприз устроим.
Тихо-тихо было на кладбище и уже совсем темно.
Внезапно Косой насторожился, прислушался, потом поднялся со скамейки и, потянувшись, лениво, совсем спокойно сказал:
— Ну, а теперь посчитаемся.
— Это в каком смысле?
У Васьки страшно задергалась щека, и он по привычке зажал ее рукой.
— А вот в каком…
Косой вдруг развернулся и с силой ударил Ваську кулаком в висок. В кулаке был зажат нож, Косой бил рукояткой.
Васька со стоном повалился на землю, а Косой уже сидел на нем и, захлебываясь от долго сдерживаемой ярости, почти шипел ему в лицо:
— Продать захотел?.. Мусором стал?.. Не уйдешь теперь…
Его всего трясло.
— Получай, сука!..
Косой размахнулся ножом. Удар! Над кладбищем пронесся короткий и отчаянный человеческий крик:
— А!..
В тот же момент Косой услышал за спиной торопливые шаги. Он приподнялся, вглядываясь в темноту, и спросил резко:
— Олежка, ты?
— Я, я!..
Чья-то фигура, непохожая, высокая, мелькнула за оградой ближайшей могилы.
Косой, пригибаясь, отскочил в сторону, споткнулся обо что-то и упал, больно ударившись плечом о скамейку. Нож выпал из руки, искать его в темноте было бесполезно. И, разрывая на груди рубаху, он выхватил из-за пазухи маленький пистолет, мутно блеснула в руке перламутровая рукоятка.
— Встань, Косой! Встань, говорю! — услышал он чей-то прерывистый, взволнованный голос. — И бросай оружие!
Перед ним вырос силуэт человека, и слова его звучали так грозно, с таким гневом, что у Косого исчезли последние сомнения. Это был совсем не тот человек, которого он ждал, который должен был прийти и принести лопату, чтобы закопать Ваську,
И в этот момент раздался слабый, неуверенный голос Васьки:
— Я… я встану… я хочу встать…
Он стал медленно подниматься с земли и вдруг заплакал короткими, злыми всхлипами.
— Я ему… сейчас… — бормотал Васька, борясь с непослушным своим телом.
Косой почувствовал, как туманится мозг, слепая ярость охватила его.
— Врешь… — заскрипел он зубами. — Не встанешь…
Он вытянул руку с пистолетом.
И в тот же миг, вместе с гулким раскатом выстрела, метнулся на него, на пистолет, на выстрел только что возникший перед ним человек, и Косой задохнулся от навалившейся на него тяжести.
А Васька тихо, без стона, опустился на землю.
И тут около него вдруг возник другой человек — бледный, трясущийся, весь перепачканный в земле Олег Полуянов.
— Васька… Ну, Вася… — затряс он его за плечо и, стуча зубами, глотая слезы, все повторял: — Ну, Вася…
В это время два тела, скрученные в тугой, потный жгут, катались по земле. Косой впился зубами в чужое плечо, бил ногами, а руками тянулся к горлу. Он чувствовал: тот сильнее, чувствовал по вздувшимся мышцам, по ответным ударам, по кажущейся неловкости навалившегося на него тела. Только бы дотянуться до горла… И вот одной рукой он уже впился в него, человек захрипел, на миг ослабли его руки. Косой попытался вскочить, думая уже только о том, чтобы бежать, туда, в спасительную темноту, в лес, забиться там, исчезнуть… Он приподнялся на второй, свободной руке, рванулся в сторону… И тут вдруг рука подломилась, непонятная сила завернула ее за спину, хрустнуло с дикой болью плечо, и Косой плашмя рухнул на землю, теряя сознание.
— Зови людей, — прохрипел Виталий, обращаясь к затихшему Полуянову. — Зови всех… кого встретишь… Ну, живо…
Он оперся трясущимися руками о землю, собираясь подняться, и вдруг нащупал в развороченной траве маленький пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66