Носишка тоже, но больше воспитанием… Я родилась немая как рыба. В один прекрасный день я научилась говорить.
— Я давно хотел знать эту историю, — сказал граф. — Вы что же, проглотили язык попугая?
— Ничего подобного. Я говорила вначале, как попугай, это верно, но язык я никакой не глотала — зачем такие гадости? Я просто проглотила разговорную пилюлю, которую мне дал доктор Улитка, отличный врач. Носишка говорит, что в пилюле была очень большая доза, потому я вначале говорила так много, что как только я открою рот, так все затыкают уши. Потом я проговорила излишек и теперь говорю на общем уровне.
— Ах, Эмилия, — сказал граф, — вы еще не дошли до общего уровня: никто на свете не говорит столько, сколько вы.
— Да, но у меня язык не без костей. У меня язык с костями. Я умею говорить вещи разумные и остроумные…
В этот момент в саду заревели, и Эмилия с графом разом повернули головы к окну. Это Киндим звал свою приятельницу немножко поболтать.
— Послушайте, граф, — сказала Эмилия, — нам с Киндимом нужно обсудить некоторые важные вопросы. Вы тут попишите один, ладно? Представьте себе, что я диктую, и пишите. Описывайте случаи из моей жизни.
— А что писать-то? — покорно спросил ученый.
— А что хотите. Описывайте и описывайте…
— Но так записки будут мои, а не ваши, Эмилия!
— А вы не волнуйтесь. Я подпишу в конце… — сказала Эмилия. Сказала и побежала в сад. Граф замер с пером в воздухе, размышляя, размышляя…
Глава 2.
Граф начинает писать «Записки Эмилии». Как Эмилия давала уроки бесхвостовой лошадке.
Наконец граф начал так:
"Бесхвостая лошадка была совершенно безграмотна, необразованна и ничего ни про что не знала. Эмилия стала давать ей уроки.
— Что такое дерево? — спросила учительница на первом уроке. — Не знаешь?
Лошадка сохраняла то же выражение и не знала.
— Дерево, — сказала Эмилия, — это существо, которое не умеет говорить и живет, стоя всегда на одном и том же месте. Вместо рук у него сучья, вместо ногтей — листья. В чужие дела не суется, а, наоборот, дает плоды. Одно дерево дает красные питанги — они особенно вкусные, когда уже совсем темно-красные; зеленые, желтые или мало красные никто не хочет есть. Другое дает желтые апельсины, сладкие и кислые; из кислых тетушка Настасия готовит сладкое варенье. Третье — вон как то огромное (уроки всегда происходили в саду) — дает черные шарики под названием «жабутикаба» -жа-бу-ти-ка-ба. Не надо говорить «жа-ти-бу-ка-ба», потому что все будут смеяться. Бразильские фрукты называются вообще-то очень длинно. Можно подумать, что жабутикаба величиной с арбуз. А между прочим, это самый маленький из наших фруктов. Черненький и вот такой малюсенький. Есть вопросы?
— ??
— Ну конечно, есть. Почему деревья никогда не уходят со своего места? Потому что у них корни. Корни — это кривые ноги, которыми деревья уходят в землю. И земля мешает им уйти в другое место. Они уходят, только когда приходит топор.
— ?
— Топор — это злой зверь, который меняет форму дерева и его название. Оно потом называется «полено». По-ле-но. Топор состоит из лезвия и ручки.
— ?
— Да, у топора тоже есть ручка, за которую его держат. У топора одна ручка, у корзинки тоже. У меня две, у тебя совсем нету, только ножки. Есть вопросы?
— ?
Лошадка очень удивлялась, и было чему… У Эмилии вообще странный способ выражаться. Она всегда говорит глупости. Но часто это очень умные глупости. Она обо всем думает по-своему. Вот, например, как она объяснила лошадке, что такое фрукты:
— Фрукты — это такие шарики, которые деревья вешают на свои ветки, чтобы доставить удовольствие птичкам и людям. Внутри — сок или мякоть. В яблоках — мякоть. В апельсинах — сок. А перец вообще не фрукт, а плод. Он жжет язык, но огня в нем нету, а есть только такое выражение — «жжет». Про огонь говорят «жжет» и про перец «жжет». В языке много слов значат разное. И слово «язык» значит разное и для разного служит. Например, язык, который нам посылают в баночках из Рио-Гранде, очень хорошо служит для обеда, для ужина и даже для завтрака. А вот португальский, французский, английский и разные другие языки служат, чтобы говорить. Хотя тетушке Настасии английский язык служит плохо. Она знает только «олл райт», что в НьюЙорке означает «очень хорошо», но у тетушки Настасии вместо «олл райт» получается «полно врать». Я сама слышала, что она говорила донне Бенте так: «Полно врать, сеньора. Ну где ж там очень хорошо, когда люди говорят, что в Нью-Йорке этом все сплошная полиция, свистит-гудит и лепортеры у всех берут информацию и всех снимают на улице моментально? А еще дома называются „небоскребы“, божье небо скребут то есть, и поезда ползают под землей, как черви какие! Дело рук дьявола, сеньора, уж вы мне поверьте!» Так и сказала.
