он лежал на спине, лицом в потолок, а его белая рубашка пропиталась киношной кровью.
3
У маленькой кухоньки, служившей по совместительству и кладовкой, был выход в переулок. Через него обычно уходил Тони, закрыв «Голубого кота». Переулок выходил на другую улицу, не туда, где был вход в бар. Я открыл дверь и опять, уже во второй раз, резко дернул Эльзу за руку. Она жалобно вскрикнула. Нельзя было терять ни минуты, к тому же это она втравила меня в веселенькую историю, а потому я решил оставить реверансы на потом. Перепрыгнув через горы старых газет и какие-то тряпки, мы оказались на улице, и тут же ледяной ветер влепил нам по изрядной пощечине. Я подпер дверь снаружи веником. Моя машина стояла в десяти шагах. Она смахивала на выставку образцов всяческих вмятин, царапин, пятен ржавчины и ободранной краски.
— Вот уже пять лет, как я паркую машину здесь. Никогда не знаешь, в какой момент придется делать ноги.
— Пять лет? Да она кажется совсем новой, Макс.
— Садись, княгиня, графиня, или как там тебя…
Трогаясь, я видел в зеркало заднего вида, что веник пока еще на месте. Прежде чем пропоет петух, в кухне-кладовке случится небольшое землетрясение, и веник вылетит, как пробка из шампанского, но подарит нам, как минимум, полминуты.
4
На первом же повороте я ушел вправо и, чтобы сократить путь, немножко проехал в запрещенном направлении. Эльза заметила знак, но промолчала. Она всегда всей душой была за нарушение всяческих правил, но этой ночью, похоже, была не слишком щедра на похвалы и знаки одобрения.
— Когда ты последний раз мыл машину, Макс? Я включил радио. «Вы слушаете „Оси моей телеги“ в исполнении Лучо Гатики».
— Не помню.
— Голуби и те побрезговали бы использовать ее в качестве мишени для прицельных попаданий.
Я не мог отделаться от мыслей о Тони: дай бог, чтобы мальчишка лежал неподвижно. Я видел рябого — вполне достаточно, чтобы представить себе и остальных горилл. Я знаком с этой публикой. Это быдло. Если они чем-то интересуются, а ты не успеваешь ответить на их вопрос прежде, чем он прозвучит, они просто ломают тебе палец.
— Не пытайся соперничать в едкости с лимоном, а лучше поведай мне хоть что-нибудь о твоих приятелях, графиня.
— Или как меня там?… — передразнила она. — За мной присматривали трое: Санчес, или Паэлья, которого ты видел.
— Да, этого я видел — и не видел.
— Второго зовут Одноруким, он просто садист, у него нет левой руки.
— Это радует.
— Потом Кувшин. О нем, во-первых, могу сказать, что это сальный толстяк без комплексов. Толщина бросается в глаза, а об отсутствии комплексов будешь знать от меня. Его так прозвали за толстые бока и потому, что когда он бесится, то делает руки как ручки кувшина: у него за поясом припрятана пара ножей, и он всегда хватается за них. Ну точь-в-точь кувшин, и тогда лучше не попадаться ему на глаза. Во-вторых, у него член размером с ножку стола — постоянно ищет, кого бы трахнуть. Прости, милый, что я так выражаюсь, но, знаешь ли, это заразно, я столько лет живу в грязи, что даже удивительно, как это я сохранилась такой, какая есть.
— Говорят, в грязи да в глине все хорошо сохраняется.
— Возможно. Кувшин отвратителен, но в сравнении с Одноруким он ничто. Однорукий — компактный коротышка, вроде мешка с песком. У него на лбу — квадратное пятно из сплошных шрамов. Это потому, что, когда разозлится, он начинает биться головой обо что ни попадя, так что все уже знают: лучше держаться подальше. Когда ему едва исполнилось семнадцать — самая сладкая весна! — парню отрезало руку по локоть столярной гильотиной. Легенда рассказывает, что мастерская была, что называется, «левой», у него не было контракта, и хозяева отказались выплачивать ему компенсацию. Бедный ангелочек собрался было уйти в лучший мир. Это случилось больше тридцати лет тому назад — вполне достаточно времени, чтобы научиться орудовать одной правой. К тому же, согласно легенде, в детстве он был левшой. У меня мороз по коже от одной мысли, что это чудовище когда-то было ребенком. Сейчас ему стукнуло пятьдесят, а он все ходит с грязной, сальной косичкой и метет ей, как метлой, при каждом повороте бычьей шеи. Как видишь, он не отстает от моды. Я обожаю Рождество, а ты?
