В восточно-христианской культуре это некоторые произведения, пограничные между ортодоксией и религиозным вольнодумством, между письменностью и фольклором, — отдельные апокрифы[89a] и духовные стихи.
Среди апокрифов, лостроенных в форме вопросов и ответов или же содержащих эпизоды состязания в загадках, есть такие значительные произведения, как «Беседа трех святителей», «Вопросы Иоанна Богослова Господу на Фаворской Горе», «Сказание о Соломоне и Китоврасе» и др.
Особенно широко читался на Руси апокриф «Беседа трех святителей». Переведенный с греческого на церковнославянский не позднее XI в., памятник известен в ряде редакций и множестве списков, он оказал значительное воздействие на устную народную поэзию и еще в XIX в. находил своих читателей.
«Беседу» ведут «три святителя» — знаменитые византийские проповедники IV в. Иоанн Златоуст, Василий Великий (Вас. Кесарийский) и Григорий Богослов (Григорий Назианзин) — святые отцы церкви, а значит, непререкаемые христианские авторитеты. Содержание «Беседы» составляет христианская космогония, в которую, однако, вплетаются мифопоэтические дохристианские представления или иные неортодоксальные мотивы. Ср. некоторые фрагменты «Беседы» в русском переводе (цит. по изд.: Памятники литературы Древней Руси: XII век. М.: Худ. л-ра, 1980. После цитаты в скобках указана страница):
Василий спросил: «Что есть высота небесная, широта земная, глубина морская?»
Иоанн ответил: «Отец, Сын и Святой Дух».
Василий спросил: «Из чего созданы ангелы?»
Григорий ответил: «Из верхнего плаща Господня».
Григорий спросил: «Из чего сделана луна ?»
Ответил: «Из аера и из воздуха, и из престола Господня».
Иоанн спросил: «Из чего сделаны гром и молния?»
Василий ответил: Голос Господен утвержден в огненной колеснице, и приставлены ангелы грома» (с. 137).
Образность таких вопросов-загадок — отнюдь не развлечение, не балагурство, но высокая поэзия и «серьезное» знание о мире. Вместе с тем «Беседа» не только дидактична: она удивляла, волновала и, наверное, радовала неожиданной и яркой образностью, за которой угадывались тайны огромного мира.
Григорий спросил: Какая мать сосет своих детей?
Иоанн ответил: Море — реки (с. 139).
— Что есть мера от востока до запада?
— Солнце, луна и звезды (с. 142).
— Что значит: четыре орла снесли одно яйцо?
— Четыре евангелиста написали святое Евангелие (с. 145).
Возможно, в некоторых случаях главная ценность вопроса и ответа и для авторов, и для читателей состояла в новом взгляде на давно известное событие. Ср.: Иоанн спросил: «Что значит блуждающий гроб, а в нем поющий мертвец?» Василий ответил: «Кит плавал по морю, а Иона в его чреве пел песнь Богу» (с. 141) (здесь метафорически обновленно представлена история ветхозаветного Ионы, который три дня пробыл в чреве рыбы, проглотившей его за грехи).
Иногда такое новое видение было отображением двоеверия: к христианскому тезису добавлялась дохристианская параллель или событие священной истории представлялось как языческий миф: Что есть: вол корову родил? — Господь землю сотворил.
При всей серьезности «Беседы», в ней есть вопросы, которые, по-видимому, вызывали улыбку: Кто раньше Адама родился с бородой? — Козел (с. 145). Есть загадки, которые воспитывали вкус к парадоксам и контрастам: Что значит: птица ростом с воробья, а мяса в ней как в телке? [Отгадка:] В азбуке слов [т.е. букв] немного, а написанных книг великое множество (с. 145). Так из диалога, заданного ритуалом, загадка постепенно превращалась в свободный поиск образов и аналогий.
По характеру использования мифологических загадок к апокрифам близок такой фольклорный жанр, как духовные стихи (религиозные эпические песни на библейские и житийные сюжеты). В одном из самых знаменитых и загадочных произведений такого рода — «Голубиной книге» — в вопросах и ответах предстает по сути та же космогония, которую утверждали ритуальные загадки Древней Индии — мир творится из тела Бога-человека:
Ой ты еси, премудрый царь, Давыд Евсеевич!
Скажи ты нам, проповедуй жа:
Отчаво зачался у нас белый свет,
Отчаво зачалось со<л>нца красныя,
Отчаво зачался млад-светел месиц <…> ?
[Ответ:]
У нас белый свет от свята духа,
Самаво Христа, царя небесныва
Сонца красныя от лица божъива <…>
Млад-светел месяц от грудей божиих <…>
Ночь темная от волос божиих <…>
Зори утрени от риз божиих <…>
Звезды частыя от очей божиих <…>
Буен ветер от дыхания божьего <…>
Дробен дожжик из слёз божиих <…>
(Собрание народных песен П.В. Киреевского / Записи П.И. Якушкина.