Следующий урок был о цветах.
— Цветок, — объясняла Эмилия, — это яркий и душистый сон, который растения при помощи корней вытаскивают из темноты земли и раскрывают в воздухе.
Лошадка молчала, может, оттого, что была взволнована высоким слогом Эмилии, а может, оттого, что не умела говорить".
Глава 3.
Между графом и Эмилией происходит объяснение. Настойчивая кукла и покорный Маис.
Граф как раз дошел до того места записок, на котором кончается предшествующая глава, когда Эмилия легким шагом впорхнула в чуланчик.
— Ну. как идет работа, Маис? — полюбопытствовала она. — Написали что-нибудь? (Последнее время у Эмилии появилась привычка называть графа де Кукурузе коротко и фамильярно — «Маис».)
— Колоссально много, Эмилия… Я описал, как вы давали уроки бесхвостой лошадке.
— И вы рассказали, как я умно объясняла, и все мои идеи изложили, да?
— Все как есть.
— Тогда прочитайте вслух. Граф прочел написанное.
Эмилии понравилось.
— Ну, я вижу, мои записки идут быстро, — сказала она. — Очень хорошо! Я хочу доказать всем, что я все умею: играть, охотиться, писать записки…
— Ах, вы умеете писать записки? — иронически отозвался граф. -Значит, писать записки чужой рукой и чужой головой это значит уметь писать записки?
— А что вы думаете, граф? Разве мало есть на свете людей, которые делают дела чужими руками и получают деньги за чужую работу, а славу — за чужие идеи? И еще называют это «уметь устраиваться»… А я ведь только хочу, чтоб мои записки были получше.
Граф вздохнул:
— Но ведь это же нехорошо, Эмилия… А если я откажусь и брошу ваши записки, что вы тогда станете делать?
Эмилия расхохоталась:
— Дурачок! Думаете, растеряюсь? Я попрошу Киндима, это очень грамотный носорог, он мне и закончит книгу. Он меня очень слушается, не как некоторые… Так что лучше продолжайте и, главное, пишите правду.
Бедный граф опять вздохнул.
— Так о чем же теперь писать? — спросил он. — Тему-то хоть подскажите!
— А вы опишите, как мы познакомились с Перышком, как он вдруг исчез, когда мы вернулись из Страны Басен, и как мы ему послали письмо, помните?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Я давно хотел знать эту историю, — сказал граф. — Вы что же, проглотили язык попугая?
— Ничего подобного. Я говорила вначале, как попугай, это верно, но язык я никакой не глотала — зачем такие гадости? Я просто проглотила разговорную пилюлю, которую мне дал доктор Улитка, отличный врач. Носишка говорит, что в пилюле была очень большая доза, потому я вначале говорила так много, что как только я открою рот, так все затыкают уши. Потом я проговорила излишек и теперь говорю на общем уровне.
— Ах, Эмилия, — сказал граф, — вы еще не дошли до общего уровня: никто на свете не говорит столько, сколько вы.
— Да, но у меня язык не без костей. У меня язык с костями. Я умею говорить вещи разумные и остроумные…
В этот момент в саду заревели, и Эмилия с графом разом повернули головы к окну. Это Киндим звал свою приятельницу немножко поболтать.
— Послушайте, граф, — сказала Эмилия, — нам с Киндимом нужно обсудить некоторые важные вопросы. Вы тут попишите один, ладно? Представьте себе, что я диктую, и пишите. Описывайте случаи из моей жизни.
— А что писать-то? — покорно спросил ученый.
— А что хотите. Описывайте и описывайте…
— Но так записки будут мои, а не ваши, Эмилия!
— А вы не волнуйтесь. Я подпишу в конце… — сказала Эмилия. Сказала и побежала в сад. Граф замер с пером в воздухе, размышляя, размышляя…
Глава 2.
Граф начинает писать «Записки Эмилии». Как Эмилия давала уроки бесхвостовой лошадке.
Наконец граф начал так:
"Бесхвостая лошадка была совершенно безграмотна, необразованна и ничего ни про что не знала. Эмилия стала давать ей уроки.
— Что такое дерево? — спросила учительница на первом уроке. — Не знаешь?
Лошадка сохраняла то же выражение и не знала.
— Дерево, — сказала Эмилия, — это существо, которое не умеет говорить и живет, стоя всегда на одном и том же месте. Вместо рук у него сучья, вместо ногтей — листья. В чужие дела не суется, а, наоборот, дает плоды. Одно дерево дает красные питанги — они особенно вкусные, когда уже совсем темно-красные; зеленые, желтые или мало красные никто не хочет есть. Другое дает желтые апельсины, сладкие и кислые; из кислых тетушка Настасия готовит сладкое варенье. Третье — вон как то огромное (уроки всегда происходили в саду) — дает черные шарики под названием «жабутикаба» -жа-бу-ти-ка-ба. Не надо говорить «жа-ти-бу-ка-ба», потому что все будут смеяться. Бразильские фрукты называются вообще-то очень длинно. Можно подумать, что жабутикаба величиной с арбуз. А между прочим, это самый маленький из наших фруктов. Черненький и вот такой малюсенький. Есть вопросы?
