Наконец, телевизионные картины (якобы) беспорядочных бомбардировок были предназначены, чтобы укрепить «лагерь мира» на Западе и спровоцировать там публичные дебаты о законности стратегической воздушной войны.
Чтобы внедрить эту пропаганду, западные журналисты, высланные из Ирака в начале войны, получили разрешение вернуться в страну и посетить тщательно подобранные Хусейном места, чтобы потом подтвердить сведения о бессмысленных разрушениях, вызванных воздушными налетами. Хотя эти места полностью контролировались иракцами (отказавшими западным журналистам в какой-либо информации о разрушениях на военных объектах) и хотя за пределами Ирака было ясно, что действительные масштабы страданий гражданского населения были гораздо меньше, чем заявлял Ирак, последняя уловка Саддама оказалась высокоэффективной. В Марокко около 300 000 человек вышли на улицы, вынудив короля Хасана смущенно объясняться по поводу своего участия в военной коалиции против Саддама. Король Иордании Хусейн, со своей стороны, выразил поддержку Саддаму, обвинив союзников в «совершении военных преступлений под прикрытием резолюций ООН». Даже президент Буш не мог остаться равнодушным к нарастающему брожению в арабском мире. В специальном телефонном разговоре с Хафезом Асадом он заверил сирийского президента, что коалиция делает все возможное, чтобы избежать гражданских жертв. И, что более важно, некоторое беспокойство относительно хода воздушной кампании заставило его 7 февраля послать двух своих старших военных советников — министра обороны Чейни и председателя объединенного генштаба генерала Пауэла — в Саудовскую Аравию, чтобы обсудить с полевыми командирами сроки наземного наступления. К досаде Саддама, этот высокий визит не вызвал ожидаемого изменения стратегии. Возвратившись в Вашингтон, Чейни и Пауэл, как сообщалось, информировали президента Буша, что, по мнению полевых командиров, воздушная война значительно подорвала мощь и моральный дух иракских вооруженных сил, но все же этого недостаточно, чтобы начинать наземную войну; таким образом, они рекомендовали Бушу продолжать бомбардировки еще некоторое время — возможно, еще месяц, чтобы добиться максимального эффекта. Это решение никак не устраивало Хусейна. Его войска в Кувейте систематически истреблялись, и все больше иракцев сдавалось в плен. По официальным сведениям союзников, примерно 1 300 иракских танков из общего количества в 4 280 на кувейтском театре военных действий были уничтожены или серьезно повреждены. Было захвачено больше 1 110 из иракских 3 100 артиллерийских орудий, вместе с 800 из 2 870 бронетранспортеров. Военные потери Ирака на кувейтском военном театре, судя по оценкам, превышали 50 000. Гражданская жизнь в Ираке становилась столь же невыносимой. В Багдаде и других больших городах Ирака не было электричества и воды, жителям Багдада грозила холера и брюшной тиф. К началу февраля правительство вынуждено было объявить приостановку продажи топлива на неопределенное время, что привело к почти полному параличу гражданских перевозок. В этот момент, когда, казалось, желаемое наземное сражение снова ускользало, Саддаму повезло снова. 13 февраля американские бомбардировщики разрушили бомбоубежище поблизости от Багдада, в Амирии, где погибло приблизительно 300 мирных жителей.
Иракцы не преминули воспользоваться этой сверхудачной возможностью, чтобы дискредитировать воздушную кампанию союзников, которая, как они уверяли, была направлена на уничтожение Ирака, а не на освобождение Кувейта. Иностранных журналистов быстро направили на место происшествия, и душераздирающие картины извлечения тел из-под обломков были показаны всему миру. Американская администрация обвинила в этом трагическом инциденте Саддама. Как сказал представитель Белого дома Марлин Фицуотер, бункер был всем известным командным пунктом, и мирных жителей там вообще не должно было быть. Инспектор объединенного верховного командования генерал Томас Келли пошел еще дальше, доказывая, что нельзя исключить «хладнокровного решения со стороны Саддама Хусейна послать в это помещение мирных жителей, так, чтобы мы об этом не узнали и разбомбили их. Он не мог не знать, что нам известно: это чисто военный объект».
