— Хотелось бы услышать.
— Скажу, если окажется, что я права.
— Скажите мне сейчас. -Нет.
— Я бы предпочел услышать это сегодня.
В этом месте терапевт был заарканен женой тем же способом, каким раньше он поймал на крючок супругов. Она ускользала от ответа, а он пытался выяснить, в же чем состоит ее догадка. Суть же заключалась в том, что в любом случае терапевт проигрывал. Если жена не отгадала, это не имело никакого значения. Если отгадала и сообщит об этом, то нарушит всю процедуру, и план станет неэффективным. Терапевт должен был проигнорировать ее слова и продолжать действовать в соответствии с принятой техникой, однако остановится он не смог.
— Я могу и напридумать, — сказала жена, — так что лучше промолчу. Мои личные, персональные идейки.
— Для меня очень важно узнать о них, если вам не трудно поделиться, — продолжал настаивать терапевт.
— Зачем? Со мной-то вы не делитесь, — улыбнулась жена.
— Я поделюсь, когда получу от вас согласие, — ответил терапевт, строго глядя на супругов. — Поделюсь, можете быть уверены. Но вы оба должны быть готовы выполнить это, — и помолчав, продолжил:
— Но мне бы хотелось услышать вашу догадку.
— А я не собираюсь делиться ею с вами, — засмеялась женщина. — И потом это просто предположение и, возможно, абсолютно ложное.
— Если это холостой выстрел, мы просто забудем ою этом. А вот если вы попали в цель, это мне о многом скажет.
В этот момент супервизор, сидящий за односторонним зеркалом, позвонил терапевту и предложил прекратить расспросы.
— В любом случае, — подытожил терапевт, положив трубку, — моя идея сработает.
— Почему вы так уверены?
— Объяснять я не буду.
— Вы ее уже проверяли раньше? — спросил муж.
— Сработает, — уверено подтвердил терапевт, который, кстати говоря, впервые применял такое. — Но процесс будет нелегким.
Снова наступила тишина, и на сей раз ее прервала жена:
— А почему нелегким?
— Узнаете, когда расскажу. Но выполнение моего плана потребует от вас искренней готовности. От вас, — терапевт указал на жену, — и от вас, — он указал на мужа.
Когда терапевт совершенно уверился, что супруги готовы выполнить все его указания, он изложил им свой план. Лечение было простым. Оно отвечало всем требованиям, необходимым для излечения: это была легко понимаемая инструкция, супруги были в состоянии выполнять его, и оно было тяжелым испытанием, более тяжелым, чем симптом. По существу, следование инструкции делало симптом невозможным, поэтому симптом должен был исчезнуть.
Одно из преимуществ подобного лечения состоит в том, что его можно применять, когда терапевт не знает ни цели, ни функции симптома и не может предложить подходящей гипотезы. Точно такое же задание сработало в случае с парой, в которой жена страдала навязчивой рвотой. Проведя несколько интервью, терапевт не смог обнаружить веской причины существования подобной проблемы. Навязчивая рвота — довольно распространенный симптом в наш век беспорядочного питания, в то время как навязчивое мытье рук — это из века озабоченности гигиеной.
Упомянутую женщину рвало с восемнадцати лет, так что к тридцати одному году у нее была более чем десятилетняя практика. Женщина набрасывалась на гамбургеры, хрустящий картофель и подобного рода пищу, а затем освобождалась от нее рвотой, причем много раз в день. Как и женщина, бесконечно моющая руки, она безрезультатно лечилась у ряда терапевтов. В отличие от предыдущей пациентки у нее была более серьезная проблема; реальная угроза развития болезни, если симптом не будет побежден. Ранее ей был поставлен диагноз нервная анорексия и ее дважды госпитализировали на грани голодной смерти. Даже если бы терапевт прекратил ее рвоту, женщина, начав набирать вес, могла бы снова вернуться к этой практике и опять очутиться в больнице.
Терапевт Роберт Киркхорн попросил мужа прийти на прием с женой. Мистер Киркхорн, в отличие от терапевтов, к которым обращалась женщина, оценил проблему как общую для обоих супругов, а не касающуюся только жены. Одной из причин привлечения к терапий мужа был специфический характер данной проблемы. Женщины, страдающие навязчивой рвотой, обычно говорят не всю правду о своем недуге. Рвота ощущается ими как тайный грех, и поэтому терапевту приходится работать с клиентом, лгущим о частоте и суровости проявлений симптома. Клиент с подобной проблемой, как правило, не выполняет до конца директивы терапевта. Решение включить в процесс терапии мужа клиентки повы-. шало вероятность выполнения директив и правдивости сообщений о частоте рвоты. Участие мужа в выполнении тяжелого задания помогает также уберечь жену от рецидивов, ибо в этом случае ответственность будет уже не персональная, а совместная.
Проблема казалась столь серьезной, что первую встречу решено было провести как консультацию, а не как терапевтический сеанс с контрактом на излечение. Такое решение было принято не только потому, что проблема подобного типа всегда чрезвычайно сложна, но и потому, что данный случай был крайним проявлением проблемы: жену рвало от четырех до двадцати пяти раз ежедневно, рвало в течение десяти лет, рвало даже в больнице, где она лежала, набирая вес в процессе лечения анорексии.
Когда мистер Киркхорн встретился с супругами, они описали ему предыдущее терапевтическое лечение и озабоченность жены по поводу своего состояния. Терапевт попросил описать типичный случай пищевого кутежа и последующей рвоты, чтобы он смог-определить, какую интервенцию следует применить для прекращения столь ревностного телесного самонаказания. «Мне бы хотелось представить себе типичную ситуацию, связанную с объеданием, — начал терапевт. — Я хотел бы иметь детальное описание: что вы думаете до того, как покупаете еду, как вы это планируете, как осуществляете свой план, куда вы идете, чтобы выполнить его и так далее. Выберите любой день и опишите его подробно». "Хорошо, — согласилась жена. — Вчера утром, когда я проснулась, я подумала — впрочем, я это делаю каждый день, — что сегодня буду вести себя хорошо, то есть никакого обжорства. Я планирую, что буду делать во время обеда. Думаю об этом все утро. Даже придумываю всякие хитрости, например, взять с собой мало денег. Мне не хотелось снова обращаться к терапевту и я старалась сама себя остановить, поэтому вчера я решила не объедаться ни в коем случае. Я взяла немного денег на обед и газету, чтобы читать ее в офисе во время обеденного перерыва. Во время перерыва купила в буфете две маленькие порции капустного салата. Это был мой обед. Я принесла мисочки к себе на стол и съела салаты. А потом кто-то сказал: «Не хочешь пойти пообедать?» И я согласилась, подумав, что это, пожалуй, ничего, могу начать и завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60