— ??
— Ну конечно, есть. Почему деревья никогда не уходят со своего места? Потому что у них корни. Корни — это кривые ноги, которыми деревья уходят в землю. И земля мешает им уйти в другое место. Они уходят, только когда приходит топор.
— ?
— Топор — это злой зверь, который меняет форму дерева и его название. Оно потом называется «полено». По-ле-но. Топор состоит из лезвия и ручки.
— ?
— Да, у топора тоже есть ручка, за которую его держат. У топора одна ручка, у корзинки тоже. У меня две, у тебя совсем нету, только ножки. Есть вопросы?
— ?
Лошадка очень удивлялась, и было чему… У Эмилии вообще странный способ выражаться. Она всегда говорит глупости. Но часто это очень умные глупости. Она обо всем думает по-своему. Вот, например, как она объяснила лошадке, что такое фрукты:
— Фрукты — это такие шарики, которые деревья вешают на свои ветки, чтобы доставить удовольствие птичкам и людям. Внутри — сок или мякоть. В яблоках — мякоть. В апельсинах — сок. А перец вообще не фрукт, а плод. Он жжет язык, но огня в нем нету, а есть только такое выражение — «жжет». Про огонь говорят «жжет» и про перец «жжет». В языке много слов значат разное. И слово «язык» значит разное и для разного служит. Например, язык, который нам посылают в баночках из Рио-Гранде, очень хорошо служит для обеда, для ужина и даже для завтрака. А вот португальский, французский, английский и разные другие языки служат, чтобы говорить. Хотя тетушке Настасии английский язык служит плохо. Она знает только «олл райт», что в НьюЙорке означает «очень хорошо», но у тетушки Настасии вместо «олл райт» получается «полно врать». Я сама слышала, что она говорила донне Бенте так: «Полно врать, сеньора. Ну где ж там очень хорошо, когда люди говорят, что в Нью-Йорке этом все сплошная полиция, свистит-гудит и лепортеры у всех берут информацию и всех снимают на улице моментально? А еще дома называются „небоскребы“, божье небо скребут то есть, и поезда ползают под землей, как черви какие! Дело рук дьявола, сеньора, уж вы мне поверьте!» Так и сказала.
Следующий урок был о цветах.
— Цветок, — объясняла Эмилия, — это яркий и душистый сон, который растения при помощи корней вытаскивают из темноты земли и раскрывают в воздухе.
Лошадка молчала, может, оттого, что была взволнована высоким слогом Эмилии, а может, оттого, что не умела говорить".
Глава 3.
Между графом и Эмилией происходит объяснение. Настойчивая кукла и покорный Маис.
Граф как раз дошел до того места записок, на котором кончается предшествующая глава, когда Эмилия легким шагом впорхнула в чуланчик.
— Ну. как идет работа, Маис? — полюбопытствовала она. — Написали что-нибудь? (Последнее время у Эмилии появилась привычка называть графа де Кукурузе коротко и фамильярно — «Маис».)
— Колоссально много, Эмилия… Я описал, как вы давали уроки бесхвостой лошадке.
— И вы рассказали, как я умно объясняла, и все мои идеи изложили, да?
— Все как есть.
— Тогда прочитайте вслух. Граф прочел написанное.
Эмилии понравилось.
— Ну, я вижу, мои записки идут быстро, — сказала она. — Очень хорошо! Я хочу доказать всем, что я все умею: играть, охотиться, писать записки…
— Ах, вы умеете писать записки? — иронически отозвался граф. -Значит, писать записки чужой рукой и чужой головой это значит уметь писать записки?
— А что вы думаете, граф? Разве мало есть на свете людей, которые делают дела чужими руками и получают деньги за чужую работу, а славу — за чужие идеи? И еще называют это «уметь устраиваться»… А я ведь только хочу, чтоб мои записки были получше.
Граф вздохнул:
— Но ведь это же нехорошо, Эмилия… А если я откажусь и брошу ваши записки, что вы тогда станете делать?
Эмилия расхохоталась:
— Дурачок! Думаете, растеряюсь? Я попрошу Киндима, это очень грамотный носорог, он мне и закончит книгу. Он меня очень слушается, не как некоторые… Так что лучше продолжайте и, главное, пишите правду.
Бедный граф опять вздохнул.
— Так о чем же теперь писать? — спросил он. — Тему-то хоть подскажите!
— А вы опишите, как мы познакомились с Перышком, как он вдруг исчез, когда мы вернулись из Страны Басен, и как мы ему послали письмо, помните?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57