Да и болезнь у него такая страшная, что, может быть, и в самом деле от его любви ко мне не так уж много осталось... Ох, Вася, если бы ты знал, как он иногда мучается! – с отчаянием сказала Таня, и Василию показалось, что сейчас она заплачет. – И ведь самое-то страшное в том, что ничем ему помочь нельзя и что он знает об этом... А ты мне... такое говоришь – ковры да финтифлюшки...
Таня закусила губу, быстрым движением смахнула с глаз слезинки и потянулась за сигаретой. Василий торопливо зажег спичку и дал ей прикурить. Таня, помолчав, уже спокойнее продолжала:
– Вот видишь, как все непросто оказалось... Ты, конечно, можешь не поверить мне... ну, да тут уж я ничем не могу помочь...
Она прямо, твердо смотрела на него, и Василий сказал:
– Верю, Татьяна... Только и ты пойми... Обидно мне было, что ты... сначала так... ну, что это меня не касается...
– Вот тут я и в самом деле виновата, – легко согласилась Таня. – Ты уж прости... – и чуть улыбнулась ему. – Я не со зла, просто думала, что так лучше будет – обидишься на меня, уедешь и скорее забудешь. Я ведь знаю, что тебе это не может быть безразлично. Ты ведь добрый, сердце у тебя доброе... И если бы ты не встретился тогда... Не знаю уж, как было бы... А сейчас... ты даже не представляешь, как хорошо с Олежкой. И Саша ведь все знает.
– Знает? – удивился Василий.
– Ну, конечно, – Таня улыбнулась. – Я с самого начала ничего не скрывала. Да и как бы я объяснила ему?
– А, ну да...
– И любит он его ничуть не меньше, чем собственного.
«Ну, это уж вряд ли», – подумал Василий и спросил:
– А знает он, кто я такой?
– Знает, хотя ни разу не спрашивал, я сама рассказала.
– Зачем?
– Ну как зачем? – Таня неуверенно посмотрела на него. – А что скрывать?
«Интересно, что она могла наговорить обо мне», – подумал Василий и невесело сказал:
– Думаешь, к такому, как я... серому, ревновать меньше будет?
– Да что ты, Вася...
Но по ее смущению Василий понял, что угадал, и натянуто улыбнулся.
– Да нет, ничего, это я так. Ну, а... как же вы теперь?
– Да по-разному, Вася. Только... не взыщи, об этом я говорить не буду, это – наше с ним...
– Да я ведь потому спросил, – торопливо сказал Василий, – что... – и опять замялся, не находя слов.
– Я понимаю почему, – тут же пришла на помощь Таня. – В общем-то хорошо. Не так, конечно, как раньше, но... ведь и мы другие стали.
И надолго замолчали оба.
5
Василию оставалось только одно – встать и уйти, ему неловко было смотреть на Таню, но, подумав, он задал мучивший его вопрос:
– Ну, а если бы... ты не любила его... ушла бы ко мне?
И снова он не понял ее взгляда, не сразу понял ответный вопрос:
– Только потому, что родила от тебя?
– Мало этого?
– Мало, Вася, – спокойно сказала Таня.
– Ну ладно, а полюбить меня... такого, смогла бы?
Таня отвела взгляд, пожала плечами:
– Ну, откуда я знаю.
– Да ты уж прямо говори, чего жалеешь. Я не слабак, переживу как-нибудь.
Таня с легкой, едва уловимой досадой сказала:
– Ты так спрашиваешь, как будто всегда и на все можно дать определенный ответ – да или нет.
– Ну, на это-то можно, – настаивал на своем Василий. – Смогла бы?
– Нет, наверно, – тихо ответила Таня, помолчав.
Такой ответ не мог быть неожиданным для Василия, но все же у него неприятно кольнуло где-то под сердцем.
– Это почему же? – стараясь быть спокойным, спросил он. – Давай, выкладывай, крой правду-матку.
