Только и утешало, что приметы шантажиста и его подручного ровным счетом ничего не сказали Праховой. Тут уж Миша глядел в оба и твердо уверился, что ни тот ни другой соседке Миркина не знакомы.
Однако зачем ей требовалась информация? Каковы истинные отношения, связывающие ее с Борисом? Их характер? Глубина? Что-то здесь крылось, что-то заслонялось нагороженными ширмами. А если допустить…
Но тут Токарев вошел в Управление, и то приятель окликнул, чтобы рассказать смешную байку, то встретилась бывшая жена, ныне вызывавшая в Мише судорогу неприязни, то (чтобы уж покончить с соседями) он занялся уехавшим геологом, – и начавшее копошиться полу-сомнение, четверть-подозрение против Праховой расплылось и смазалось.
В кабинете Пал Палыча Токарев появился в разгар обсуждения, какие правила жизни установило для Кибрит начальство, пока история не завершится.
Миша послушал-послушал и негодующе воздел руки:
– И это – обеспечение безопасности?! Эти вшивые предосторожности?!.. Зинаида Яновна, вам надо уехать в надежное место! Немедленно!
– Тогда уж вместе с вами, Пал Палычем и Шуриком, – нахмурилась Зиночка. – Позже туда переберутся другие сотрудники с семьями, которые боятся уголовников, – и отвернулась к Знаменскому: – Скажи, его сообщение с Миркиным… оно возможно?
– Маловероятно.
– Возможно! – запальчиво возразил Токарев. – У меня был случай, и сколько ни бились, канал связи работал!
Знаменский кивнул: случаи бывали.
– Сегодня на допрос заберу Миркина сюда и оставлю во внутренней тюрьме, – решил он.
– Хоть шерсти клок, – проворчал Миша и уселся на диванную пружину.
Присутствие дамы замкнуло ему уста, готовые изрыгнуть проклятие, но определенных телодвижений и гримас избегнуть не удалось. И он первый засмеялся, оправясь от неожиданности.
– Вы изменили прическу, – заметил он, когда Кибрит собралась уходить.
– Бравада перед лицом опасности. – Зиночка бодро улыбнулась и продемонстрировала классический реверанс.
Оставшись одни, мужчины помолчали. Токарев вспомнил, что Пал Палыч ждет доклада.
– Я застал только Прахову. Ничего не сказала и не скажет. А сосед Миркина – тот румяный парень – он геолог. И, по-видимому, часто ездит в районы приисков.
– Гм…
– К тому же сегодня утром спешно отбыл. Я звонил на работу – узнать, когда вернется. Там мне к слову сказали, что он попросил ускорить командировку, которая намечалась только через неделю.
– Гм…
Они еще немного поговорили о геологе и о Миркине. Требование шантажиста протереть весы недвусмысленно указывало на золото-сырец. Экстренно проведенная экспертиза подтвердила: да, Миркин взвешивал дома шлих.
Но вряд ли он покупал золотой песок для себя – не тянул на крупного дельца. Очевидно, посредничал только, получая от подлинного покупателя комиссионные – «парное».
* * *
К тому же выводу склонялся и Приезжий. При всей недалекости Чистодела был он хитроват, по-своему предусмотрителен и впрямь немало знал о Борисе Миркине (в частности, проследил, где тот живет, видел Настю, слыхал кое-что о Праховой).
Приезжий быстро и сноровисто «выпотрошил» его. Понял, что сам барабанщик нового купца подыскать не в состоянии не то что за три дня, но и за три года. И посему единственный скорый способ сбыть товар – добраться до купца, имевшего дело с Миркиным.
– Едем на квартиру к твоему приятелю, – объявил он.
– Зачем? – вытаращился Чистодел.
– Некогда мне, понял? Работать надо напролом. Соседей трясти.
– Да влетим же!
– Не влетим. Есть у меня липовый мандат. Сгодится.
– Ох, рискованно…
– Цыц!
– Ну хоть вперед покушаем?
«Покушаем, дорогой. Выпивка тебе удивительно на пользу».
…Они покуривали в подъезде наискосок от старого дома, куда влекло Приезжего охотничье чутье.
«Удобное местечко. Отсюда все видно, а в случае чего – сквозной ход во двор».
– Вон та дверь, третий этаж, правая квартира, – указал Чистодел.
– Ясно. Первым идешь ты.
– Хо-хо! – почесал в затылке барабанщик. – А если засада?
– Именно потому. Рассуждай: зайду я, «руки вверх», пощупали, на брюхе золото. Все. Теперь смотри, заходишь ты, спрашиваешь: «Здесь ли жил Боря Миркин?»
– Зачем?! Я мосгаз или жэк, чего-нибудь проверить…
– А там милиция? Какой ты жэк? Как тогда выкручиваться? Ты же умный мужик, ты соображай.
