А свою жизнь не отдашь другому.
Данила, я еще мал, это правда, но послушай меня. Желание только кажется благом, но оно — опаляющее душу пламя, это пожар — слепой и жестокий. Если ты любишь тело — это только желание. Любовь — это отношение к человеку, а не к его телу. И тут тайна любви. Всю жизнь мы пытаемся найти самих себя. Это большой и непростой путь. Но насколько же сложнее найти внутренний свет в другом человеке!
Вот почему любовь не рождается сразу, сразу возникает только желание. Те, кто не могут отличить любовь от желания, обречены на страдание. Те, кто жертвуют, те — не любят. Тот, кто не нашел самого себя, еще не может любить.
Я слушал слова маленького монаха, и сердце мое замерло. Я понял вдруг, почему до сих пор я был так несчастен. Никто не говорил мне это раньше — бояться нужно не любви, а своего желания. Я всю жизнь боялся любить, но никогда не боялся своих желаний. Они ослепляли меня, и я падал в бездну. Почему я боялся любить? Для этого я ещё не нашел самого себя, «это большой и непростой путь».
— Данила, — у меня над головой снова прозвучал голос Аглаи.
— Что ты хочешь, Аглая? — отозвался я.
— Неужели же ты вот так возьмешь и бросишь меня? — удивление в ее голосе смешалось и с раздражением, и с недоверием.
— Аглая, оставь мне свой телефон. Если хочешь. Я позвоню сразу же, как приеду.
— Придурок! Ты форменный придурок! Кретин! Как я вас всех ненавижу! — она притопнула ножкой, разрыдалась и бросилась прочь.
Сначала я хотел встать и догнать ее. Но потом подумал — у нее ведь тоже есть выбор. Выбор есть всегда.
M ы шли пo московским улицам к дому. Данила ввел меня в маленькую однокомнатную квартиру-хрущевку, которую снял на деньги вырученные от продажи своей питерской комнаты.
«Это странная история», — сказал он.
«Ты все делал правильно», — ответил ему я.
Данила улыбнулся и предложил мне скромный ужин. Мы наскоро перекусили. Он заварил чай, разлил его по кружкам и продолжил рассказывать…
В аэропорту объявили, что вылет нашего рейса откладывается на ближайшие двенадцать часов. Короче говоря, погода нелетная — отдыхайте, граждане!
— Мы должны идти, — сказал ученик Ламы.
— Ну куда мы пойдем, Агван? Погода нелетная. Поездом, что ли… — или куда-либо не хотелось категорически.
Это не имеет значения. Мы должны найти способ, — ответил Агаан.
—Может, дождемся, когда начнут летать самолеты?
— Погода не наладится, иока мы не найдем способа добраться до места как-то иначе.
— Опять Мара не пущает? — я неловко пошутил.
— Это не имеет значения, — с обычной для себя серьезностью ответил Агван.
— Да что ты заладил! «Не имеет Значения», «не имеет значения»! Ерунда какая-то! — я рассердился.
— А что имеет значение?
— Твоя готовность, —ответил Агван, встал, вскинул на плечи котомку и пошел. —. А… Черт бы тебя побрал! — я встал с кресла, изображая недовольное ворчание. — Где вас таких находят еще… Непонятно.
— Не имеет значения! — маленький монах хитро улыбнулся.
Мы прошли по аэропорту и оказались рядом с VIP —зоной. Нас остановил веселый крупный мужчина средних лет. Он был просто одет, держал в руке какие-то бумаги и, казалось, заговорил с нами с одной; лишь целью — как-то скоротать время:
— Ребята, а вы куда собрались?
— Нам в Иркутск надо. До Улан-Удэ — никак, а мы опаздываем, — ответил Агван.
— И чего тут —ищете — продолжил свой допрос незнакомец.
— Частникам погода не указ. Так, может, чей-то самолет полетит? .
— Полетит, — ухмыльнулся мужчина. — А с кем можно переговорить?
— А со мной и переговорите, — предложил незнакомец.
— Нам очень надо в Иркутск. Важное дело, — Агван говорил с такой серьезностью, что я чуть было не рассмеялся.
— Что за дело-то?
— Я человека везу, ему надо до завтрашнего вечера в монастырь попасть.
— Да, важное дело, нечего сказать! — расхохотался наш собеседник.
— Важное, — серьезно ответил Агван. — Ну так поможете?
— А чего не помочь, помогу, — согласился вдруг мужчина.
Тут я решил вмешаться:
— А вы уполномочены решать такой вопрос? — спросил я.
— Отчего ж не уполномочен? Мой самолет. Кого хочу, того и вожу, — сказав это, незнакомец улыбнулся и подмигнул Агвану. — Вы, чувствуется, не местные.
— Нет, не местные, мы из Питера, — ответил я.
— Серьезно?! — он сделал вид, что ему это приятно слышать, мол, уважает. — А я-то думаю — чего не признаете? Или телевизора не смотрите.
— А вы кто? — удивился я.
— Я, дружок, хозяин Сибири, — ответил незнакомец. — Николаем зовут. А вас как?