Л.: Наука, 1986. Т. 2. С. 11—12).
В течение тысячелетий в памяти народов — в качестве актуального, вполне «серьезного» знания о мире — сохранялись образное содержание и сама вопросно-ответная форма древнейших космогонических загадок. Ф.И. Буслаев, относя апокрифическую «Беседу трех святителей» и духовные стихи к многочисленным в народной культуре явлениям «двоеверия и полуязычества», указывал, что «еще и теперь [т.е. в 1859 г. — H. M.] кое-где в захолустьях обширной Руси можно встретить грамотного мужичка», который именно из «Беседы» и духовных стихов учится «понимать мир и историю человечества, символически объяснять себе влияние природы и всемирные события, толковать изображения на иконах…» (Буслаев, 1990, 50, 59).
45. Состязания умов: загадки вместо палиц
Если в апокрифах и духовных стихах вопросы и ответы, восходящие к ритуальным загадкам, были формой передачи мифолого-религиозного содержания, то в сказках сакральный смысл загадок забывается. У загадок в сказках есть своя эволюция: это движение от «загадок всерьез» — загадок испытаний и состязаний — до загадок-шуток. Параллельно снижению загадок шло их проникновение в более поздние и простые виды сказок: из древнейших, прежде всего волшебных сказок, загадки перешли в бытовые сказки и народные анекдоты.
В волшебных сказках обмен загадками иногда предваряет, иногда заменяет поединок героев, иногда загадки — это свадебное испытание. Иногда от умения разгадать загадку зависит жизнь. Если в волшебных и вообще «серьезных» сказках загадки — лишь один из элементов сюжета, то поздние и шутливые сказки нередко полностью сводимы к сюжетному развертыванию серии из трех загадок.
В сказках, переходных между волшебными и бытовыми, происходит некоторое снижение загадок, что обычно связано с элементами шутки и розыгрыша. Ср., например, загадки из сказки «Мудрые ответы» — о том, как отставной солдат отгадал царские загадки, а потом научил этим загадкам купцов, взяв с каждого по тысяче рублей (№ 326 в собрании А.Н. Афанасьева, см.: Афанасьев, 1936—1940).
— Высоко ль небо от земли? — Столь высоко, что там стукнет, а здесь не слышно.
— А широка ли земля?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Среди апокрифов, лостроенных в форме вопросов и ответов или же содержащих эпизоды состязания в загадках, есть такие значительные произведения, как «Беседа трех святителей», «Вопросы Иоанна Богослова Господу на Фаворской Горе», «Сказание о Соломоне и Китоврасе» и др.
Особенно широко читался на Руси апокриф «Беседа трех святителей». Переведенный с греческого на церковнославянский не позднее XI в., памятник известен в ряде редакций и множестве списков, он оказал значительное воздействие на устную народную поэзию и еще в XIX в. находил своих читателей.
«Беседу» ведут «три святителя» — знаменитые византийские проповедники IV в. Иоанн Златоуст, Василий Великий (Вас. Кесарийский) и Григорий Богослов (Григорий Назианзин) — святые отцы церкви, а значит, непререкаемые христианские авторитеты. Содержание «Беседы» составляет христианская космогония, в которую, однако, вплетаются мифопоэтические дохристианские представления или иные неортодоксальные мотивы. Ср. некоторые фрагменты «Беседы» в русском переводе (цит. по изд.: Памятники литературы Древней Руси: XII век. М.: Худ. л-ра, 1980. После цитаты в скобках указана страница):
Василий спросил: «Что есть высота небесная, широта земная, глубина морская?»
Иоанн ответил: «Отец, Сын и Святой Дух».
Василий спросил: «Из чего созданы ангелы?»
Григорий ответил: «Из верхнего плаща Господня».
Григорий спросил: «Из чего сделана луна ?»
Ответил: «Из аера и из воздуха, и из престола Господня».
Иоанн спросил: «Из чего сделаны гром и молния?»
Василий ответил: Голос Господен утвержден в огненной колеснице, и приставлены ангелы грома» (с. 137).
Образность таких вопросов-загадок — отнюдь не развлечение, не балагурство, но высокая поэзия и «серьезное» знание о мире. Вместе с тем «Беседа» не только дидактична: она удивляла, волновала и, наверное, радовала неожиданной и яркой образностью, за которой угадывались тайны огромного мира.
Григорий спросил: Какая мать сосет своих детей?
Иоанн ответил: Море — реки (с. 139).
— Что есть мера от востока до запада?
— Солнце, луна и звезды (с. 142).
