– Откройте, – командирски донеслось с лестницы. – Уголовный розыск!
Настя скинула цепочку, отперла два замка, не отве­чая на приветствие, бросила гостю под ноги тряпку, чтобы не наследил по свежему полу. И, лишь когда тот добросовестно пошаркал ботинками, позвала:
– Антонина Валериановна! К нам угрозыск!
Настя умела сказать – а хозяйка понять. И не поспе­шила навстречу «угрозыску», а лишь величественно воз­никла в проеме двустворчатой двери. Токарева впускали в апартаменты через небольшую, так сказать, подсобную дверь, которая вела к повседневно-обжитому Антониной Валериановной углу, нового же посетителя приглашали в парадную часть помещения.
Тигриной своей походкой он преодолел коридор, на ходу изображая казенную деловитость и занятость:
– Прошу прощения, что беспокою. Из МУРа, – и мельком из руки показал удостоверение. – Мне надо кое-что узнать о Миркине, которого мы арестовали. Разу­меется, все останется между нами.
Прахова пристально и с удовольствием рассматривала гостя. Облик его до мелочей соответствовал портрету, нарисованному Токаревым.
– Ну что ж, если вы гарантируете секретность… Прошу.
Вошли.
– Старые люди – старые вещи, – пояснила она, видя, как забегали глаза Приезжего. – Настя, милая, передвинь ширму.
Вдобавок ко всему, что и так поразило Приезжего дворцовой, по его мнению, роскошью, в обозримое про­странство был включен сияющий рояль, завершивший обстановку парадной гостиной.
Разумеется, Приезжему доводилось лицезреть не толь­ко приисковые халупы или стандартные новостройки. Случалось, заносила его судьба и в богатейшие дома, где интерьер во всеуслышание кричал, что госбанком тут попросту подтираются. Но то были интерьеры «иного поколения», интерьеры-выскочки. У Праховой же овеяло его душу чем-то невиданным, музейно-ностальгическим.
Смешения антикварных стилей (от трех мужей) он не уловил. Ему и в голову не пришло, что окружающее похоже на безграмотную декорацию, перегруженную рек­визитом.
Как деревенский мальчишка в барских покоях, взи­рал он на круглый стол черного дерева, упиравшийся в пол львиными лапами, а в центре увенчанный лампой, ножку которой обвивал бронзовый (львиный же, вероят­но) хвост. Вокруг стола парковались такие же черномазые кресла и тоже на лапах и обитые лиловой материей, названия которой Приезжий не придумал бы и под пыткой (да может, оно уже и утрачено в век синтетики).
А по периметру гостиной, выгороженной из странной этой комнаты-зала, хороводились комоды с резьбой; шка­фы, в дверцы которых ловко были всобачены из дерева другого цвета сцены то ли придворной, то ли рыцарской жизни; хрупкие этажерки, выдерживавшие однако вес лаковых шкатулок, фарфоровых и хрустальных ваз.
А потолок – мать честная! – где-то прямо в поднебе­сье, и на нем балуются голозадые с крылышками амурчики, не сильно даже и закопченные.
– Так жили когда-то все культурные и обеспеченные люди, – улыбнулась Прахова, довольная произведенным впечатлением.
Приезжий спохватился, что выбивается из роли:
– Нас интересуют друзья и близкие знакомые Миркина. Вы, наверное, много бываете дома, видели, кто приходил…
– Присаживайтесь, молодой человек. Думаю, разго­вор будет длинный.
– Мерси, – поддавшись салонной обстановке, по­благодарил он, несколько озадаченный тоном превос­ходства, который взяла старуха. – Однако обстоятельства заставляют, знаете ли, спешить.
– Не спешите, голубчик, в вашем деле спешка не всегда уместна… Не могу сказать, что определенно ждала подобного визита, но я вам рада.
– Очень приятно. – Приезжий достал блокнот и ка­рандаш. – Какие у вас были отношения с Миркиным?
– Самые отличные. Он вырос у меня на глазах.
– Значит, вы в курсе, кто его друзья и прочее? Не было, к примеру, зубных врачей или техников?
– Насколько догадываюсь, вас интересуют люди, покупавшие у Бориса золото.
– Вы их знаете?!
– Ах, как вы торопитесь, как торопитесь!
Приезжий положил карандаш и, отключившись от амуров и львиных лап, приказал себе мобилизоваться. И, во-первых, действительно не гнать лошадей. Это не экспертша. Старуха мягко стелет, но какая-то она… взор орлиный, лишнего слова не вытянешь… кремень-старуха, и нечем ее взять за горло – кроме как рукой. Но тогда надо учитывать Настю: маячит где-то поблизости. Не расставаясь с половой щеткой.
А во-вторых, держать в уме то, что на минуту-две вытеснили здешние неожиданные красоты: и старуху и Настю наверняка уже расспрашивали о связях Миркина. Правда, Чистодел клялся, что те Бориса не выдадут, он, дескать, имел к ним доверие. (Но по той же причине он и Приезжего отговаривал соваться к Праховой). Надо вне­сти ясность.
– Те сведения, что вы сообщили следствию, надо сказать, недостаточны.
Прахова прижмурилась хитро:
– Вы имеете в виду нашу беседу с Михаилом Кон­стантиновичем?
– В частности, – согласился Приезжий, опасаясь, что его берут на пушку.
– Михаил Константинович мне не понравился, – хмыкнула Прахова. – Не располагал к откровенности.
– Очень, очень надеюсь, что мне повезет больше! – в эту фразу Приезжий вложил максимум доступного ему обаяния.
Прахова снова прижмурилась.
– Возможно, – протянула она. – Я всегда предпочи­тала брюнетов.
«Этак разговор получится длиннее длинного. Может быть, старуха развлекается от нечего делать?»
– В целом вы мне нравитесь, – продолжала Прахо­ва. – И внушаете доверие. Но для полной уверенности… как ваша фамилия?
– Пархоменко. Сергей Сергеевич, – представился Приезжий, начиная внутренне яриться.
– Не покажете ли еще раз свой служебный мандат?
– Мадам, это смешно! – Он достал удостоверение и снова мельком показал его. – Не хотелось беспокоить пожилую женщину, поэтому я пришел сам, но если у вас мания бдительности, вас вызовут на Петровку. И мы поговорим там!
– Нельзя ли поближе, голубчик? – невозмутимо про­говорила мадам.
Приезжий поднес удостоверение к глазам Праховой. Та сноровисто придержала его рукой, попробовала ног­тем фотографию и хихикнула:
– Документик фальшивый.
Приезжий выдернул удостоверение, отступил.
– Вы меня оскорбляете при исполнении служебных обязанностей! – рявкнул он.
– Всем вы хороши, вот только манеры, манеры… Настя, телефон!
Тотчас под левой рукой хозяйки возник аппарат.
– Я ведь могу легко проверить, – она опустила ла­донь на трубку.
Не хотелось Приезжему устраивать побоище с двумя бабами, ох, не хотелось. Чутье подсказывало ему, что Прахова что-то знает, чего угрозыску не сообщила. Одна­ко какую игру ведет старуха сейчас?
– Мадам, – пригасив тяжелыми веками полыхание кавказских глаз, произнес он умиротворяюще, – вы толь­ко отнимаете у меня драгоценное время!
Прахова, пристально наблюдая за гостем, на ощупь набрала 02.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25