Адамс повернулся к коменданту.
— Майор, — сказал он, — по-вашему, я совершил ошибку, но то, что должно произойти здесь, это — убийство.
— Молчать! Краснокожий не мальчик, он сам знает, чего хочет. Он выбрал! Баста!
Адамс взглянул на индейца. На лице вождя промелькнула едва заметная усмешка. Взгляды дакоты и белокурого парня на мгновение встретились, и индеец почти незаметно шевельнул веком, как бы говоря: «Предоставь это дело мне». Адамс отошел в сторону. В этот момент раздалось два выстрела. Адамс оглянулся. Он увидел в руке майора еще дымящийся револьвер. В нескольких метрах от него стоял Роуч. Рука лейтенанта была в крови, револьвер валялся на земле.
— Я предотвратил нарушение слова, — сказал седовласый майор. — Лейтенант Роуч, вы же знали, что индейцу гарантирована неприкосновенность до порога!
Послышались нелестные для лейтенанта возгласы. Теперь Адамсу стало ясно, что случилось. Вероломный Роуч хотел выстрелить в индейца. Майор выстрелом выбил из его руки револьвер. Адамса это порадовало. Майор оказался человеком слова.
Смит приказал открыть ворота. Караульный медленно распахнул обе створки. Солдаты и вольные всадники расположились по обе стороны ворот. Некоторые вскочили на коней и выехали за ворота, чтобы отрезать путь индейцу. Несколько человек разместились у бойниц палисада, причем сделали это с неохотой, только по особому приказу майора: они не надеялись, что, находясь там, смогут принять участие в предстоящей пальбе.
Вождь тоже готовился, правда, никто ничего не мог понять в этих приготовлениях. Ружье в кожаном чехле он пытался привязать к волосяной петле, накинутой на шею животного. Жеребец, казалось, не соглашался со своим хозяином. Он дергал головой, танцевал на месте, бил неподкованным копытом и даже пытался укусить ружье. Повод рванул его морду назад. Буланый взвился на дыбы, дал свечку… Словом, всадник и животное представляли собой зрелище, которое заставило забиться сильнее сердце каждого наездника. Конь прижал уши и скосил глаза так, что засверкали белки. Все это не сулило ничего хорошего.
Криками «хо», «хе», «черт возьми» сопровождали мужчины это волнующее представление. Все они были хорошими наездниками, многие из них были ковбоями. Они знали толк в объездке диких коней. Спортивный интерес и естественное чувство товарищества пробудилось в них, когда они увидели искусство вождя. Без стремян, держась одними шенкелями, сидел он на коне, который вставал на дыбы, лягался и, как лютый тигр, щелкал зубами. Наконец Буланый свалился и принялся кататься по земле у самых ворот. Вождь вовремя спрыгнул. Весь напружинившись, он ждал момента, когда жеребец, которому мешало привязанное на шее ружье, снова встанет на ноги. И вот упрямый дьявол поднялся. В тот же миг всадник снова был на его спине.
Солдаты и вольные всадники подумали, что вот теперь-то индеец и попытается проскочить в ворота, и приготовились. Но мустанг бросился назад, внутрь двора. Там выхода не было. Он принялся скакать вокруг башни и блокгаузов. Казалось, всадник утратил над ним власть. Буланый рвался наружу, и никто не сомневался, что он попытается выскочить через открытые ворота. Вольные всадники, что были верхами за воротами, сомкнулись в плотную цепь. У Адамса, как и у всех, возникла мысль, что весь этот спектакль с непокорным конем и борющимся всадником только уловка, которая должна способствовать индейцу на полном галопе проскочить за ворота.
Мужчины уже вскинули ружья, их пальцы легли на спусковые крючки, как вдруг сверху, с башни, раздался непонятный вопль. Удивление? Испуг? Ликование? Или предостережение? Должно быть, что-то случилось на заднем дворе. Топот смолк.
Дозорные у палисада, которым была видна задняя часть двора, громко вскрикнули, и одновременно снова послышался бешеный топот. Показался Буланый, но… без всадника.
Жеребец как вихрь пронесся в ворота, пробив цепь всадников. Те тотчас повернули коней и бросились за ним в погоню, раскручивая на скаку лассо. Но никакое лассо уже не могло настичь коня. Мустанг играл со своими преследователями, дразнил их, то останавливаясь, то снова пускаясь вскачь.
— Ослы! — прокаркал кто-то. Адамс обернулся и увидел позади себя близнецов Томаса и Тэо.
С башни снова раздался крик. За ним — выстрел и опять крик. Джим высунулся со своей площадки, точно хотел броситься вниз.
— Смотрите! Смотрите! — кричал он. — Индеец в воде! Удрал через палисад!
Солдаты и вольные всадники, которые еще оставались во дворе, взревели. Караульные у палисада уже сыпали по реке залп за залпом. Адамс бросился по лестнице на вышку к Джиму.