— Что значит: четыре орла снесли одно яйцо?
— Четыре евангелиста написали святое Евангелие (с. 145).
Возможно, в некоторых случаях главная ценность вопроса и ответа и для авторов, и для читателей состояла в новом взгляде на давно известное событие. Ср.: Иоанн спросил: «Что значит блуждающий гроб, а в нем поющий мертвец?» Василий ответил: «Кит плавал по морю, а Иона в его чреве пел песнь Богу» (с. 141) (здесь метафорически обновленно представлена история ветхозаветного Ионы, который три дня пробыл в чреве рыбы, проглотившей его за грехи).
Иногда такое новое видение было отображением двоеверия: к христианскому тезису добавлялась дохристианская параллель или событие священной истории представлялось как языческий миф: Что есть: вол корову родил? — Господь землю сотворил.
При всей серьезности «Беседы», в ней есть вопросы, которые, по-видимому, вызывали улыбку: Кто раньше Адама родился с бородой? — Козел (с. 145). Есть загадки, которые воспитывали вкус к парадоксам и контрастам: Что значит: птица ростом с воробья, а мяса в ней как в телке? [Отгадка:] В азбуке слов [т.е. букв] немного, а написанных книг великое множество (с. 145). Так из диалога, заданного ритуалом, загадка постепенно превращалась в свободный поиск образов и аналогий.
По характеру использования мифологических загадок к апокрифам близок такой фольклорный жанр, как духовные стихи (религиозные эпические песни на библейские и житийные сюжеты). В одном из самых знаменитых и загадочных произведений такого рода — «Голубиной книге» — в вопросах и ответах предстает по сути та же космогония, которую утверждали ритуальные загадки Древней Индии — мир творится из тела Бога-человека:
Ой ты еси, премудрый царь, Давыд Евсеевич!
Скажи ты нам, проповедуй жа:
Отчаво зачался у нас белый свет,
Отчаво зачалось со<л>нца красныя,
Отчаво зачался млад-светел месиц <…> ?
[Ответ:]
У нас белый свет от свята духа,
Самаво Христа, царя небесныва
Сонца красныя от лица божъива <…>
Млад-светел месяц от грудей божиих <…>
Ночь темная от волос божиих <…>
Зори утрени от риз божиих <…>
Звезды частыя от очей божиих <…>
Буен ветер от дыхания божьего <…>
Дробен дожжик из слёз божиих <…>
(Собрание народных песен П.В. Киреевского / Записи П.И. Якушкина.
Л.: Наука, 1986. Т. 2. С. 11—12).
В течение тысячелетий в памяти народов — в качестве актуального, вполне «серьезного» знания о мире — сохранялись образное содержание и сама вопросно-ответная форма древнейших космогонических загадок. Ф.И. Буслаев, относя апокрифическую «Беседу трех святителей» и духовные стихи к многочисленным в народной культуре явлениям «двоеверия и полуязычества», указывал, что «еще и теперь [т.е. в 1859 г. — H. M.] кое-где в захолустьях обширной Руси можно встретить грамотного мужичка», который именно из «Беседы» и духовных стихов учится «понимать мир и историю человечества, символически объяснять себе влияние природы и всемирные события, толковать изображения на иконах…» (Буслаев, 1990, 50, 59).
45. Состязания умов: загадки вместо палиц
Если в апокрифах и духовных стихах вопросы и ответы, восходящие к ритуальным загадкам, были формой передачи мифолого-религиозного содержания, то в сказках сакральный смысл загадок забывается. У загадок в сказках есть своя эволюция: это движение от «загадок всерьез» — загадок испытаний и состязаний — до загадок-шуток. Параллельно снижению загадок шло их проникновение в более поздние и простые виды сказок: из древнейших, прежде всего волшебных сказок, загадки перешли в бытовые сказки и народные анекдоты.
В волшебных сказках обмен загадками иногда предваряет, иногда заменяет поединок героев, иногда загадки — это свадебное испытание. Иногда от умения разгадать загадку зависит жизнь. Если в волшебных и вообще «серьезных» сказках загадки — лишь один из элементов сюжета, то поздние и шутливые сказки нередко полностью сводимы к сюжетному развертыванию серии из трех загадок.
В сказках, переходных между волшебными и бытовыми, происходит некоторое снижение загадок, что обычно связано с элементами шутки и розыгрыша. Ср., например, загадки из сказки «Мудрые ответы» — о том, как отставной солдат отгадал царские загадки, а потом научил этим загадкам купцов, взяв с каждого по тысяче рублей (№ 326 в собрании А.Н. Афанасьева, см.: Афанасьев, 1936—1940).
— Высоко ль небо от земли? — Столь высоко, что там стукнет, а здесь не слышно.
— А широка ли земля?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107