Ветер облепил их одежду. Они прорывались к набережной. Черные волосы Тяти прилипли ко лбу и отсвечивали. Волосы Матери мокрыми прядями падали на лицо и плечи. Они искали детей. Взывали. Спотыкались. Бежали. Взывали. Они будто потеряли рассудок. Дети выбежали под дождь. Когда Мать увидела их, она упала на колени. Через мгновение все четверо были вместе, обнимаясь, увещевая и смеясь. Мать и смеялась, и плакала одновременно. "Где вы были, где вы были? Вы нас не слышали?" Тятя подхватил свою дочку на руки. "Слава богу, бормотал барон, – слава богу". Сквозь дождь и этот странный свет они суматошно поспешили назад к отелю. Промокли до костей. Тятя не мог удержаться и то и дело посматривал на промокшую Родительницу. Она выглядела так молодо с мокрыми своими волосами, упавшими на плечи. Юбки ее прилипли к чреслам, она нагибалась, чтобы оторвать их от тела, но ветер и дождь снова безобразничали. Когда они обнаружили, что дети пропали, они побежали на пляж, и там она сняла свои туфли и взяла его за руку, ища поддержки. Сейчас она шла, обняв детей за плечи, и он узнал в ее мокрых формах ту обильную телом дивную женщину с картины Уинслоу Хомера, которую вытягивают из моря буксирным тросом. Да есть ли человек, который не рискнул бы своей жизнью ради такой женщины, хотел бы я знать. Она показала на горизонт: полоска голубизны появилась над океаном. Внезапно Тятя обогнал всех и сделал кульбит. Потом прошелся колесом. Потом встал на руки и зашагал вниз головой. Вот уж хохотали дети.
Родитель проспал весь этот дивный инцидент. Он стал страдать бессонницей по ночам и "добирал" после обеда. Он чувствовал себя усталым. В газете он читал о растущем в конгрессе движении за налоги на доход. Вот первый признак окончания лета. Он регулярно звонил по телефону на свой заводик в Ныо-Рошелл. Дома пока все было спокойно. О черном убийце ничего не было слышно. Бизнес по-прежнему шел в гору, заказов было все больше. Ничто, однако, не успокаивало его. Ему наскучил пляж и океанские купания. Пора вернуться к нормальной жизни. Сколько можно торчать в Атлантик-Сити? Иногда он просыпался и чувствовал, что время и события прошли, а он остался еще более уязвимым, чем когда-либо. Он даже находил их нового друга, барона, временами отталкивающим. Родительница, напротив, привязалась к барону, но у Отца не было к нему никаких особых чувств, кроме легкого, моментами, отвращения. Он хотел бы запаковаться и тронуться, но его сдерживало то, что Мать чувствовала себя здесь в безопасности. Ей хотелось дождаться здесь завершения колхаусовской трагедии. Он-то знал, что это самообман. К ужасу отельной прислуги, она стала брать черненького бэби за свой стол в обеденной зале. Отец взирал на ребенка с мрачноватым достоинством. За завтраком на следующий день после шторма он открыл газету и увидел на первой странице фотографию папочки. Банда Колхауса взломала самый знаменитый депозитарий искусства – библиотеку Пирпонта Моргана на 56-й улице. Они забаррикадировались внутри и угрожают все это уничтожить. Чтобы продемонстрировать свою силу, они швырнули на мостовую из окна страшную гранату. Отец смял газету. Часом позже его вызвали к телефону: звонили из офиса окружного прокурора Манхэттена. Во второй половине дня, сопровождаемый самыми добрыми и взволнованными пожеланиями Матери, он отправился поездом в Нью-Йорк.
35
Даже тому, кто пристально следил за этим делом с самого начала,
колхаусовская стратегия мести должна была бы показаться окончательным доказательством его ненормальности. Чем иным объяснишь, что трусливый и жалкий Уилли Конклин обернулся Пирпонтом Морганом, самой значительной фигурой своего времени? Восемь человек убито, перебиты лошади, разрушены здания, целый городок еще сотрясается от ужаса, а его амбициям все нет границ. Но, может быть, законы несправедливости, этого зеркала вселенной, противны всем принципам цивилизации?