Мы представились.
— Ну-ка, берите мои сумки, вон там. И давайте мигом на посадку, — скомандовал хозяин Сибири.
Я в жизни не видел такого самолета! Маленький, аккуратный, изнутри весь отделанный кожей, с широкими удобными креслами и большим столом посередине салона.
Николай сначала обсуждал какие-то вопросы со своими помощниками, потом просмотрел бумаги, отдал несколько распоряжений и обратился к нам:
— Не боитесь лететь-то? Погода не ахти… — он сел напротив нас и с удовольствием посмотрел в иллюминатор.
А любоваться было на что — мы летели над холмами, сплошь покрытыми лесом, над быстрыми реками и прозрачными озерами. Бескрайние просторы Сибири простирались, насколько хватало глаз. И весь этот российский Клондайк, как оказалось, принадлежал нашему новому знакомому.
— Нам надо спешить, — ответил Агван.
— Ну, с этим все понятно. Он буддийский монах. Будет уважаемым человеком. А ты будешь уважаемым человеком? — спросил Николай, обратившись ко мне.
— Время покажет, — я уклонился от прямого ответа.
— Будущее только следствие прошлого. Показывает то, что было, а не то, что будет, — сказал
Николай и со странной усталостью посмотрел мне в глаза. — Ты кем работаешь-то?
— Я не работаю сейчас. Как из армии пришел, так: и не работаю. Поучился, но все пустое.
— А где служил? — нехотя спросил меня хозяин Сибири.
— Да… В Чечне.
— В Чечне?! Воевал?! Правда, не брешешь? — Николай словно ожил.
— А что? —я же, напротив, напрягся; никогда не знаешь, чего от таких разговоров ждать.
— Я в Афгане был, — сказал Николай, его лицо в один миг просветлело ,морщины разгладились. .
— Интернационалист, значит. А я, получается, что националист, — мрачно пошутил я.
— Да ладно тебе! Пехота? Артиллерия? —Спецназом звали.
— Ну, брешешь… — он посмотрел на меня с недоверием.
— Может, и брешу, а звать — звали.
—Слушай, Данила, а давай я тебя к себе на работу возьму? — его предложение казалось искренним.
— Охранником, что ли? Нет. Не хочу, спасибо. Не могу оружие в руках держать. Руки чешет.
— Да не нужны мне охранники! Мне сообразительные люди нужны — молодые, перспективные, амбициозные. Ты посмотрит, какая странато, сколько в ней всего, а управлять некому. Страдает земля без хозяев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Данила, я еще мал, это правда, но послушай меня. Желание только кажется благом, но оно — опаляющее душу пламя, это пожар — слепой и жестокий. Если ты любишь тело — это только желание. Любовь — это отношение к человеку, а не к его телу. И тут тайна любви. Всю жизнь мы пытаемся найти самих себя. Это большой и непростой путь. Но насколько же сложнее найти внутренний свет в другом человеке!
Вот почему любовь не рождается сразу, сразу возникает только желание. Те, кто не могут отличить любовь от желания, обречены на страдание. Те, кто жертвуют, те — не любят. Тот, кто не нашел самого себя, еще не может любить.
Я слушал слова маленького монаха, и сердце мое замерло. Я понял вдруг, почему до сих пор я был так несчастен. Никто не говорил мне это раньше — бояться нужно не любви, а своего желания. Я всю жизнь боялся любить, но никогда не боялся своих желаний. Они ослепляли меня, и я падал в бездну. Почему я боялся любить? Для этого я ещё не нашел самого себя, «это большой и непростой путь».
— Данила, — у меня над головой снова прозвучал голос Аглаи.
— Что ты хочешь, Аглая? — отозвался я.
— Неужели же ты вот так возьмешь и бросишь меня? — удивление в ее голосе смешалось и с раздражением, и с недоверием.
— Аглая, оставь мне свой телефон. Если хочешь. Я позвоню сразу же, как приеду.
— Придурок! Ты форменный придурок! Кретин! Как я вас всех ненавижу! — она притопнула ножкой, разрыдалась и бросилась прочь.
Сначала я хотел встать и догнать ее. Но потом подумал — у нее ведь тоже есть выбор. Выбор есть всегда.
M ы шли пo московским улицам к дому. Данила ввел меня в маленькую однокомнатную квартиру-хрущевку, которую снял на деньги вырученные от продажи своей питерской комнаты.
«Это странная история», — сказал он.
«Ты все делал правильно», — ответил ему я.
Данила улыбнулся и предложил мне скромный ужин. Мы наскоро перекусили. Он заварил чай, разлил его по кружкам и продолжил рассказывать…
В аэропорту объявили, что вылет нашего рейса откладывается на ближайшие двенадцать часов. Короче говоря, погода нелетная — отдыхайте, граждане!
— Мы должны идти, — сказал ученик Ламы.
— Ну куда мы пойдем, Агван? Погода нелетная. Поездом, что ли… — или куда-либо не хотелось категорически.