Неумышленный или преднамеренный, но этот трагический случай сыграл на руку Саддаму Хусейну. Союзники быстро заявили, что пересмотрят свою воздушную стратегию, сместив фокус на иракские войска в Кувейте и заранее предупреждая о предстоящих стратегических бомбардировках в глубине Ирака. Что было не менее важно с точки зрения Саддама, в Вашингтоне раздавались предложения, что следует ускорить наземное наступление. Одновременно открылась новая дипломатическая перспектива, когда Москва ответила на неожиданную эскалацию, отправив в Багдад специального посланника, Евгения Примакова, чтобы обсудить возможности прекращения огня.
Тут Саддам решил, что настал момент довести дело до конца, или спровоцировав наземную войну, или, еще лучше, найдя дипломатическое решение. Воспользовавшись визитом Примакова и чрезвычайным заседанием Совета Безопасности по обсуждению войны в Заливе, Совет Революционного Командования 15 февраля объявил о «готовности Ирака рассмотреть резолюцию Совета Безопасности № 660 от 1990 года с целью достичь достойного и приемлемого решения, включая вывод войск».
Заявление Ирака поразило весь мир. В первый раз с 5 августа 1990 года иракские президент упомянул о своей готовности уйти из Кувейта, девятнадцатой провинции Ирака в последние полгода. Казалось, в конце туннеля забрезжили лучики света. Народ в Багдаде радовался.
— Давно пора уйти из Кувейта, — с нехарактерной откровенностью сказал молодой багдадец иностранным телекорреспондентам, — эта война невыносима. Багдад больше не город. Он превратился в пустыню.
И вскоре первоначальная эйфория сменилась мучительным разочарованием: выяснилось, что готовность Саддама уйти из Кувейта сопровождалась цепью условий, которые сводили на нет букву и дух резолюции № 660. Уход Ирака не только ставился в зависимость от ухода Израиля «из Палестины и арабских территорий, которые он оккупирует на Голанах и в южном Ливане», и от отмены всех резолюций ООН, направленных против Ирака, но и обусловливался международными гарантиями относительно «исторических прав Ирака на суше и на море», что включало, в общем, признание притязаний Ирака на Кувейт и, возможно, продолжение частичной или полной оккупации эмирата. Кроме того, Саддам составил список требований, включая аннулирование иностранного долга Ирака в 80 миллиардов долларов и восстановление Ирака за счет союзников.
Неудивительно, что эти требования были отвергнуты Джорджем Бушем как «жестокое надувательство», и он призвал «армию и народ Ирака взять дело в свои руки и свергнуть диктатора», Ирак ответил новой угрозой применить химическое оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Чтобы внедрить эту пропаганду, западные журналисты, высланные из Ирака в начале войны, получили разрешение вернуться в страну и посетить тщательно подобранные Хусейном места, чтобы потом подтвердить сведения о бессмысленных разрушениях, вызванных воздушными налетами. Хотя эти места полностью контролировались иракцами (отказавшими западным журналистам в какой-либо информации о разрушениях на военных объектах) и хотя за пределами Ирака было ясно, что действительные масштабы страданий гражданского населения были гораздо меньше, чем заявлял Ирак, последняя уловка Саддама оказалась высокоэффективной. В Марокко около 300 000 человек вышли на улицы, вынудив короля Хасана смущенно объясняться по поводу своего участия в военной коалиции против Саддама. Король Иордании Хусейн, со своей стороны, выразил поддержку Саддаму, обвинив союзников в «совершении военных преступлений под прикрытием резолюций ООН». Даже президент Буш не мог остаться равнодушным к нарастающему брожению в арабском мире. В специальном телефонном разговоре с Хафезом Асадом он заверил сирийского президента, что коалиция делает все возможное, чтобы избежать гражданских жертв. И, что более важно, некоторое беспокойство относительно хода воздушной кампании заставило его 7 февраля послать двух своих старших военных советников — министра обороны Чейни и председателя объединенного генштаба генерала Пауэла — в Саудовскую Аравию, чтобы обсудить с полевыми командирами сроки наземного наступления. К досаде Саддама, этот высокий визит не вызвал ожидаемого изменения стратегии. Возвратившись в Вашингтон, Чейни и Пауэл, как сообщалось, информировали президента Буша, что, по мнению полевых командиров, воздушная война значительно подорвала мощь и моральный дух иракских вооруженных сил, но все же этого недостаточно, чтобы начинать наземную войну; таким образом, они рекомендовали Бушу продолжать бомбардировки еще некоторое время — возможно, еще месяц, чтобы добиться максимального эффекта. Это решение никак не устраивало Хусейна. Его войска в Кувейте систематически истреблялись, и все больше иракцев сдавалось в плен. По официальным сведениям союзников, примерно 1 300 иракских танков из общего количества в 4 280 на кувейтском театре военных действий были уничтожены или серьезно повреждены. Было захвачено больше 1 110 из иракских 3 100 артиллерийских орудий, вместе с 800 из 2 870 бронетранспортеров. Военные потери Ирака на кувейтском военном театре, судя по оценкам, превышали 50 000. Гражданская жизнь в Ираке становилась столь же невыносимой. В Багдаде и других больших городах Ирака не было электричества и воды, жителям Багдада грозила холера и брюшной тиф. К началу февраля правительство вынуждено было объявить приостановку продажи топлива на неопределенное время, что привело к почти полному параличу гражданских перевозок. В этот момент, когда, казалось, желаемое наземное сражение снова ускользало, Саддаму повезло снова. 13 февраля американские бомбардировщики разрушили бомбоубежище поблизости от Багдада, в Амирии, где погибло приблизительно 300 мирных жителей.