Если Эльза закусила удила, ее не остановить. Как бы то ни было, должен признать, я всегда любил послушать ее — ночью ли, утром, за чашкой кофе или в любое другое время и в любом другом месте. К тому же сейчас всякая дополнительная информация могла оказаться полезной. Холодный ветер проникал в дырку в дверце машины, Эльза трепетала на ветру, как знамя, а мне стоило больших усилий не удариться в воспоминания и не предаться ностальгии.
— Есть еще четвертый, Молчун, — продолжила она, понапрасну выждав несколько секунд, но так и не получив от меня ответа. — Раз его не было сегодня, значит, он наверняка появится завтра. Он не любит, когда его называют Немым. По его собственным словам, он любитель девок, пьянок, кабаков — придется тебе, милый, еще раз извинить меня за не самый изысканный жаргон. Вообще-то он не немой и никогда таким не был, но страдает косноязычием. Не спрашивай меня, что это такое, меня не интересует этот индюк, и я не собираюсь из-за него лазить по словарям и искать, что это за слово, хотя, наверное, оно-то все и объясняет. Он высокий, накачанный, довольно стройный и лысый, причем остатки волос на шее отращивает подлиннее. Носит баки до мочки уха и неизменные джинсы «Питуса Рок» и черную куртку. В общем, еще один модник — да ты же видел Паэлью! Ему около сорока. Он никогда не видел своих родителей, его вырастили дед с бабкой. Он обожал деда и называл его Яйо. Дед участвовал в войне тридцать шестого года на стороне проигравших. И за какие грехи вокруг меня вечно крутятся проигравшие? У тебя нет никакой идеи на этот счет, милый?
Я покачал головой.
— Я так и предполагала, они никогда не толпились в твоей голове. От деда ему остался пистолет, он так с ним и ходит. Чудесные экземпляры, необыкновенно полезные для общества. Тебе не знаком никто из них?
О Кувшине и Молчуне я услышал впервые, а вот Однорукий, похоже, был моим старым знакомым, одним из тех замечательных типов, кого нельзя не полюбить с первого взгляда. Должен признать, что в тот единственный раз, когда мне посчастливилось видеть его в работе, он действовал весьма профессионально. Пять лет мое авто было «на всякий пожарный» — и совершенно впустую — припарковано у служебного входа. И теперь я тщеславно гордился, что не утратил некоторых навыков. Пять лет я думал: ты просто смешон с твоими навязчивыми идеями, но назавтра поступал точно так же. И вот в один прекрасный день эта привычка здорово выручила тебя. Это и есть профессионализм.
— Почему ты не поедешь побыстрей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
3
У маленькой кухоньки, служившей по совместительству и кладовкой, был выход в переулок. Через него обычно уходил Тони, закрыв «Голубого кота». Переулок выходил на другую улицу, не туда, где был вход в бар. Я открыл дверь и опять, уже во второй раз, резко дернул Эльзу за руку. Она жалобно вскрикнула. Нельзя было терять ни минуты, к тому же это она втравила меня в веселенькую историю, а потому я решил оставить реверансы на потом. Перепрыгнув через горы старых газет и какие-то тряпки, мы оказались на улице, и тут же ледяной ветер влепил нам по изрядной пощечине. Я подпер дверь снаружи веником. Моя машина стояла в десяти шагах. Она смахивала на выставку образцов всяческих вмятин, царапин, пятен ржавчины и ободранной краски.
— Вот уже пять лет, как я паркую машину здесь. Никогда не знаешь, в какой момент придется делать ноги.
— Пять лет? Да она кажется совсем новой, Макс.
— Садись, княгиня, графиня, или как там тебя…
Трогаясь, я видел в зеркало заднего вида, что веник пока еще на месте. Прежде чем пропоет петух, в кухне-кладовке случится небольшое землетрясение, и веник вылетит, как пробка из шампанского, но подарит нам, как минимум, полминуты.
4
На первом же повороте я ушел вправо и, чтобы сократить путь, немножко проехал в запрещенном направлении. Эльза заметила знак, но промолчала. Она всегда всей душой была за нарушение всяческих правил, но этой ночью, похоже, была не слишком щедра на похвалы и знаки одобрения.
— Когда ты последний раз мыл машину, Макс? Я включил радио. «Вы слушаете „Оси моей телеги“ в исполнении Лучо Гатики».
— Не помню.
— Голуби и те побрезговали бы использовать ее в качестве мишени для прицельных попаданий.
Я не мог отделаться от мыслей о Тони: дай бог, чтобы мальчишка лежал неподвижно. Я видел рябого — вполне достаточно, чтобы представить себе и остальных горилл. Я знаком с этой публикой. Это быдло. Если они чем-то интересуются, а ты не успеваешь ответить на их вопрос прежде, чем он прозвучит, они просто ломают тебе палец.
— Не пытайся соперничать в едкости с лимоном, а лучше поведай мне хоть что-нибудь о твоих приятелях, графиня.
