Ему показалось, что Хохмачев и Сергеев окончательно сбиты с толку.
За столиком сидел немолодой седоватый грузин в черном костюме, белой рубашке и с массивной золотой заколкой на «версачевском» галстуке. Ледогоров подумал, что все кавказцы падки на сочетание черного и золотого. Нукзар сделал приглашающий жест.
— Александр, если я не ошибаюсь?
— Да, — Ледогоров сел. — Не ошибаетесь.
Нукзар поманил официантку.
— Вино? Водка? Чахохбили? Шашлык?
Ледогоров покачал головой.
— Когда мне передали о встрече, я как раз обедал. Только кофе.
Нукзар не стал спорить.
— Кофе, — бросил он официантке. — И сладостей принеси.
Ресторан был оформлен в чисто русском, а точнее, советском стиле, но кухня уже была кавказской. Ледогоров подумал, что, кто платит, тот и музыку выбирает.
Нукзар отпил вина из широкого бокала и растянул губы в улыбке.
— Ну? Что вас привело ко мне?
Говорил он чисто, без акцента. Внешность его была не броской, но где-то внутри ощущалась опасность и чувство превосходства над всеми окружающими. Ледогоров подумал, что зря пришел. Все было уже кончено.
— У нас с вами есть общая проблема. Хочу предложить решить ее совместно.
Нукзар снова отпил «Киндзмараули» и склонил голову набок.
— Я говорю о Кобалии, — не дождавшись другой реакции, продолжил Ледогоров. — Не думаю, что вы уютно себя чувствуете, пока он на свободе. Кроме того, он стрелял в вашего человека.
Нукзар молчал. Ледогоров достал специально купленную пачку «Мальборо» и закурил.
— Мне кажется, что его задержание решило бы много вопросов. Ведь, если с ним что-нибудь случится, то это немедленно будет связано с вашим именем. Вам это явно не нужно, а возможностей найти его у вас больше. Мы можем помочь друг другу.
Нукзар рассмеялся. Громко и откровенно. В этом смехе исчез один из руководителей железной дороги, седой, благообразный бизнесмен. Остался ржущий наглый и опасный бандит. Ледогоров до боли хрустнул пальцами свободной от сигареты руки.
— Странные вы все, — Нукзар наконец закашлялся и снова пригубил вино. — Вы думаете, что если мы ссоримся, то будем вкладывать друг друга. Думаете, у нас общая проблема. Думаете, мы можем друг другу помогать. — Он снова усмехнулся. — Херня! Вы как дети. Вы ничего не понимаете и понимать не можете!
Голос его стал ленивым, как у уставшего твердить одно и то же школьного учителя.
— У меня нет проблем. Мальчики перестрелялись? Помирятся. Просто не поняли друг друга. У меня все хорошо. Я не урка какой-нибудь, а руководитель крупного предприятия. Я с твоими генералами шашлык кушаю, а ты мне предложения делать решил. Мне просто интересно стало, что какой-то оперишка от меня хочет. Это у тебя проблемы. Увольняют тебя. Потому что Зураб хитрее оказался. Это у вас у всех проблемы, раз я вас по двести баксов оптом скупаю, раз живу как хочу, раз мы сильнее, а таких неугомонных как ты, у вас выплевывают, словно зернышки от граната.
Ледогоров сидел и смотрел на улыбающееся снисходительно лицо и с удивлением понимал, что не чувствует злости, не закипает, не впадает в бешенство. Было просто грустно от того, что Нукзар прав и возразить ему особо было нечего. Грузин вытер губы крахмальной салфеткой.
— А когда что-то идет не так, ну как с Зурабом, то нам просто везет. Знаешь, почему он сбежал? Потому что Бог за нас. Он всегда за тех, кто сильнее. — Салфетка полетела на скатерть. — Хочешь еще что-нибудь сказать?
— Нет, — Ледогоров встал. — Жаль, что ты оказался не так умен, как говорили.
Можно было заорать, сказать что-то обидное, пообещать страшные кары, броситься в драку, наконец, но все это уже было бы признанием поражения. Оставалось только красиво уйти. Ледогоров повернулся и пошел между столиками. Проклятый костюм все-таки был тесноват. Пришлось расстегнуть пиджак.
— Если что, заходи. Мне нужны носильщики.
Он не обернулся.

* * *
Терпкая жидкость кольнула губу, защипала язык, царапнула горло и теплым шариком скользнула вниз. Ледогоров замер, прислушиваясь к себе. В «Василисе» было пусто и тихо. Ксения, пристально глянув на него, налила коньяк и ушла в подсобку. Он сидел и крутил перед собой ополовиненную рюмку. Ничего не произошло. Он попытался вспомнить, когда пил последний раз. Привычно шуршал вентилятор. Жужжали мухи. До назначенного Семеном срока оставалось чуть менее получаса. Ледогоров спокойно допил коньяк и сам удивился будничности этого момента. Было вкусно, приятно, легко, но больше не хотелось. Он закурил, встал и пошел к выходу. В дверях на него налетел Югов.
— Ты откуда?
— Дежурю. Сигареты кончились. На «Сопке» кто-то Жереха застрелил. Только что. Прямо в лоб из «пээма».
Что-то холодно резануло в животе.
— А ты куда такой нарядный?
— Работу нашел.
— Хорошую.
— На штуку в месяц. Так что: прощай, ментовка!
Югов, как всегда, странно усмехнулся.
— Не зарекайся. Ладно, я побежал.
Ледогоров вышел на Маяковского. Солнце палило нещадно. Пот капал на серую ткань костюма. Он дошел до Баскова и повернул направо. Странный БОМЖ Петр Николаевич брел навстречу с мешком бутылок. Увидев — отвернулся. Значит, узнал. Просто не в курсе, что теперь можно не соблюдать конспирацию. На Восстания горячий ветер пылил сваленным в кучи песком. Бока новых труб в котловане белели как ребра ископаемого динозавра. Ледогоров едва на поскользнулся на каких-то досках, повернул в сторону «Чернышевской» и пошел, слегка ослабив галстук. Теперь солнце скрылось за домами. Кто-то тронул за плечо. Лицо девицы в мини-юбке и футболке было знакомо.
— Вы меня узнаете? Я Света. Света Туманова. Подруга Димы Солодова. «Джипа».
Наконец Ледогоров вспомнил. Компания с Баскова. Машина Любашева.
Прошло десять дней, а уже из другой жизни.
— Узнал. Привет.
— Товарищ начальник! Помогите! В городе у какого-то начальника «джип» угнали. Димку вчера на Суворовский забрали. Избили и требуют машину вернуть. А вы же знаете — он не угонщик!
Ледогоров молчал. Она схватила его за рукав.
— Поможете?
Он едва покачал головой.
— Я увольняюсь.
Она сникла.
— Как же теперь?
— Есть другие сотрудники.
Она сникла еще больше и пошла прочь. Шагах в пяти обернулась.
— Вы… Вы просто были нормальный.
Идя по Восстания, Ледогоров думал, что «нормальный» — самый странный комплимент, который получал, что надо купить жвачку, что Жереха ему не жалко, что он придет в офис минута в минуту, что Зураб уже не остановится ни перед чем и что это именно Зураб переходит перед ним дорогу.
Кобалия наискось перебирался через наспех закопанную траншею посреди улицы. Он был в том же черном пиджаке и джинсах. Ледогоров подумал, что он идет как раз со стороны «Сопки», что он явно придерживает что-то справа на поясе, когда Зураб добрался до тротуара и повернул на Манежный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50