Впрочем, из дневника Младшего Брата мы узнаем, что команда Колхауса разработала довольно последовательный план. Поскольку Конклин в ирландских кварталах был неуловим в той же степени, что Колхаус в Гарлеме, нужен был заложник. После двух ночей дискуссии выбор пал на Моргана. Более чем любой мэр или губернатор он представлял в сознании Колхауса власть белых. Годами карикатуристы и художники создавали его образ в цилиндре и с сигарой как абсолютное воплощение власти. Великих феодалов Нью-Йорка можно было заставить отдать целую армию брандмейстеров и целый флот "моделей-Т" как выкуп за Моргана.
Увы, Колхаус доверил разведку двум своим юношам, которые знали не очень-то хорошо город ниже 100-й улицы, а еще хуже образ жизни богачей. Когда разведчики определили, что Морган располагается в двух домах – в "браунстоуне" и во дворце белого мрамора, – они, конечно, решили, что резиденция – в мраморе. МБМ, без сомнения, заметил бы ошибку, но он был оружейником, он лежал на дне крытого фургончика, нагруженного взрывчаткой и снаряжением. Фургончик задом подошел к воротам библиотеки, и МБМ подали команду разгружать. Он откинул брезентовый полог, выглянул и закричал, что это не то здание. Однако обратного пути уже не было. Охранник лежал мертвым, в отдалении слышались полицейские свистки. Вся округа была взбаламучена. Заговорщики разгрузили фургон, закрыли болтом тяжелые ворота и заняли предписанные позиции. Потом Колхаус произвел быструю инспекцию добычи. "Ничего не потеряно, – сказал он, – мы хотели взять этого субъекта, а взяли его добро, это одно и то же".
Так уж случилось, что Пирпонта Моргана вообще не было в это время в Нью-Йорке. Уже два дня, как он плыл на пароходе "Кармания" в Италию. Он начинал свое медленное паломничество в Египет. Таким образом, вся эта акция, плохо и не ко времени организованная, приобретала особую прелесть. Почти немедленно помощнички из компании Джей Пи Моргана были информированы о случившемся. Они дали "беспроволочную" на "Карманию", чтобы получить от старика инструкции. Неизвестно почему – быть может, из-за поломки телеграфа, – "Кармания" не ответила, и посему, оставшись без инструкций, полиция не знала, что делать, а только лишь оцепила квартал между 36-й и 37-й улицами между Мэдисон авеню и Парк авеню. Уличное движение было отведено, вдоль оцепления взад-вперед галопировала конная полиция. Звуки города, казалось, разбивались здесь о стену молчания. Даже толпа стояла молча. К ночи зажглись лампы, получавшие питание от передвижных генераторов. Зеваки ощущали под ногами грохот этих генераторов, словно рык приближающегося землетрясения. Полиция была повсюду – в фургонах, в седлах, в пешем строю. Толпа все увеличивалась.
Граната, которую Младший Брат швырнул из окна после громогласного предупреждения, разорвала тротуар, и теперь прямо напротив ворот библиотеки зиял огромный кратер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Родитель проспал весь этот дивный инцидент. Он стал страдать бессонницей по ночам и "добирал" после обеда. Он чувствовал себя усталым. В газете он читал о растущем в конгрессе движении за налоги на доход. Вот первый признак окончания лета. Он регулярно звонил по телефону на свой заводик в Ныо-Рошелл. Дома пока все было спокойно. О черном убийце ничего не было слышно. Бизнес по-прежнему шел в гору, заказов было все больше. Ничто, однако, не успокаивало его. Ему наскучил пляж и океанские купания. Пора вернуться к нормальной жизни. Сколько можно торчать в Атлантик-Сити? Иногда он просыпался и чувствовал, что время и события прошли, а он остался еще более уязвимым, чем когда-либо. Он даже находил их нового друга, барона, временами отталкивающим. Родительница, напротив, привязалась к барону, но у Отца не было к нему никаких особых чувств, кроме легкого, моментами, отвращения. Он хотел бы запаковаться и тронуться, но его сдерживало то, что Мать чувствовала себя здесь в безопасности. Ей хотелось дождаться здесь завершения колхаусовской трагедии. Он-то знал, что это самообман. К ужасу отельной прислуги, она стала брать черненького бэби за свой стол в обеденной зале. Отец взирал на ребенка с мрачноватым достоинством. За завтраком на следующий день после шторма он открыл газету и увидел на первой странице фотографию папочки. Банда Колхауса взломала самый знаменитый депозитарий искусства – библиотеку Пирпонта Моргана на 56-й улице. Они забаррикадировались внутри и угрожают все это уничтожить. Чтобы продемонстрировать свою силу, они швырнули на мостовую из окна страшную гранату. Отец смял газету. Часом позже его вызвали к телефону: звонили из офиса окружного прокурора Манхэттена. Во второй половине дня, сопровождаемый самыми добрыми и взволнованными пожеланиями Матери, он отправился поездом в Нью-Йорк.