— Эй! — крикнул он — Что же тут произошло? Как краснокожему удалось перемахнуть через палисад?
Джим, продолжая стрелять по реке, отрывисто отвечал:
— Краснокожая бестия! Ну можно ли было подумать! На заднем дворе свалился со своего коня… Ну, думаю, свернул себе шею, и кричу, чтобы ловили коня… Краснокожий лежал словно мертвый… И вдруг вскочил… разбегается и прыгает на палисад… как пума… Хватается руками за острия… взлетает над ними… Я еще не могу стрелять, не могу из-за майора, с его дурацкой идеей… А краснокожий с палисада — в воду… Повезло ему, что вода подошла сейчас под самый палисад… Я выстрелил…
— Не попал?!
— Как же я мог попасть, дружище, если этот хитрюга за палисадом? Отсюда не попадешь. Кривого ружья еще не изобрели!
Адамс посмотрел на реку. Вода в ней в это время года была безумно холодна. Даже дакота недолго выдержит в ней: сердце откажет. Ему придется выйти на берег, и это будет решающий момент. Далеко ли он успел уплыть? Этого никто не знает. Индейцы прекрасно плавают и ныряют. Адамс видел, что небольшой участок берега оцеплен, надо бы установить наблюдение и ниже по течению и выше. Но у Адамса не было желания давать майору советы по этой части.
Ну и хорошо, что краснокожий бежал! Адамс считал это справедливым. Да, Адамсу самому нужно было опасаться дакоту, но он привел его на форт и чувствовал бы себя виноватым, если бы индеец за доверие к слову белого человека заплатил жизнью.
— Краснокожий нас неплохо одурачил и поделом! — высказал Адамс Джиму свое заключение и пошел вниз.
Лестница сторожевой башни вела не только во двор, здесь была еще дверь в кабинет коменданта. Когда Адамс отворил ее, он увидел у окна дочь майора. «Хорошая девушка, — подумал он. — Если бы она только знала, как смешна в этом длинном платье здесь, в прерии!» Он не собирался задерживаться, но Кэт заговорила с ним.
— Краснокожий удрал от нас и его лошадь — тоже, — коротко объяснил Адамс.
— Это просто непостижимо! Неужели краснокожие способны на большее, чем мы?
— Да, бывает и так.
— Мне недавно случилось говорить с генералом Бентином, — продолжала девушка, и Адамсу показалось, что ей хочется произвести на него впечатление таким знакомством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Майор, — сказал он, — по-вашему, я совершил ошибку, но то, что должно произойти здесь, это — убийство.
— Молчать! Краснокожий не мальчик, он сам знает, чего хочет. Он выбрал! Баста!
Адамс взглянул на индейца. На лице вождя промелькнула едва заметная усмешка. Взгляды дакоты и белокурого парня на мгновение встретились, и индеец почти незаметно шевельнул веком, как бы говоря: «Предоставь это дело мне». Адамс отошел в сторону. В этот момент раздалось два выстрела. Адамс оглянулся. Он увидел в руке майора еще дымящийся револьвер. В нескольких метрах от него стоял Роуч. Рука лейтенанта была в крови, револьвер валялся на земле.
— Я предотвратил нарушение слова, — сказал седовласый майор. — Лейтенант Роуч, вы же знали, что индейцу гарантирована неприкосновенность до порога!
Послышались нелестные для лейтенанта возгласы. Теперь Адамсу стало ясно, что случилось. Вероломный Роуч хотел выстрелить в индейца. Майор выстрелом выбил из его руки револьвер. Адамса это порадовало. Майор оказался человеком слова.
Смит приказал открыть ворота. Караульный медленно распахнул обе створки. Солдаты и вольные всадники расположились по обе стороны ворот. Некоторые вскочили на коней и выехали за ворота, чтобы отрезать путь индейцу. Несколько человек разместились у бойниц палисада, причем сделали это с неохотой, только по особому приказу майора: они не надеялись, что, находясь там, смогут принять участие в предстоящей пальбе.
Вождь тоже готовился, правда, никто ничего не мог понять в этих приготовлениях. Ружье в кожаном чехле он пытался привязать к волосяной петле, накинутой на шею животного. Жеребец, казалось, не соглашался со своим хозяином. Он дергал головой, танцевал на месте, бил неподкованным копытом и даже пытался укусить ружье. Повод рванул его морду назад. Буланый взвился на дыбы, дал свечку… Словом, всадник и животное представляли собой зрелище, которое заставило забиться сильнее сердце каждого наездника. Конь прижал уши и скосил глаза так, что засверкали белки. Все это не сулило ничего хорошего.
