Во-вторых, цифровая модель всегда отбрасывает, не замечает, частные и индивидуальные признаки предмета или явления, а сосредотачивается только на общих признаках — именно для нахождения повторяемости. Иными словами, она полностью предмет или явление.
В-третьих, чтобы найти общее и откинуть частное, цифровая модель обязана быть , то есть раздробить целое на части, и отобрать только повторяющиеся части, откинув части индивидуальные.
В-четвёртых, в цифровой модели необходимо . Выделение общего обычно возможно только при ограниченном количестве измерений (например, у кирпича мы обычно обращаем внимание на массу, размер, цвет, хотя ещё есть водопоглощение, теплопроводность, звукопроницаемость и множество других свойств).
Естественно, что чем проще и примитивнее сам объект, тем удобнее для него построить модель.
В-пятых, цифровая модель вынуждена быть . С одной стороны каждое число — исключительно точное понятие; с другой стороны, при создании модели требуется делать постоянные приближения и округления. Чем выше степень дробления (дискретизации), тем меньше погрешность, и наоборот.
Заметим, что почти все фундаментальные естественнонаучные постоянные — такие как ускорение свободного падения или число Пи — не только не являются целыми числами, но и имеют бесконечное число знаков после запятой.
Хотя физика и геометрия претендуют на полную объективность и отражение того, как истинно построен мир, их фундаментальные постоянные и взаимосвязь производных от них величин назначены совершенно произвольно, то есть субъективно. Либо десятичная система счисления взята неправильно.
Даже наши главные измерения времени — секунда, минута, час — выбраны произвольно. Земля совершает оборот вокруг своей оси чуть быстрее, чем за полные 24 часа, откуда и возникает необходимость високосных годов.
В-шестых, для точных моделей необходимы . В силу одновременного стремления к точности и из-за принципиальной неполноты модели, она работает только в определённых условиях. Чем примитивнее модель, тем жёстче рамки этих условий [115]. Малейшее изменение условий рушит модели.
В-седьмых, цифровые модели стремятся к или к упрощению представления времени. Отражение изменений во времени резко усложняет модель и делает её менее точной. Цифровые модели пытаются найти повторяемость и во времени, откуда возникает стремление к цикличности, к хождениям по кругу.
Для борьбы с этими особенностями в науке применяется системность мышления и подхода. Но в повседневной жизни, в сознании среднего человека системность нередко отсутствует. Зато цифры и естественнонаучная модель мира со всеми их ограничениями накрепко закладываются средней школой [116]. Цифры видятся как объективное, абсолютное, единственно возможное представление мира. Противоречащее цифре вызывает раздражение и откидывается.
* * *
Поскольку сознание людей — тонкий и гибкий инструмент, то от частого употребления цифр оно само становится повторяющимся, обезличенным, раздробленным, упрощённым, псевдо-точным и детерминированным.
У людей возникают расстройства, которые были неведомы в предыдущие эпохи. Они боятся неточности, ошибки, они боятся сложного и стремятся к упрощению. Они боятся любого отклонения от привычного хода дел.
Сознание настолько привязывается к цифре, что люди поклоняются числам как непреложной истине и хватаются за них в любой ситуации как за спасательный круг. Любимым вопросом становится: «Сколько?»
Изменение условий вызывает панику, ибо налаженная псевдо-точная модель вдруг перестаёт действовать.
Таким сознанием гораздо проще управлять, чем системным и непрерывным. Более того, проще менять именно такое сознание, а не сложную управляющую им модель. Особенно, если хозяин модели не озабочен интересами управляемого, а хочет поменьше утруждаться и побольше приумножать свою власть.
В пустое раздробленное оцифрованное сознание очень легко вкинуть единственную цель религии денег — увеличь «свою» цифру.
III.
Дробление сознания человека
По мере проникновения цифр в сознание человека, само сознание становилось всё более дискретным. Важнейшими для человека являются чувства времени и пространства . Рассмотрим дробление сознания на примере этих чувств.
* * *
Мышление крестьянина было единым и непрерывным. Он был вне времени и пространства. Его мир был бесконечной и вечной сказкой. Иногда звон церковных колоколов возвещал о начале общего праздника.
Земля был сферой, покоящейся на трёх китах или трёх слонах. Этот мир населяли добрые и злые ангелы, персонажи преданий и духи предков. Самый добрый дух — бог — давал крестьянину хлеб, землю, радость цветов и запахов природы. Крестьянин желал хорошей погоды и добрых соседей, с которыми его род жил веками.
Мир, окружавший крестьянина, был удивительно живым, разнообразным, он непрерывно менялся. Но год от года изменения были мало заметны, поэтому крестьянин был в целом консервативен.
Господин крестьянина, аристократ, черпал свою власть от бога. Он хотел походить на бога. Он дорожил вековой честью, продолжением традиций, древней культурой и образованностью.
Можно сказать, что сознание крестьянина было твёрдым , накрепко осёдлым.
* * *
Время индустриального человека стало дискретным и чётким, физически конкретным, абсолютным. Пронзительный фабричный гудок каждое утро начинал его очередной однотипный день среди грязных и шумных машин.
Пространство индустриального человека стало резко ограниченным, как в цеху, так и в городской квартире. Он очень дорожил каждым квадратным метром жилой площади.
Его окружали машины, он получал необходимое от машин. Ему хотелось получить от них как можно больше. Природа осталась в другом мире, куда он попадал раз в год во время отпуска. Соседи и сослуживцы часто менялись, он сам периодически переезжал с места на место.
Экономика стала важнее земли. Экономика представлялась большим циклическим механизмом, которым люди никак не могли научиться правильно управлять.
Ежедневный мир индустриального человека был исключительно однообразным. Одна операция, одна и та же машина. Но год от года изменения были существенными — новые технологии, новые станки. Индустриальный человек уже не просто хотел изменений, он хотел бежать впереди всех.
Источником власти его хозяина — капиталиста — были машины, и хозяин стремился к постройке новых и более совершенных машин. Чистота рода и древность культуры его уже не интересовали. Его интересовали точные науки и ресурсы для производства машин.
Сознание индустриального человека стало подвижным, кочевым, похожим на жидкость .
* * *
Время человека информационного общества стало абсолютно дискретным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239