– Вот я и соображаю: спрошу Миркина, а мне – «руки вверх»…
– Так на здоровье! Ты чистенький. Слушай, какая легенда. Познакомился ты с Борей в пивной и по пьяному делу одолжил он тебе десятку. Сейчас ты зашел в пивную, а какой-то парень говорит, забрали Борю. Ты спросил, где он живет, и принес долг. Думал жене отдать или мамаше. Честный человек, понимаешь?
– Честный человек… Это, пожалуй, ничего. Погодите, – спохватился он, – да ведь у Бориса ни жены, ни мамаши!
– А тебе-то откуда знать, ты почти не знаком!
Трудно Чистоделу, да еще в подпитии противиться влиянию Приезжего. Доверие ему лестно и мордой в грязь ударить неохота, но заячья натура подрагивает:
– Вот влип я с вами… Всегда было раз-раз, товар – деньги – товар, а тут началась прямо «Индийская гробница»…
– Что?
– Кино такое раньше было.
– Хорошее кино?
– Хорошее.
– Вот и у нас будет хорошее кино, барабанщик!
С последним проблеском непокорства Чистодел мотнул головой:
– Тогда парное прибавьте… Еще два процента.
– Жирновато… Ну да ладно, нравишься ты мне… Значит, понял? Идешь в боевую разведку. Бей в барабан и не бойся! А выйдешь – топай в пивную и жди меня. Час, два – как уж получится. Сюда не суйся, в подъезд, даже не оглядывайся! Ясно?
Не все было ясно Чистоделу, но «боевая разведка» – звучало. Он приосанился и пошел.
А Приезжий, запалив новую сигарету, ждал. Скоро ли выйдет? Не тронется ли следом вон та машина с подремывающим шофером? Не устремится ли за барабанщиком какой-нибудь неприметный гражданин? До пивной четыре с половиной квартала, на этом пути надо безошибочно определить, нет ли слежки за домом Миркина.
* * *
Если б время и тревога не так жали на Пал Палыча, он позаботился бы куда фундаментальнее подготовиться ко второму допросу Миркина. Опросил бы сослуживцев и знакомых; узнал, с кем, из-за чего и в какой форме тот ссорился; говорил ли, как ему рисуется его будущее; что любил читать и так далее и тому подобное – словом, получил бы представление о внутреннем мире подследственного. Оно и практически было полезно и удовлетворяло всегдашнему стремлению Пал Палыча понять. Даже ярого злодея.
Но не по формуле «понять – значит простить». Тут его не раз предостерегала мать (квалифицированный психиатр), ежедневно вникавшая в глубины психологии своих пациентов. Она считала, что Бехтерев справедливо утверждал, будто некоторые душевные болезни заразительны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Однако зачем ей требовалась информация? Каковы истинные отношения, связывающие ее с Борисом? Их характер? Глубина? Что-то здесь крылось, что-то заслонялось нагороженными ширмами. А если допустить…
Но тут Токарев вошел в Управление, и то приятель окликнул, чтобы рассказать смешную байку, то встретилась бывшая жена, ныне вызывавшая в Мише судорогу неприязни, то (чтобы уж покончить с соседями) он занялся уехавшим геологом, – и начавшее копошиться полу-сомнение, четверть-подозрение против Праховой расплылось и смазалось.
В кабинете Пал Палыча Токарев появился в разгар обсуждения, какие правила жизни установило для Кибрит начальство, пока история не завершится.
Миша послушал-послушал и негодующе воздел руки:
– И это – обеспечение безопасности?! Эти вшивые предосторожности?!.. Зинаида Яновна, вам надо уехать в надежное место! Немедленно!
– Тогда уж вместе с вами, Пал Палычем и Шуриком, – нахмурилась Зиночка. – Позже туда переберутся другие сотрудники с семьями, которые боятся уголовников, – и отвернулась к Знаменскому: – Скажи, его сообщение с Миркиным… оно возможно?
– Маловероятно.
– Возможно! – запальчиво возразил Токарев. – У меня был случай, и сколько ни бились, канал связи работал!
Знаменский кивнул: случаи бывали.
– Сегодня на допрос заберу Миркина сюда и оставлю во внутренней тюрьме, – решил он.
– Хоть шерсти клок, – проворчал Миша и уселся на диванную пружину.
Присутствие дамы замкнуло ему уста, готовые изрыгнуть проклятие, но определенных телодвижений и гримас избегнуть не удалось. И он первый засмеялся, оправясь от неожиданности.
– Вы изменили прическу, – заметил он, когда Кибрит собралась уходить.
– Бравада перед лицом опасности. – Зиночка бодро улыбнулась и продемонстрировала классический реверанс.
Оставшись одни, мужчины помолчали. Токарев вспомнил, что Пал Палыч ждет доклада.
– Я застал только Прахову. Ничего не сказала и не скажет. А сосед Миркина – тот румяный парень – он геолог. И, по-видимому, часто ездит в районы приисков.
– Гм…
– К тому же сегодня утром спешно отбыл. Я звонил на работу – узнать, когда вернется. Там мне к слову сказали, что он попросил ускорить командировку, которая намечалась только через неделю.
