ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но вообще-то именно такие вещи все и губят. Ведь история с собакой была лишь одной из множества причин бросить Дэна. И тогда я могла бы говорить Хилари и Джоди: «Эгоист долбаный, пытался свалить на меня заботы о своей семейке!...» — и т. д. и т. п. Когда Дэн попросил меня приглядывать за мамашиной псиной, пока они отмечают на Бали какое-то семейное торжество, надо было задуматься о его эдиповом комплексе. Или о чем-нибудь еще в том же роде.
А я вместо этого развесила уши. Даже не смогла сразу выговорить «да». Поручить моим заботам эту — выговорить тошно — Фисташку — уже означало признать меня членом семьи. А я так мечтала! Хотела, чтобы и моя фотография стояла на пианино среди снимков жен многочисленных Дэновых братьев. И когда собаку привезли (а я на дух не выношу брехливых белых пудельков с бурыми задницами), я дождаться не могла прогулки — ведь это было почти то же самое, что гулять с Дэном! Когда он позвонил с Бали, а мамочка то и дело лезла через его плечо в трубку, я даже подхватила псину и заставила ее пофыркать в телефон — пусть услышат, как она с ними здоровается! Я поверю, что Дэн остался в прошлом, только когда при воспоминании о Фисташке меня затошнит. Пока что, увы, дело обстоит иначе. Совсем иначе.
А ведь это было еще не все. Взять хоть его старых школьных приятелей. Каких усилий мне стоило относиться дружелюбно к этому стаду онанистов! А манера Дэна таскать еду в ресторанах? Сколько раз он, ничуть не стесняясь, уминал все, что было у меня на тарелке. У Хилари глаза лезли из орбит, а сидела себе и умилялась. А его кошмарные пристрастия в обуви (флуоресцирующие массажные сандалии, о-о-о!)? И я упорно делала вид, будто все это не имеет значения. Вот она, судьба, — теперь это действительно не имеет значения. Просто я любила все, что составляло его мир: мамочкину псину, жутких приятелей, выходки в ресторане, массажные сандалии — все без разбора.
Похоже, с Дэном я совершила то, что мне не удавалось ни с кем другим: приняла его таким, какой он есть, со всеми недостатками, изъянами, со всем, что огорчало, раздражало и чего нельзя было не замечать. Я знала, что Дэну никогда не достичь высот, — мне было плевать! Я знала, что он всегда будет комплексовать из-за своего папаши, — пустяки! Впервые в жизни песенка Билли Джоэла про что-то вроде «люблю тебя такой, какая ты есть» не вызвала у меня жгучего желания вырубить радиоприемник и растоптать его. Какое там, я прониклась песенкой Билли Джоэла!
И все это впустую. Дэн даже не стал дожидаться конца вечеринки по случаю моего тридцатилетия — ушел, хлопнув дверью. Он словно специально все рассчитал заранее. Открытка, сплошь исписанная всякой чушью про уважение и теплые чувства, про то, какая я «славная старушка», как он хочет продолжать со мной знакомство и в тридцать лет, и про старинный браслет, о котором я мечтаю.
Это была одна из тех открыток, которые читаешь между строк. Что я и сделала.
За двадцать минут до этой открытки он был мистером Может Быть — тем, с кем стоит строить планы на будущее. Я легко могла представить себе, как он зашнуровывает кеды сынишке или позволяет дочери колотить себя ручонками по макушке. В общем, я считала его Единственным. Через двадцать минут после того, как я прочла эту открытку, земля ушла у меня из-под ног. Дэн, может, и был моим Единственным, да только меня он явно считал кем-то совсем иным. Кем, хотелось бы знать? Партнершей по сексу? Приятельницей? Кем-то, на кого можно свалить бытовые проблемы, а самому спокойно заниматься спортом?
— Спасибо, Дэн. Не особенно пылко, верно?
— Ну, — отозвался он. — А ты бы чего хотела?
Отвечать можно было бы весь вечер. Но — просто смех! — я никогда не умела говорить о таких вещах. Хотя мысленно ораторствовать могу сколько угодно.
— Я бы хотела от тебя кое-чего побольше, чем эта открыточная пачкотня про славных старушек, вот чего бы я хотела!
Или:
— Я бы хотела, чтобы ты подождал. Мы же вместе уже полгода, и оба разменяли четвертый десяток.
Или (откровенно, но так беспомощно!):
— Я бы хотела услышать, как ты меня любишь.
Я должна, должна думать о Дэне как о Скотском Адвокатишке из Личхардта. Да, но вдруг он увидит меня выходящей из парикмахерской с рыжими волосами и увлечет куда-нибудь в аллею, где и зацелует до смерти? И скажет, что все это было чудовищной ошибкой, что он лишился аппетита и сна?
Не знаю, велики ли на такое шансы по статистике, но хоть сколько-то есть же! Должен быть у меня такой шанс. А вдруг Дэн позвонит мне, пьяный, как-нибудь вечером, а меня не окажется дома? А он ведь захочет мне сказать, что повел себя как идиот, что не может меня забыть!
Я подозревала, что это гиблое дело — внушать себе, будто ненавижу Дэна. Вечно этот страх: а вдруг разозлюсь настолько, что когда он приползет обратно на коленях, то и смотреть на него не смогу? А если он и в самом деле был моим последним шансом?!
Есть от чего заработать мигрень — как будто мало для этого лака для волос, клубящегося над невестой и забивающего мне ноздри.
Хоть бы скорее была готова прическа. Волосы уже подсыхают. Правда, они еще напоминают кошачью шерсть после полостной операции. Свалявшиеся, слипшиеся, смешные.
Джоди как-то рассказывала мне об одном способе расслабляться: воображаешь, будто ты в розовом пузыре. И живешь себе в этом пузыре припеваючи.
Представляю себя: в облегающих черных кожаных брючках. Занимаюсь гимнастикой или чем-то типа этого, так что даже бедра у меня стали стройные. Я на рождественской вечеринке, год на улице 2010-й. И вот краем глаза замечаю Дэна. Он один. Постарел, потолстел, вид у него изможденный и печальный. Под глазами мешки.
Меня окружает толпа народу. Я сказочно обворожительна и остроумна. Ко мне проталкивается мужчина. Волосы у него торчат такими же игривыми перышками, как и у меня. Только у него они белокурые. У Дэна пузо как у Уинстона Черчилля. Он наполовину облысел. Блондин с перышками увлекает меня в уголок. Мы смеемся, потом целуемся, радуясь чему-то, понятному только нам.
Не говоря ни слова, Дэн разворачивается и выходит из комнаты. Я и не замечаю этого. Садясь в машину, он слышит наш смех, доносящийся из открытого окна. Охваченный тоской, Дэн роняет голову на руль и стонет. Потом приезжает домой, ставит старенькую пластинку Роберта Смита и вешается.
Вот только правильно ли это — думать о других плохое, сидя в розовом пузыре? Да кому какое дело!
Джоди с Диди как-то звали меня в свою женскую группу психологической помощи «Женский кружок». Похоже, они там сидят все вместе и выдумывают розовые пузыри. Хилари, насколько я знаю, объявила, что пойдет, но сомневаюсь, что я такое осилю. Я ведь как-то приходила туда с Джоди несколько лет назад. Нам велели придумать новое название для наших чисто женских тайных забот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76