— Студент, — отвечал Сергей, стараясь сохранить в голосе твердость, как бы давая знать, что и студент имеет право на человеческое отношение, а не только вор.
— Слыхали? — торжествующе произнес мальчик с велосипедом. — Студент! А я что говорил?!
— Ну ладно, — вдруг сказала Зоя и, освобождаясь от руки Сергея, подошла к парню в белой рубашке, — говори, чего ты хочешь?
— Отойдем, — сказал парень, и круг, разомкнувшись, выпустил их, и они перешли небольшую канавку, поднялись на тротуар и подошли к забору, где теперь смутно белела рубашка этого парня.
Как только они отошли, круг сузился, в середине его стоял мальчик с велосипедом, а ближе к краю стоял Сергей, и парень в новеньком пиджаке сейчас плотно придвинулся к нему, сунув руку в боковой карман пиджака и явно показывая, что у него там нож или еще какое-то другое оружие, при помощи которого он должен сдерживать Сергея. В то же время его сумрачное лицо продолжало выражать двойное знание, то есть знание того, как в таких случаях ведут себя порядочные люди и как он вынужден себя вести в согласии с местными обычаями.
Те двое у забора, видимо, спорили, потому что голоса их делались громче и громче, и вдруг раздался звонкий звук пощечины и в ответ крик Зои:
— Негодяй!
Сергей рванулся было в их сторону, но парень в новеньком пиджаке сумрачно преградил ему дорогу и, не вынимая руки из кармана, что-то сжал в руке.
Сергей отчетливо слышал звуки пощечин, которые получала Зоя, и чувствовал ужасную подлость своего положения, и чувствовал холодящие его порывы стыда, останавливающее их чувство самосохранения и как оправдание, в которое он почти не верил, повторял про себя: «Но ведь у него нож… Но ведь у него нож…»
Он почти не верил этому оправданию и почти не верил, что этот парень ударит его ножом, даже если этот нож лежит у него в кармане, и тем подлее он себя чувствовал, слыша эти пощечины и не в силах сдвинуться с места от сковавшего его страха… Да, страха, именно страха!
И вдруг из темноты раздался чей-то крик:
— Ты чего девушку бьешь, сволочь!
В следующее мгновение тень какого-то человека перелетела через канаву и стала драться с парнем в белой рубашке.
— Это Петька, — выдавил один из парней, окружавших Сергея. Там у забора уже несколько минут шла драка, и ни один из этих не сдвинулся с места, чтобы помочь своему дружку, и это еще сильнее раздавило Сергея: значит, можно было защищать ее, значит, никто не вмешивается…
И вдруг драка внезапно остановилась, и этот неизвестный парень снова перепрыгнул канаву и очутился на улице в двух шагах от всех остальных. Он держал ладонью щеку, а потом оторвал ладонь от щеки, и Сергей увидел, что ладонь у него черная от крови.
— Бритвой писанул, — сказал он, не обращаясь ни к кому, и, снова схватившись за щеку, растворился в темноте.
— Хватит, пошли! — сипло сказал мальчик с велосипедом, и круг внезапно распался, и все, в том числе и парень в белой рубашке, растворились в темноте.
Сергей со своим приятелем и девушкой и подошедшей к ним Зоей остались одни и двинулись в сторону дома девушек. Зоя по дороге без умолку говорила, что она это дело так не оставит, что ему на фабрике попадет за это хулиганство, и еще что-то в этом роде, а Сергей чувствовал себя униженным и раздавленным и проклинал себя за это дурацкое знакомство, за свой подлый страх, за все на свете. Он чувствовал, что Зоя нисколько не обижена на него за то, что он не вступил в драку, но это его никак не утешало.
С особенной неприязнью, как он сам это заметил и сам удивился себе, с особенной неприязнью он вспоминал того неизвестного рабочего паренька, который случайно проходил по улице и, увидев, что бьют девушку, ни о чем не думая, бросился ее защищать.
«Вот и получил бритвой по щеке», — подумал Сергей, пытаясь оправдать себя за свой страх, но он не мог себя оправдать и чувствовал себя раздавленным.
Они уже подошли к дому, где жили девушки, и те стали объяснять им, как выйти из поселка, не запутавшись в его улочках, как вдруг в темноте вырос парень в белой рубашке и тот рослый в новеньком пиджаке. Разгоряченный дракой и успехом и, видимо, не насытившись ими, он догнал их и решил добрать недобранное.
Зоя стала говорить ему, что она никогда не простит ему того, что случилось, что он уже завтра обо всем этом пожалеет, но тот не стал ее слушать, а вплотную подошел к Сергею и сквозь темноту стал вглядываться в него. Они с полминуты смотрели друг другу в глаза, и Сергей знал, что, если тот подымет руку, он будет с ним драться, и парень этот, хоть и был разгорячен предыдущей встречей, все-таки почувствовал готовность Сергея к отпору, вдруг повернулся и с размаху ударил товарища Сергея:
— А ты чего смотришь?!
И Сергей опять почувствовал, что он должен был вступиться за своего приятеля, и не вступился. Но унижение от того, что он раньше ничего не сделал, было глубже этого унижения, и уже как бы было все равно, словно дальше унизить его было невозможно.
Тот, что был в новеньком пиджаке, оттолкнул от Виктора своего приятеля в белой рубашке, словно наконец частично пуская в ход и те свои знания, которые без дела пропадали здесь, в этом глухом поселке. И они оба растворились в темноте.
Сергей и Виктор распрощались с девушками, те, как понял Сергей, ожидали, что они назначат им свидание, но они ничего не сказали и ушли. Виктор по дороге говорил Сергею, что опасность еще не миновала и неизвестно, что их ждет у выхода из поселка или дальше по дороге. Сергей почти не слушал Виктора, да и по дороге к ним никто не приставал, и они благополучно добрались до дачи его приятеля.
Они выпили по стакану молока с булкой, оставленные матерью Виктора в его комнате. Сергей был в раздавленном состоянии и удивлялся, что может есть булку и пить молоко и даже чувствует аппетит.
Потом они легли. По дыханию Виктора Сергей догадался, что тот быстро уснул, а Сергей почти всю ночь не спал, ему все мерещились эпизоды этого дня и вечера, и он никак не мог отогнать от себя чувство чудовищного унижения, которое он пережил.
То и дело он вспоминал этого паренька, который, увидев, что бьют девушку, не задумываясь полез драться, и, хотя его полоснули бритвой по щеке, все-таки Сергей чувствовал, что его, Сергея, унижение не было бы столь глубоким, если бы этот парень не влез в драку.
Он ощущал в себе какое-то враждебное чувство к этому парню за то, что тот оказался нравственно выше его, и, осознавая низость своего враждебного чувства к этому парню и понимая природу этой враждебности, страдал еще больше и чувствовал себя еще раздавленней и униженней.
…Через день, когда Сергей с Виктором и еще несколькими ребятами и девушками играли в волейбол возле пруда, Сергей увидел, что к пруду подошла Зоя. Она стала у пруда в нескольких шагах от играющих в мяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68