Военная служба ему понравилась. Полк стоял в Варшаве, и он всегда с
удовольствием рассказывал о красавицах панночках и молодцеватых панах.
Вообще о пребывании в Варшаве он часто вспоминал, говоря, что лучшее время
своей молодости провел именно там. Затем полк был переведен на север России
в Ярославль. Здесь, на балу у губернатора, он встретился со своей первой
женой Надеждой Васильевной Скульской, дочерью одного из богатейших помещиков
Любимского уезда. Красавец поручик очень понравился молодой хорошенькой
девушке, сам увлекся ею и, несмотря на нежелание ее отца, с помощью крестной
матери Нади на ней женился.
Первый год своей женитьбы, по выходе в отставку, он жил у крестной матери
своей жены, так как отец не хотел принимать в дом непокорную дочь и зятя, но
когда у них родилась дочь Вера, то сердце старика смягчилось и молодые
переехали к нему, где для них было приготовлено отдельное помещение.
Обедать, ужинать и пить чай они должны были со стариком, довольно
взбалмошным и вдобавок находившимся под влиянием домоправительницы Марии
Григорьевны, тощей, злой девы, от которой всегда пахло деревянным маслом и
какой-то кислятиной. Приглаженные ее волосы блестели, как начищенные сапоги,
маленькие злые глазки то и дело бегали, никогда нельзя было заметить их
выражения. Говорила она таким сладким, медовым голосом, что Георгия
Христофоровича всегда тошнило от ее разговоров, причем употребляла всегда
слова: "Ангел мой, серафим мой, сахарный мой".
Много, много приходилось терпеть молодой парочке от этой особы, которая
совсем была не рада появлению молодой хозяйки, борясь за свое могущественное
влияние на старика, который по привычке всех бар не любил себя очень
беспокоить. Он предоставлял суд и расправу над подчиненными старостам и
экономкам вроде Марии Григорьевны, умевшим успокаивать и усыплять барскую
совесть, если бы она вздумала кое-когда заговорить. Георгий Христофорович
вспоминал, как старик наказал его и жену по следующему доносу Марии
Григорьевны. Георгию Христофоровичу, жившему на юге и западе России, очень
были не по вкусу тяжелые блюда, подаваемые за обедом и ужином тестя. Так
называемое сладкое тесто, рубцы и толокно - привычные кушанья северян - он
совершенно не мог переваривать. Стол помещичий в те времена отличался
изобилием мясных, тяжелых блюд. И вот раз, выйдя из-за обеда, Георгий
Христофорович, отправляясь с женой на свою половину, сказал: "Удивительно,
как это папаша не умеет совсем заказывать стол, подумай только, каково
справиться с такой программой: щи кислые с гречневой кашей, солонина, пирог
с ливером, котлеты с горошком, потом еще соус из печенок, телятина и блины!
Ведь это прямо ужасно! При этом он всегда обижается, когда не ешь всего, а я
решительно не могу справиться даже с половиной обеда". Эти слова были
услышаны Марией Григорьевной и переданы с прибавлениями. В результате во
время чая Василий Николаевич вдруг гаркнул во всю мочь: "Ну, говори теперь
при дочке и зяте, что они про меня говорили? Что я из ума выжил и не умею не
только что своим имением управлять, а даже и стола заказывать? Ну, говори,
стерва!" Трепещущая Мария Григорьевна пробовала отнекиваться, но старик на
этот раз не размяк, а, грозно стукнув по столу кулаком, опять закричал: "Ну,
говори, не ври, окаянная, нечего лисьим хвостом следы заметать!" Надежда
Васильевна сидела бледная, трепещущая. Бросая умоляющие взгляды то на отца,
то на Георгия Христофоровича, который сначала молчал, но затем, вскочив со
стула, подошел к тестю и громко закричал: "Папаша, советую вам прекратить
эту унизительную для всех нас сцену, посмотрите на Надю, надо ее поберечь,
ведь она в интересном положении. Извините, что напоминаю вам об этом, но при
ее хрупком здоровьи надо воздержаться при ней от всяких криков и сцен".
- Ах ты, щенок, мерзавец!
- Возьмите свои слова назад, папаша, или я сумею постоять за себя и не
позволю никому оскорблять себя!
- Батюшки, убьет, архангелы, уморит! - завизжала Мария Григорь-
евна.
- Вон отсюда, негодяйка, сплетница! - неожиданно вскочивши с места,
вскричала Надежда Васильевна.- Прочь отсюда!
Мария Григорьевна предпочла выйти и, приложив ухо к двери, стала
подслушивать интересующую ее сцену.
- Папаша, если вы желаете, я расскажу вам все, что было сказано Георгием,-
сказала Надежда Васильевна. И повторила от слова до слова все, что было
сказано мужем. Василий Николаевич как-то ничего не нашелся сказать, он,
покачивая головой, бормотал:
- Ай да детушки, приехали изжить меня, спасибо.
- Никому нет нужды изживать вас, папаша,- сказал Георгий Христофорович,- а
вот вам мой искренний совет - прогоните вы вон эту поганку, Марию
Григорьевну, она зажилась у вас и только знает вас расстраивает, а еще
лучше, позвольте нам с женой снять квартиру в Любиме и поселиться там. Если
вам угодно будет нас видеть, то присылайте за нами экипаж, четыре версты
мигом проедем, но согласитесь сами, что повторение подобных сцен крайне
нежелательно да и вредно для Нади.
- Ого! Ишь чего выдумал - опозорить меня на всю губернию! Станут говорить,
что зять с дочерью Василия Николаевича Скульского по квартирам шатаются,
знать, хорош Василий Николаевич. Нет, брат, шалишь! И тебя с дочерью не
отпущу, и Марью не прогоню. Будет так, как я хочу. С сегодняшнего дня шесть
недель будет вам повар готовить щи, солонину, телятину и блины. Вот вам мой
сказ, так и будет, и никуда не отпущу вас, и из головы выкиньте.
И действительно, старик выдержал свое обещание и проморил детей на этой
однообразной пище.
Спустя полгода после этого родился у Георгия Христофоровича сын Василий,
спустя год - дочь Клавдия, умершая через две недели после рождения. Здоровье
Надежды Васильевны, надорванное суровым образом жизни еще и в девичьем
возрасте, с выходом замуж постепенно ухудшалось. Сцены между отцом и мужем
ее удручали, и она таяла, как свечка. Рождение третьего ребенка не прошло ей
даром, она скончалась через три недели после родов, оставив молодого вдовца
с двумя детьми - Верой пяти лет и Васей четырех.
Но недолго пришлось вдоветь Георгию Христофоровичу. Старик Скульский,
оплакивающий свою единственную дочь, после ее смерти резко переменил
обращение с зятем, стал очень мягок с ним и начал заговаривать, что надо ему
жениться, чтоб найти мать детям, а себе надежного друга. Сначала Георгий
Христофорович и слышать не хотел о женитьбе, но затем предоставил свекру
сватать ему, кого он хочет, ибо любить другую женщину так, как любил свою
первую жену, не может и не будет.
В восемнадцати верстах от Скульских было имение А. П. Филисова, брата
генерала Сергея Порфирьевича Филисова, героя 1812 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19