ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Реввоенсовет 9 Кубанской армии — Эпштейн, Чернышёв 28 октября 1920 года. № 2246».
На второй же день я выехал в Новороссийск и приступил к подготовке десанта.
Командование 9-й Кубанской армии решило отправить полк красноармейцев на тихоходном судне «Шахин» и буксире «Рион».
В ноябре часты штормы. Ночью мы погрузились и отошли от берега. Первыми вышли в море «Рион» и «Шахин». Затем ушёл катер-истребитель МИ-17 с отрядом моряков, в котором был и я. Шли, не зажигая огней. Кто знает Новороссийск с его ветрами, тот может себе представить, как нелегко нам пришлось. Суда разбросало. Наш истребитель долго кружил, разыскивая в темноте «Рион» и «Шахин». Потом, убедившись в бесполезности поисков, мы взяли курс на Крым.
Во время шторма «Шахин» сбился с курса и вернулся в Новороссийск. Судьба «Риона» была трагично»: он затонул со всеми находившимися на его борту людьми.
В пути мы встретили белогвардейскую шхуну «Три брата». Пришлось остановить её, взять хозяина корабля и его компаньона заложниками, а экипажу предъявить ультиматум — в течение 24 часов не подходить к берегу.
Шторм измотал всех. Волны беспрестанно перекатывались через палубу. Все люки были задраены. Бойцы измучились от духоты и жажды: анкера с водой сорвало с палубы. Но переход запомнился мне не только трудностями. Он показал мужество тех, с кем предстояло воевать против белогвардейцев в их тылу. В их числе был мой товарищ но службе набронепоездах в 1919 году, бесстрашный моряк и удивительный человек Всеволод Вишневский. Год назад он был моим помощником по политической части и одновременно старшим пулемётчиком.
В самые тяжёлые минуты у Вишневского находились слова ободрения.
«Браточки, крепитесь, и не такое переживали…» — повторял Всеволод.
Мы дружили с ним всю жизнь, и я очень любил этого человека. Вишневский был человеком горячим, совершал норой необдуманные поступки. Но таланта, храбрости и благородства было у Вишневского хоть отбавляй. Всю Отечественную войну известный драматург провёл в осаждённом Ленинграде, и его страстное, вдохновенное слово было грозным оружием. А выступал Вишневский почти ежедневно — по радио и в воинских частях.
Замечательный народ подобрался в нашем отряде, в основном краснофлотцы с судов Азовской военной флотилии. Я взял с собой только добровольцев. Из плавбатареи «Мирабо» в отряд перешли Антон Бабич, Григорий Давиденко, Григорий Ковтуп, Спиридон Неводуев и Янович (имени последнего не помню). С канонерской лодки «Свобода» пришли Иван Добровольский и Пётр Корец. С разных судов — Иван Мелецкий, Семён Захватаев, Семён Мурашко, Григорий Бауман, Кравченко, Мельников и многие другие бойцы революционного флота. Всего я привёл на истребитель МИ-17 24 человека, в большинстве своём это были потомственные моряки, жители Мариуполя. Именно с ними мы прошли потом боевой путь по Крыму от места высадки до Симферополя. Замечательно дрались они, ни один не дрогнул в боях.
В темноте подошли мы к берегу и оказались недалеко от места, где впервые высадились с Мокроусовым, у деревни Капсихор. Огромные волны накатывались на скалы, с грохотом разбивались о камни. Мы знали, что берег тщательно охраняется врангелевцами, но надеялись на шторм и кромешную тьму. Подготовили к бою пулемёты и с гранатами в руках встали на палубе. Я роздал миллион всем участникам похода: кто останется в живых — пусть доставит деньги Мокроусову.
— Ребята, прыгай!
Поскольку я был уже знаком с этой местностью, то прыгнул в первой тройке. За нами — остальные. Через несколько секунд все были на берегу. Затем перетащили груз в Капсихор и решили, что пойдём на Алушту.
В Капсихоре мы после краткого, но бурного разговора со знакомыми уже людьми — «Ванька вернулся!» — обрели около двухсот новых бойцов и тут же роздали им оружие.
Мы стремились поскорее установить связь со штабом Повстанческой армии и доложить Мокроусову о том, что задание выполнено. Но никто не мог сказать, где находился сейчас штаб, а медлить было нельзя. Мы двинулись к Алуште, по дороге обезоруживая отступавших белогвардейцев.
Мы не знали, что 24 октября генерал Слащев, пытаясь выдать желаемое за действительное, написал в газетёнке «Время»: «Население полуострова может быть вполне спокойно. Армия наша настолько велика, что одной пятой её состава хватило бы для защиты Крыма. Укрепления Сиваша и Перекопа настолько прочны, что у красного командования не хватит ни живой силы, ни технических средств для преодоления. Войска всей красной Совдепии не страшны Крыму».
Действительно, количественно врангелевские войска были велики. Ну, а о том, что представляла собой врангелевская армия изнутри, свидетельствуют очевидцы. Вот одно из них — эмигранта, а тогда вольноопределяющегося, Д. Мейснера, книгу которого «Миражи и действительность» хорошо знают наши читатели. «В Ореанде… я впервые, вернее, в первый и последний раз увидел жизнь и нравы тыла южной белой армии. В Ялте и Ливадии было тогда много военной молодёжи, много семей офицеров и генералов и очень много „беженцев с севера“. И над всем этим людским морем господствовало тогда одно общее настроение — какой-то тяжёлый надрыв.
Именно надрывно пили сверх меры корниловские офицеры, плясали горцы и казаки. Надрывно и невесело, шумно веселились женщины, надрывно произносили чуждые им грубые слова и надрывно отдавались малознакомым и нелюбимым мужчинам. Зачем же и почему все это творилось? Чтобы, говорили тогда все, «забыться»! Не было слова более популярного, ходкого и, надо сказать, уместного в тылу белых армий.
И это слово, произносимое обычно только подсознательно, было полно зловещего смысла для произносящих его».
В ноябре 1920 года Красная Армия наголову разбила Врангеля. 11 ноября 51-я дивизия иод командованием В. К. Блюхера взяла Перекоп. В тылу белых царила паника. Повстанческая армия во главе с А. В. Мокроусовым вышла из лесов и двинулась на Феодосию, отрезав врагу пути отступления.
К нам, десантникам, как я уже упоминал, примкнуло около двухсот человек. Мы взяли по пути в плен врангелевского полковника. Тот и сообщил нам, что пал Перекоп.
Мы погрузили 37-миллиметровое орудие на телегу и двинулись дальше. Разведка доложила, что в Алушту входит 51-я бригада дивизии В. К. Блюхера. Пошли к Алуште и мы.
Вскоре после того, как в городе затихла стрельба, ко мне прибежал посыльный из штаба:
— Звонила Землячка, просила вас как можно скорее прибыть в Симферополь с матросами.
Розалия Самойловна была первым секретарём обкома партии. Вместе с моряками я поспешил в Симферополь.
Обстановка, которую мы там застали, напоминала первый день творения, то есть полный хаос.
В освобождении Крыма вместе с красными участвовали и полчища батьки Махно, который, руководствуясь корыстными намерениями, предложил сотрудничество в борьбе с белогвардейцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146