— Или как меня там?… — передразнила она. — За мной присматривали трое: Санчес, или Паэлья, которого ты видел.
— Да, этого я видел — и не видел.
— Второго зовут Одноруким, он просто садист, у него нет левой руки.
— Это радует.
— Потом Кувшин. О нем, во-первых, могу сказать, что это сальный толстяк без комплексов. Толщина бросается в глаза, а об отсутствии комплексов будешь знать от меня. Его так прозвали за толстые бока и потому, что когда он бесится, то делает руки как ручки кувшина: у него за поясом припрятана пара ножей, и он всегда хватается за них. Ну точь-в-точь кувшин, и тогда лучше не попадаться ему на глаза. Во-вторых, у него член размером с ножку стола — постоянно ищет, кого бы трахнуть. Прости, милый, что я так выражаюсь, но, знаешь ли, это заразно, я столько лет живу в грязи, что даже удивительно, как это я сохранилась такой, какая есть.
— Говорят, в грязи да в глине все хорошо сохраняется.
— Возможно. Кувшин отвратителен, но в сравнении с Одноруким он ничто. Однорукий — компактный коротышка, вроде мешка с песком. У него на лбу — квадратное пятно из сплошных шрамов. Это потому, что, когда разозлится, он начинает биться головой обо что ни попадя, так что все уже знают: лучше держаться подальше. Когда ему едва исполнилось семнадцать — самая сладкая весна! — парню отрезало руку по локоть столярной гильотиной. Легенда рассказывает, что мастерская была, что называется, «левой», у него не было контракта, и хозяева отказались выплачивать ему компенсацию. Бедный ангелочек собрался было уйти в лучший мир. Это случилось больше тридцати лет тому назад — вполне достаточно времени, чтобы научиться орудовать одной правой. К тому же, согласно легенде, в детстве он был левшой. У меня мороз по коже от одной мысли, что это чудовище когда-то было ребенком. Сейчас ему стукнуло пятьдесят, а он все ходит с грязной, сальной косичкой и метет ей, как метлой, при каждом повороте бычьей шеи. Как видишь, он не отстает от моды. Я обожаю Рождество, а ты?
Если Эльза закусила удила, ее не остановить. Как бы то ни было, должен признать, я всегда любил послушать ее — ночью ли, утром, за чашкой кофе или в любое другое время и в любом другом месте. К тому же сейчас всякая дополнительная информация могла оказаться полезной. Холодный ветер проникал в дырку в дверце машины, Эльза трепетала на ветру, как знамя, а мне стоило больших усилий не удариться в воспоминания и не предаться ностальгии.
— Есть еще четвертый, Молчун, — продолжила она, понапрасну выждав несколько секунд, но так и не получив от меня ответа. — Раз его не было сегодня, значит, он наверняка появится завтра. Он не любит, когда его называют Немым. По его собственным словам, он любитель девок, пьянок, кабаков — придется тебе, милый, еще раз извинить меня за не самый изысканный жаргон. Вообще-то он не немой и никогда таким не был, но страдает косноязычием. Не спрашивай меня, что это такое, меня не интересует этот индюк, и я не собираюсь из-за него лазить по словарям и искать, что это за слово, хотя, наверное, оно-то все и объясняет. Он высокий, накачанный, довольно стройный и лысый, причем остатки волос на шее отращивает подлиннее. Носит баки до мочки уха и неизменные джинсы «Питуса Рок» и черную куртку. В общем, еще один модник — да ты же видел Паэлью! Ему около сорока. Он никогда не видел своих родителей, его вырастили дед с бабкой. Он обожал деда и называл его Яйо. Дед участвовал в войне тридцать шестого года на стороне проигравших. И за какие грехи вокруг меня вечно крутятся проигравшие? У тебя нет никакой идеи на этот счет, милый?
Я покачал головой.
— Я так и предполагала, они никогда не толпились в твоей голове. От деда ему остался пистолет, он так с ним и ходит. Чудесные экземпляры, необыкновенно полезные для общества. Тебе не знаком никто из них?
О Кувшине и Молчуне я услышал впервые, а вот Однорукий, похоже, был моим старым знакомым, одним из тех замечательных типов, кого нельзя не полюбить с первого взгляда. Должен признать, что в тот единственный раз, когда мне посчастливилось видеть его в работе, он действовал весьма профессионально. Пять лет мое авто было «на всякий пожарный» — и совершенно впустую — припарковано у служебного входа. И теперь я тщеславно гордился, что не утратил некоторых навыков. Пять лет я думал: ты просто смешон с твоими навязчивыми идеями, но назавтра поступал точно так же. И вот в один прекрасный день эта привычка здорово выручила тебя. Это и есть профессионализм.
— Почему ты не поедешь побыстрей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44