И я должен выслушивать всю эту чушь, подумал он с тоской, и ему захотелось избить ее, попытавшись при этом вышибить у нее из головы эту идиотскую логику. А ведь во многих вещах, с удивлением подумал он, она не глупа, далеко не глупа.
Подошел Василий Маркович, внимательно вглядываясь в Сергея и в его жену, стараясь определить, в каких они отношениях и можно ли ему возобновить свои ухаживания. Решив, что можно, он отвел Сергея в сторону, и лицо его приняло то доброжелательное выражение, какое оно принимало, когда он начинал цитировать его статьи. Но он, показав глазами на одну из женщин, которые с ним пришли, сказал:
— Эта женщина на тебя глаз положила. Действуй. Верняк.
Это была очень вульгарного вида женщина, и Сергею не только в том настроении, в котором он находился, но и в самом радужном никогда бы не пришло в голову ухаживать за ней. Так, подумал Сергей, он мне предлагает сделку: я ему жену, а он мне эту моржиху. Ай да Василий Маркович! Уж лучше бы он взамен процитировал что-нибудь.
Женщина эта посмотрела на Сергея и, встретившись с ним глазами, опустила свои рыбьи глаза. Смутилась или сделала вид, что смутилась. Сергею одинаково неприятно было и предложение Василия Марковича и эта женщина. В сущности, он никогда не умел, любя одну женщину, ухаживать за другой. Но, следуя мужской логике, он сделал вид, что заинтересовался ею. Нельзя было сразу отвергать женщину, которая оказывает тебе знаки внимания, чтобы не прослыть сентиментальным чудаком, который держится все время за юбку своей жены. Надо было заинтересоваться ею, а потом сделать вид, что чары ее оказались недостаточно мощными.
Сергеи пошел с ней танцевать. В отличие от своих чар, сама она была достаточно мощной, и большая грудь ее во время танца требовательно упиралась в грудь Сергея. Она завела с Сергеем один из тех бессмысленных разговоров, которые ведутся на танцплощадке, и Сергей сквозь свое тошнотное состояние с трудом следил за смыслом ее слов.
Она спрашивала у Сергея, почему он всегда так поздно приходит на пляж, почему он никогда не играет с ними в волейбол или в карты. При этом она так смотрела ему в глаза, что ясно было ее удивление: почему он до сих пор не соблазнился ею? Она была бы смертельно оскорблена, если бы он ей откровенно сказал, что до сих пор вообще не замечал ее существования, хотя на пляже она всегда располагалась рядом с ними.
— Мы еще с вами повеселимся, — многозначительно отвечал Сергей на все ее вопросы.
— Когда? — наконец спросила она, зардевшись, и грудь у нее задрожала.
— Это неважно, — сказал Сергей, отводя ее на место, — главное, помните: мы с вами еще повеселимся.
— Хотелось бы поточней, — вздохнула она и опустила рыбьи глаза.
На следующий вечер Сергей с женой и ребенком гуляли по набережной в компании знакомых по пляжу. Ни Василия Марковича, ни Зураба с ними не было. Зураб с утра исчез с какими-то своими приятелями из Тбилиси, вероятно закутил с ними. А Василий Маркович вечером не вышел на набережную.
Сергей чувствовал, что жена его скучает по Зурабу, и, страдая от этого, в то же время испытывал злорадство оттого, что она напрасно ожидает его прихода.
Когда они поравнялись с гостиницей, жена сказала, что отведет дочку спать и останется в номере, потому что у нее разболелась голова. Ее стали уговаривать вернуться, и она сказала, что вернется на набережную, если у нее пройдет головная боль. Сергей подумал, что надо бы их проводить в номер, но сдержался. Ему хотелось быть с женой похолодней.
Как только она ушла, ему стало скучно с компанией, но он старался держать себя в руках и спокойно гулял вместе со всеми. В этой компании была женщина, с которой он танцевал накануне вечером и которой обещал большое веселье. Как только жена Сергея ушла, эта женщина решила, что пробил ее час, и стала бросать на Сергея многозначительные взгляды, полные ожидания обещанной сладкой жизни. Сергей взглядами пытался укротить ее взгляды, намекнуть, что час их еще не пробил, но та отказывалась его понимать и требовала обещанного веселья. Сергей проклинал себя за свой шутливый разговор на танцплощадке и лишний раз убеждался, что никогда не следует такими вещами шутить.
Они долго гуляли по набережной, и Сергею несколько раз хотелось уйти к себе в номер, но он сдерживал себя, чтобы не казалось, что он не может провести вечер без нее.
В конце набережной была расположена шашлычная под открытым небом, и они, усевшись за столик, съели по шашлыку, запивая его терпким вином мукузани. Сергей чувствовал все возрастающее беспокойство и тревогу, и ему было неуютно в компании, и шашлык казался чересчур обугленным, и вино казалось слишком терпким.
Ему приходило в голову, что жена его покинула компанию, чтобы, оставшись одной, уйти к Зурабу. Неужели могла осмелиться? Не может быть! А почему бы нет? Сейчас же идти в гостиницу, и если ее там нет… То что? Но Сергей никуда не уходил и только в половине двенадцатого, когда компания разошлась по домам, вернулся в свой номер.
Он ее застал в ванной, она стояла в нижней рубашке над рукомойником и мыла свою юбку. Она сказала, что ей стало скучно в номере, и она вышла на набережную, но их уже там не было, и она, встретив Василия Марковича, весь вечер искала их и нигде не могла найти. Сергей никак не мог понять, как это можно было их не найти, когда они весь вечер гуляли только на набережной. Но она уверяла, что они их никак не могли найти, и Сергей верил ей и не верил, и было ужасно неприятно видеть, как она стоит в нижней рубашке и стирает юбку.
На следующее утро к ним в номер зашел Зураб и сказал, что в одном сельском магазине купил вчера материал для занавесок, но не знает, будет ли жена довольна покупкой, и хочет, чтобы Лара женским глазом оценила ее. Сергею, с одной стороны, было приятно, что он покупает занавески и думает о том, понравятся ли они его жене, это говорило о том, что он как будто бы занят своими семейными делами. Но, с другой стороны, он так сказал о том, что хочет, чтобы жена его посмотрела занавески, словно одну ее приглашал к себе в номер. Это было неприятно.
— А вы нас совсем забыли, — с шутливой укоризной обратилась к нему жена Сергея.
— Приехали ребята из Тбилиси… Весь день вчера кутили, — отвечал Зураб, и они все вместе покинули номер.
— Вам же нельзя пить… Вы совсем загубите свое сердце, — сказала жена Сергея, проходя в двери лифта.
— Товарищи, ничего нельзя сделать, — сказал Зураб, потирая одной рукой грудь, где должно было быть сердце. В узкой кабине лифта Зураб стоял очень прямо, как бы боясь случайно прикоснуться к жене Сергея.
Они вошли в номер Зураба, и тот, вынув из чемодана золотистую ткань, распахнул ее на столе. Жена Сергея, пощупав материал, приподняла его край и посмотрела на свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68