Это не имеет значения. Мы должны найти способ, — ответил Агаан.
—Может, дождемся, когда начнут летать самолеты?
— Погода не наладится, иока мы не найдем способа добраться до места как-то иначе.
— Опять Мара не пущает? — я неловко пошутил.
— Это не имеет значения, — с обычной для себя серьезностью ответил Агван.
— Да что ты заладил! «Не имеет Значения», «не имеет значения»! Ерунда какая-то! — я рассердился.
— А что имеет значение?
— Твоя готовность, —ответил Агван, встал, вскинул на плечи котомку и пошел. —. А… Черт бы тебя побрал! — я встал с кресла, изображая недовольное ворчание. — Где вас таких находят еще… Непонятно.
— Не имеет значения! — маленький монах хитро улыбнулся.
Мы прошли по аэропорту и оказались рядом с VIP —зоной. Нас остановил веселый крупный мужчина средних лет. Он был просто одет, держал в руке какие-то бумаги и, казалось, заговорил с нами с одной; лишь целью — как-то скоротать время:
— Ребята, а вы куда собрались?
— Нам в Иркутск надо. До Улан-Удэ — никак, а мы опаздываем, — ответил Агван.
— И чего тут —ищете — продолжил свой допрос незнакомец.
— Частникам погода не указ. Так, может, чей-то самолет полетит? .
— Полетит, — ухмыльнулся мужчина. — А с кем можно переговорить?
— А со мной и переговорите, — предложил незнакомец.
— Нам очень надо в Иркутск. Важное дело, — Агван говорил с такой серьезностью, что я чуть было не рассмеялся.
— Что за дело-то?
— Я человека везу, ему надо до завтрашнего вечера в монастырь попасть.
— Да, важное дело, нечего сказать! — расхохотался наш собеседник.
— Важное, — серьезно ответил Агван. — Ну так поможете?
— А чего не помочь, помогу, — согласился вдруг мужчина.
Тут я решил вмешаться:
— А вы уполномочены решать такой вопрос? — спросил я.
— Отчего ж не уполномочен? Мой самолет. Кого хочу, того и вожу, — сказав это, незнакомец улыбнулся и подмигнул Агвану. — Вы, чувствуется, не местные.
— Нет, не местные, мы из Питера, — ответил я.
— Серьезно?! — он сделал вид, что ему это приятно слышать, мол, уважает. — А я-то думаю — чего не признаете? Или телевизора не смотрите.
— А вы кто? — удивился я.
— Я, дружок, хозяин Сибири, — ответил незнакомец. — Николаем зовут. А вас как?
Мы представились.
— Ну-ка, берите мои сумки, вон там. И давайте мигом на посадку, — скомандовал хозяин Сибири.
Я в жизни не видел такого самолета! Маленький, аккуратный, изнутри весь отделанный кожей, с широкими удобными креслами и большим столом посередине салона.
Николай сначала обсуждал какие-то вопросы со своими помощниками, потом просмотрел бумаги, отдал несколько распоряжений и обратился к нам:
— Не боитесь лететь-то? Погода не ахти… — он сел напротив нас и с удовольствием посмотрел в иллюминатор.
А любоваться было на что — мы летели над холмами, сплошь покрытыми лесом, над быстрыми реками и прозрачными озерами. Бескрайние просторы Сибири простирались, насколько хватало глаз. И весь этот российский Клондайк, как оказалось, принадлежал нашему новому знакомому.
— Нам надо спешить, — ответил Агван.
— Ну, с этим все понятно. Он буддийский монах. Будет уважаемым человеком. А ты будешь уважаемым человеком? — спросил Николай, обратившись ко мне.
— Время покажет, — я уклонился от прямого ответа.
— Будущее только следствие прошлого. Показывает то, что было, а не то, что будет, — сказал
Николай и со странной усталостью посмотрел мне в глаза. — Ты кем работаешь-то?
— Я не работаю сейчас. Как из армии пришел, так: и не работаю. Поучился, но все пустое.
— А где служил? — нехотя спросил меня хозяин Сибири.
— Да… В Чечне.
— В Чечне?! Воевал?! Правда, не брешешь? — Николай словно ожил.
— А что? —я же, напротив, напрягся; никогда не знаешь, чего от таких разговоров ждать.
— Я в Афгане был, — сказал Николай, его лицо в один миг просветлело ,морщины разгладились. .
— Интернационалист, значит. А я, получается, что националист, — мрачно пошутил я.
— Да ладно тебе! Пехота? Артиллерия? —Спецназом звали.
— Ну, брешешь… — он посмотрел на меня с недоверием.
— Может, и брешу, а звать — звали.
—Слушай, Данила, а давай я тебя к себе на работу возьму? — его предложение казалось искренним.
— Охранником, что ли? Нет. Не хочу, спасибо. Не могу оружие в руках держать. Руки чешет.
— Да не нужны мне охранники! Мне сообразительные люди нужны — молодые, перспективные, амбициозные. Ты посмотрит, какая странато, сколько в ней всего, а управлять некому. Страдает земля без хозяев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27