– Гм…
Они еще немного поговорили о геологе и о Миркине. Требование шантажиста протереть весы недвусмысленно указывало на золото-сырец. Экстренно проведенная экспертиза подтвердила: да, Миркин взвешивал дома шлих.
Но вряд ли он покупал золотой песок для себя – не тянул на крупного дельца. Очевидно, посредничал только, получая от подлинного покупателя комиссионные – «парное».
* * *
К тому же выводу склонялся и Приезжий. При всей недалекости Чистодела был он хитроват, по-своему предусмотрителен и впрямь немало знал о Борисе Миркине (в частности, проследил, где тот живет, видел Настю, слыхал кое-что о Праховой).
Приезжий быстро и сноровисто «выпотрошил» его. Понял, что сам барабанщик нового купца подыскать не в состоянии не то что за три дня, но и за три года. И посему единственный скорый способ сбыть товар – добраться до купца, имевшего дело с Миркиным.
– Едем на квартиру к твоему приятелю, – объявил он.
– Зачем? – вытаращился Чистодел.
– Некогда мне, понял? Работать надо напролом. Соседей трясти.
– Да влетим же!
– Не влетим. Есть у меня липовый мандат. Сгодится.
– Ох, рискованно…
– Цыц!
– Ну хоть вперед покушаем?
«Покушаем, дорогой. Выпивка тебе удивительно на пользу».
…Они покуривали в подъезде наискосок от старого дома, куда влекло Приезжего охотничье чутье.
«Удобное местечко. Отсюда все видно, а в случае чего – сквозной ход во двор».
– Вон та дверь, третий этаж, правая квартира, – указал Чистодел.
– Ясно. Первым идешь ты.
– Хо-хо! – почесал в затылке барабанщик. – А если засада?
– Именно потому. Рассуждай: зайду я, «руки вверх», пощупали, на брюхе золото. Все. Теперь смотри, заходишь ты, спрашиваешь: «Здесь ли жил Боря Миркин?»
– Зачем?! Я мосгаз или жэк, чего-нибудь проверить…
– А там милиция? Какой ты жэк? Как тогда выкручиваться? Ты же умный мужик, ты соображай.
– Вот я и соображаю: спрошу Миркина, а мне – «руки вверх»…
– Так на здоровье! Ты чистенький. Слушай, какая легенда. Познакомился ты с Борей в пивной и по пьяному делу одолжил он тебе десятку. Сейчас ты зашел в пивную, а какой-то парень говорит, забрали Борю. Ты спросил, где он живет, и принес долг. Думал жене отдать или мамаше. Честный человек, понимаешь?
– Честный человек… Это, пожалуй, ничего. Погодите, – спохватился он, – да ведь у Бориса ни жены, ни мамаши!
– А тебе-то откуда знать, ты почти не знаком!
Трудно Чистоделу, да еще в подпитии противиться влиянию Приезжего. Доверие ему лестно и мордой в грязь ударить неохота, но заячья натура подрагивает:
– Вот влип я с вами… Всегда было раз-раз, товар – деньги – товар, а тут началась прямо «Индийская гробница»…
– Что?
– Кино такое раньше было.
– Хорошее кино?
– Хорошее.
– Вот и у нас будет хорошее кино, барабанщик!
С последним проблеском непокорства Чистодел мотнул головой:
– Тогда парное прибавьте… Еще два процента.
– Жирновато… Ну да ладно, нравишься ты мне… Значит, понял? Идешь в боевую разведку. Бей в барабан и не бойся! А выйдешь – топай в пивную и жди меня. Час, два – как уж получится. Сюда не суйся, в подъезд, даже не оглядывайся! Ясно?
Не все было ясно Чистоделу, но «боевая разведка» – звучало. Он приосанился и пошел.
А Приезжий, запалив новую сигарету, ждал. Скоро ли выйдет? Не тронется ли следом вон та машина с подремывающим шофером? Не устремится ли за барабанщиком какой-нибудь неприметный гражданин? До пивной четыре с половиной квартала, на этом пути надо безошибочно определить, нет ли слежки за домом Миркина.
* * *
Если б время и тревога не так жали на Пал Палыча, он позаботился бы куда фундаментальнее подготовиться ко второму допросу Миркина. Опросил бы сослуживцев и знакомых; узнал, с кем, из-за чего и в какой форме тот ссорился; говорил ли, как ему рисуется его будущее; что любил читать и так далее и тому подобное – словом, получил бы представление о внутреннем мире подследственного. Оно и практически было полезно и удовлетворяло всегдашнему стремлению Пал Палыча понять. Даже ярого злодея.
Но не по формуле «понять – значит простить». Тут его не раз предостерегала мать (квалифицированный психиатр), ежедневно вникавшая в глубины психологии своих пациентов. Она считала, что Бехтерев справедливо утверждал, будто некоторые душевные болезни заразительны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25