– А ты сам-то... разве иначе думаешь?
– Ну, как я думаю – это дело десятое. Говори, как ты думаешь.
– А много ли у нас общего-то, Вася? – каким-то мягким, просительным тоном сказала Таня. – Что в постели хорошо нам было – и только?
– Вон как... – протянул Василий. – Ну, спасибо хоть и на этом.
– Сам просишь правду сказать – и тут же обижаешься.
– Да не обижаюсь я, говори дальше.
И Таня, поправив прическу, решительно заговорила:
– Скажу, Вася, может, хоть чуть-чуть и на пользу тебе это будет... Дело не в том, что у меня высшее образование, а ты и десятилетки не окончил. То есть не только в этом, – поправилась она. – Тогда – я уже говорила – мне было очень интересно с тобой, но ведь только потому, что я не имела никакого представления о той жизни, которой живешь. А потом? Знаешь, Вася, иногда мне просто обидно было, что ты – такой большой, сильный человек, а растрачиваешь себя на пустяки, живешь, как мотылек...
– Как мотылек? – неприятно удивился Василий. – Это как же понять?
– Да-да, именно как мотылек, – живешь только сегодняшним днем. Ты же сам не знаешь, что с тобой завтра будет, чего ты хочешь. И что хуже всего – тебе ведь самому нравится такая жизнь. Ну скажи, для чего ты кочуешь с места на место?
– А сиднем сидеть – лучше?
Таня вздохнула.
– Да не в том дело.
– А в чем? – не понимал Василий.
– А в том, что у тебя нет ничего прочного, постоянного, нет никого и ничего... ради чего должен жить человек. Ну скажи по совести – есть хоть кто-нибудь, хоть один человек, которому ты по-настоящему нужен, кому бы ты помог в трудную минуту?
– Есть, – не сразу сказал Василий. – Кешка Сенюков, я рассказывал тебе о нем.
– Это которому ты жизнь спас?
– Да.
– Не о том я, Вася. Я и не сомневаюсь, что ты любому встречному готов помочь, чем только сможешь. Да ведь тут же и забудешь об этом. Ну, скажи, где сейчас этот Кешка?
– Не знаю.
– Вот видишь...
– Что видишь? Не пойму я тебя, Татьяна. Сама же говорила тогда, что тоже хотела бы поездить, повидать разные места, – а сейчас этим самым укоряешь.
– Эх, Вася, да ведь тут все просто. Ну, ездишь ты туда, сюда, а что толку? Где-нибудь вспоминают тебя добрым словом? Или вот работаешь – а следы твоей работы где?
– Путаешь ты что-то... Как это где следы? Мало я рыбы наловил, мало золота намыл? Это что – не работа?
– Работа, конечно, – усталым, безнадежным каким-то тоном сказал Таня. – А что она тебе самому дает, эта работа, – кроме денег, конечно?
– Ну, знаешь ли... Деньги – это тоже не так уж мало. Можно подумать, что ты без денег живешь, святым духом питаешься.
– Да не о том я, Вася. Деньги всем нужны, да не в них же в конце концов счастье. Я все это к тому говорю, что и работаешь только для себя, не думаешь о том, что это за работа, что стоит за ней. А может, – допустим на минуту, – ее вовсе и не нужно делать? Ты так привык, что за тебя всегда кто-то думает, а сам думать не умеешь, да и желания у тебя такого нет... Или другое возьми. Книг ты почти не читаешь, газеты одним глазом просматриваешь, что в мире делается – тебе совсем не интересно... Разве нет?
– Это верно, читаю я мало, – пришлось признаться Василию.
– Очень мало, да и то всякую чепуху, – про шпионов, в основном, я же помню. Даже дети во многом лучше тебя разбираются... Вот вспомни – как кончились твои рассказы, с тобой и говорить было не о чем. Чего не коснешься – этого ты не знаешь, об этом ты не слышал, этого не читал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24