Иракцы не преминули воспользоваться этой сверхудачной возможностью, чтобы дискредитировать воздушную кампанию союзников, которая, как они уверяли, была направлена на уничтожение Ирака, а не на освобождение Кувейта. Иностранных журналистов быстро направили на место происшествия, и душераздирающие картины извлечения тел из-под обломков были показаны всему миру. Американская администрация обвинила в этом трагическом инциденте Саддама. Как сказал представитель Белого дома Марлин Фицуотер, бункер был всем известным командным пунктом, и мирных жителей там вообще не должно было быть. Инспектор объединенного верховного командования генерал Томас Келли пошел еще дальше, доказывая, что нельзя исключить «хладнокровного решения со стороны Саддама Хусейна послать в это помещение мирных жителей, так, чтобы мы об этом не узнали и разбомбили их. Он не мог не знать, что нам известно: это чисто военный объект».
Неумышленный или преднамеренный, но этот трагический случай сыграл на руку Саддаму Хусейну. Союзники быстро заявили, что пересмотрят свою воздушную стратегию, сместив фокус на иракские войска в Кувейте и заранее предупреждая о предстоящих стратегических бомбардировках в глубине Ирака. Что было не менее важно с точки зрения Саддама, в Вашингтоне раздавались предложения, что следует ускорить наземное наступление. Одновременно открылась новая дипломатическая перспектива, когда Москва ответила на неожиданную эскалацию, отправив в Багдад специального посланника, Евгения Примакова, чтобы обсудить возможности прекращения огня.
Тут Саддам решил, что настал момент довести дело до конца, или спровоцировав наземную войну, или, еще лучше, найдя дипломатическое решение. Воспользовавшись визитом Примакова и чрезвычайным заседанием Совета Безопасности по обсуждению войны в Заливе, Совет Революционного Командования 15 февраля объявил о «готовности Ирака рассмотреть резолюцию Совета Безопасности № 660 от 1990 года с целью достичь достойного и приемлемого решения, включая вывод войск».
Заявление Ирака поразило весь мир. В первый раз с 5 августа 1990 года иракские президент упомянул о своей готовности уйти из Кувейта, девятнадцатой провинции Ирака в последние полгода. Казалось, в конце туннеля забрезжили лучики света. Народ в Багдаде радовался.
— Давно пора уйти из Кувейта, — с нехарактерной откровенностью сказал молодой багдадец иностранным телекорреспондентам, — эта война невыносима. Багдад больше не город. Он превратился в пустыню.
И вскоре первоначальная эйфория сменилась мучительным разочарованием: выяснилось, что готовность Саддама уйти из Кувейта сопровождалась цепью условий, которые сводили на нет букву и дух резолюции № 660. Уход Ирака не только ставился в зависимость от ухода Израиля «из Палестины и арабских территорий, которые он оккупирует на Голанах и в южном Ливане», и от отмены всех резолюций ООН, направленных против Ирака, но и обусловливался международными гарантиями относительно «исторических прав Ирака на суше и на море», что включало, в общем, признание притязаний Ирака на Кувейт и, возможно, продолжение частичной или полной оккупации эмирата. Кроме того, Саддам составил список требований, включая аннулирование иностранного долга Ирака в 80 миллиардов долларов и восстановление Ирака за счет союзников.
Неудивительно, что эти требования были отвергнуты Джорджем Бушем как «жестокое надувательство», и он призвал «армию и народ Ирака взять дело в свои руки и свергнуть диктатора», Ирак ответил новой угрозой применить химическое оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104