Криками «хо», «хе», «черт возьми» сопровождали мужчины это волнующее представление. Все они были хорошими наездниками, многие из них были ковбоями. Они знали толк в объездке диких коней. Спортивный интерес и естественное чувство товарищества пробудилось в них, когда они увидели искусство вождя. Без стремян, держась одними шенкелями, сидел он на коне, который вставал на дыбы, лягался и, как лютый тигр, щелкал зубами. Наконец Буланый свалился и принялся кататься по земле у самых ворот. Вождь вовремя спрыгнул. Весь напружинившись, он ждал момента, когда жеребец, которому мешало привязанное на шее ружье, снова встанет на ноги. И вот упрямый дьявол поднялся. В тот же миг всадник снова был на его спине.
Солдаты и вольные всадники подумали, что вот теперь-то индеец и попытается проскочить в ворота, и приготовились. Но мустанг бросился назад, внутрь двора. Там выхода не было. Он принялся скакать вокруг башни и блокгаузов. Казалось, всадник утратил над ним власть. Буланый рвался наружу, и никто не сомневался, что он попытается выскочить через открытые ворота. Вольные всадники, что были верхами за воротами, сомкнулись в плотную цепь. У Адамса, как и у всех, возникла мысль, что весь этот спектакль с непокорным конем и борющимся всадником только уловка, которая должна способствовать индейцу на полном галопе проскочить за ворота.
Мужчины уже вскинули ружья, их пальцы легли на спусковые крючки, как вдруг сверху, с башни, раздался непонятный вопль. Удивление? Испуг? Ликование? Или предостережение? Должно быть, что-то случилось на заднем дворе. Топот смолк.
Дозорные у палисада, которым была видна задняя часть двора, громко вскрикнули, и одновременно снова послышался бешеный топот. Показался Буланый, но… без всадника.
Жеребец как вихрь пронесся в ворота, пробив цепь всадников. Те тотчас повернули коней и бросились за ним в погоню, раскручивая на скаку лассо. Но никакое лассо уже не могло настичь коня. Мустанг играл со своими преследователями, дразнил их, то останавливаясь, то снова пускаясь вскачь.
— Ослы! — прокаркал кто-то. Адамс обернулся и увидел позади себя близнецов Томаса и Тэо.
С башни снова раздался крик. За ним — выстрел и опять крик. Джим высунулся со своей площадки, точно хотел броситься вниз.
— Смотрите! Смотрите! — кричал он. — Индеец в воде! Удрал через палисад!
Солдаты и вольные всадники, которые еще оставались во дворе, взревели. Караульные у палисада уже сыпали по реке залп за залпом. Адамс бросился по лестнице на вышку к Джиму.
— Эй! — крикнул он — Что же тут произошло? Как краснокожему удалось перемахнуть через палисад?
Джим, продолжая стрелять по реке, отрывисто отвечал:
— Краснокожая бестия! Ну можно ли было подумать! На заднем дворе свалился со своего коня… Ну, думаю, свернул себе шею, и кричу, чтобы ловили коня… Краснокожий лежал словно мертвый… И вдруг вскочил… разбегается и прыгает на палисад… как пума… Хватается руками за острия… взлетает над ними… Я еще не могу стрелять, не могу из-за майора, с его дурацкой идеей… А краснокожий с палисада — в воду… Повезло ему, что вода подошла сейчас под самый палисад… Я выстрелил…
— Не попал?!
— Как же я мог попасть, дружище, если этот хитрюга за палисадом? Отсюда не попадешь. Кривого ружья еще не изобрели!
Адамс посмотрел на реку. Вода в ней в это время года была безумно холодна. Даже дакота недолго выдержит в ней: сердце откажет. Ему придется выйти на берег, и это будет решающий момент. Далеко ли он успел уплыть? Этого никто не знает. Индейцы прекрасно плавают и ныряют. Адамс видел, что небольшой участок берега оцеплен, надо бы установить наблюдение и ниже по течению и выше. Но у Адамса не было желания давать майору советы по этой части.
Ну и хорошо, что краснокожий бежал! Адамс считал это справедливым. Да, Адамсу самому нужно было опасаться дакоту, но он привел его на форт и чувствовал бы себя виноватым, если бы индеец за доверие к слову белого человека заплатил жизнью.
— Краснокожий нас неплохо одурачил и поделом! — высказал Адамс Джиму свое заключение и пошел вниз.
Лестница сторожевой башни вела не только во двор, здесь была еще дверь в кабинет коменданта. Когда Адамс отворил ее, он увидел у окна дочь майора. «Хорошая девушка, — подумал он. — Если бы она только знала, как смешна в этом длинном платье здесь, в прерии!» Он не собирался задерживаться, но Кэт заговорила с ним.
— Краснокожий удрал от нас и его лошадь — тоже, — коротко объяснил Адамс.
— Это просто непостижимо! Неужели краснокожие способны на большее, чем мы?
— Да, бывает и так.
— Мне недавно случилось говорить с генералом Бентином, — продолжала девушка, и Адамсу показалось, что ей хочется произвести на него впечатление таким знакомством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110