35
Даже тому, кто пристально следил за этим делом с самого начала,
колхаусовская стратегия мести должна была бы показаться окончательным доказательством его ненормальности. Чем иным объяснишь, что трусливый и жалкий Уилли Конклин обернулся Пирпонтом Морганом, самой значительной фигурой своего времени? Восемь человек убито, перебиты лошади, разрушены здания, целый городок еще сотрясается от ужаса, а его амбициям все нет границ. Но, может быть, законы несправедливости, этого зеркала вселенной, противны всем принципам цивилизации?
Впрочем, из дневника Младшего Брата мы узнаем, что команда Колхауса разработала довольно последовательный план. Поскольку Конклин в ирландских кварталах был неуловим в той же степени, что Колхаус в Гарлеме, нужен был заложник. После двух ночей дискуссии выбор пал на Моргана. Более чем любой мэр или губернатор он представлял в сознании Колхауса власть белых. Годами карикатуристы и художники создавали его образ в цилиндре и с сигарой как абсолютное воплощение власти. Великих феодалов Нью-Йорка можно было заставить отдать целую армию брандмейстеров и целый флот "моделей-Т" как выкуп за Моргана.
Увы, Колхаус доверил разведку двум своим юношам, которые знали не очень-то хорошо город ниже 100-й улицы, а еще хуже образ жизни богачей. Когда разведчики определили, что Морган располагается в двух домах – в "браунстоуне" и во дворце белого мрамора, – они, конечно, решили, что резиденция – в мраморе. МБМ, без сомнения, заметил бы ошибку, но он был оружейником, он лежал на дне крытого фургончика, нагруженного взрывчаткой и снаряжением. Фургончик задом подошел к воротам библиотеки, и МБМ подали команду разгружать. Он откинул брезентовый полог, выглянул и закричал, что это не то здание. Однако обратного пути уже не было. Охранник лежал мертвым, в отдалении слышались полицейские свистки. Вся округа была взбаламучена. Заговорщики разгрузили фургон, закрыли болтом тяжелые ворота и заняли предписанные позиции. Потом Колхаус произвел быструю инспекцию добычи. "Ничего не потеряно, – сказал он, – мы хотели взять этого субъекта, а взяли его добро, это одно и то же".
Так уж случилось, что Пирпонта Моргана вообще не было в это время в Нью-Йорке. Уже два дня, как он плыл на пароходе "Кармания" в Италию. Он начинал свое медленное паломничество в Египет. Таким образом, вся эта акция, плохо и не ко времени организованная, приобретала особую прелесть. Почти немедленно помощнички из компании Джей Пи Моргана были информированы о случившемся. Они дали "беспроволочную" на "Карманию", чтобы получить от старика инструкции. Неизвестно почему – быть может, из-за поломки телеграфа, – "Кармания" не ответила, и посему, оставшись без инструкций, полиция не знала, что делать, а только лишь оцепила квартал между 36-й и 37-й улицами между Мэдисон авеню и Парк авеню. Уличное движение было отведено, вдоль оцепления взад-вперед галопировала конная полиция. Звуки города, казалось, разбивались здесь о стену молчания. Даже толпа стояла молча. К ночи зажглись лампы, получавшие питание от передвижных генераторов. Зеваки ощущали под ногами грохот этих генераторов, словно рык приближающегося землетрясения. Полиция была повсюду – в фургонах, в седлах, в пешем строю. Толпа все увеличивалась.
Граната, которую Младший Брат швырнул из окна после громогласного предупреждения, разорвала тротуар, и теперь прямо напротив ворот библиотеки зиял огромный кратер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63