После этого утверждай, что взгляд – это нечто нематериальное.
– Кстати, почему ты злишься? – осведомился Андрей.
Олег осекся. Весь его пыл сразу пропал.
– Я?! Злюсь? У тебя просто галлюцинации, батенька...
Во дворе ее дома Андрея вдруг охватило волнение. Когда он закуривал, пальцы его дрожали.
– Я не пойду, – сказал он. – Вызови ее сюда.
Она вышла из подъезда и направилась к ним. Вечерние сумерки стали светлее. Все затихло на большом дворе, заваленном сугробами снега. Она подошла, тихо сказала:
– Здравствуйте...
Андрей побледнел.
Несколько ничего не значащих фраз. Приглушенные, взволнованные голоса. И тишина... Андрей глянул на Машу, Маша – на Олега, Олег – на Андрея. Круг замкнулся.
– Ну вот что, мальчики-девочки, – сказал Олег с ясной улыбкой. – Я ненадолго оставлю вас. Мне нужно кое-кого повидать. А вы тут поговорите. О теории относительности, о нейтронной бомбе и... о чем там еще? Я же профан в физике. В общем пока. Я, может, и загуляю там...
Олег отошел и только сейчас заметил, что во дворе очень шумно. Бегали и кричали ребятишки, громко скрипел колодезный ворот, из чьей-то форточки далеко разносился голос маленького волшебника Робертино.
Он поднялся по знакомой лестнице и уселся на подоконник. Ему никого не нужно было видеть. Только Машу. И вот сейчас он сам ушел от нее. Почему он это сделал, Олег и сам не мог объяснить.
На лестнице было темно. Здесь всегда бывало темно, и когда-то ему нравилась эта темнота.
Из-за крыши соседнего дома показалась ярко-оранжевая луна. А тени почему-то казались голубыми. И очень резкими. Особенно резкими были их тени. Они стояли у беседки, очень близко друг к другу. О чем они говорят?
«Наверно, сейчас мне надо быть там, – подумал он. – Конечно, надо быть там. Шутить, смеяться, смотреть Маше в глаза. Удивительные, необыкновенные Машины глаза... Господи, до чего мы косноязычны... Неужели человечество так и не придумает ничего, кроме этих жалких и бледных эпитетов, чтобы сказать, какие глаза у любимой... Любимой? Тогда почему я все-таки сделал это? И почему я не иду сейчас туда, к ней? Ведь еще не поздно, они стоят там и никуда не уходят...»
Он не двигался с места. Сидел на подоконнике, курил и глядел за окно, где очень близко друг к другу стояли двое. Так близко, что их тени сливались.
18
– Какой интенсивности? – спросила Маша.
Я рассказывал ей о работе ускорителя на встречных пучках и тут оборвал на полуслове и посмотрел на нее.
– Какой интенсивности? – повторила она.
– К черту физику! – сказал я. Наверно, это вышло грубо. Она как-то странно взглянула на меня, но не обиделась.
– Я не затем сюда ехал, чтобы читать популярные лекции об ускорителях на встречных пучках.
Она улыбнулась.
– А зачем же ты сюда ехал?
– Может быть, затем, чтобы увидеть тебя.
Она опустила глаза и ничего не сказала. Вытянув руку, она смотрела, как падают редкие снежинки и медленно тают у нее на ладони.
– Так о чем же мы будем тогда говорить? – тихо спросила она, не поднимая глаз.
– О тебе. И обо мне, если это будет интересно тебе. Кстати, почему мы здесь стоим? Так и замерзнуть недолго. Пойдем куда-нибудь?
– А Олег?
– Олег? – не сразу сказал я. – Вряд ли он скоро придет.
– Вот как...
Она по-прежнему не смотрела на меня, и я не мог понять, о чем она думает.
– Маша...
– Да?
– Я уезжаю через неделю. – Я почувствовал, как во рту стало противно и сухо. – И хочу, чтобы мы виделись каждый день.
– Хорошо, – спокойно согласилась она. – Мы будем встречаться каждый день.
И, улыбнувшись, предложила:
– Ну идем? А то и в самом деле можно замерзнуть.
И потом сказала:
– Почему-то совсем не удивило то, что ты так прямо сказал. Ты всегда говоришь так... решительно?
Я покачал головой и ничего не ответил.
19
И когда Олег увидел, что они уходят – медленно, не оглядываясь, занятые только друг другом, – он вдруг понял, что в его жизни случилось что-то тяжелое и непоправимое. Случилось не сейчас, давно – но когда? И сразу беспорядочно замелькали в памяти лица, события, мысли ушедших лет.
«Только спокойно, – подумал он, и зажег спичку, и глядел на яркий язычок пламени, осветивший грязную лестницу и его пальцы. – Спокойно», – повторил он, затягиваясь дымом сигареты. И, взглянув в окно, он увидел, что они ушли.
Итак, детство, школа. Счастливая семья, где все любили друг друга, беззаботная жизнь и только иногда легкие неприятности, которые скоро забывались. И рядом всегда был Андрей – верный друг, от которого Олег ничего не хотел и не мог скрывать. Олег считал, что Андрей так же откровенен с ним и если мало рассказывает о том, что делается у него дома, то лишь потому, что не хочет огорчать его, да и не очень приятно, наверно, было говорить об этом. Олег все-таки знал, что Андрею живется трудно, но очень плохо представлял себе, в чем именно были эти трудности. И вдруг он обнаружил, что знает Андрея совсем не так хорошо, как это казалось ему.
Было это в девятом классе. Он, Андрей и его брат Алексей купались на Уфимке. Олег заметил на боку Алексея небольшой шрам и спросил его, откуда этот шрам. Алексей неприятно засмеялся, кивнул на Андрея:
– А это ты у своего дружка спроси.
Олег с недоумением посмотрел на Андрея и, когда Алексей ушел купаться, спросил Андрея, при чем тут он? Тот неохотно объяснил:
– Это я ему отметину сделал. Давно, мне девять лет было. Поссорились из-за чего-то, я вспылил, а в руках ножницы были. Ну и кинул в него, а они возьми да и воткнись ему в бок...
Олег от изумления ничего не мог сказать. Он не сразу поверил, что Андрей, спокойный, всегда выдержанный, мог сделать такое. А через два месяца он сам увидел, каким может быть Андрей.
Они давно враждовали со Славкой Александровым – прилизанным и наглым парнем, их одноклассником. Однажды во время очередной ссоры Александров бросил тряпку в лицо Андрею. Олег еще ничего не успел сообразить, как увидел: Андрей отступил назад, лицо у него было очень спокойное и неподвижное, и тут он наткнулся на большие счеты, стоявшие в углу, – на этих счетах учились считать малыши... Андрей одной рукой поднял счеты. Кто-то из девочек взвизгнул. Олег услышал, как с дробным стуком посыпались на пол костяшки. Александров охнул, схватился руками за голову и сел прямо на пол, а Андрей стоял около него. Лицо у него было все такое же спокойное и неподвижное, грязно-белое от мела...
Весной, в мае, произошло еще одно событие. Андрей обещал прийти к нему вечером, но почему-то не пришел, а на следующее утро, когда они все еще спали, в их квартиру ворвался отец Андрея, Георгий Матвеевич, и закричал:
– Где Андрей?!
Ему не успели ответить. Георгий Матвеевич ринулся в комнаты, стал открывать шкафы, заглядывать под кровати и едва не сорвал с петель дверь маленького чуланчика. Лицо у него было страшное, и Олег тогда подумал, что этот человек – сумасшедший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54