Так почему бы ему не вести себя так же со своими детьми?
Я хмыкнул, не зная, что ему на это ответить или возразить.
– У тебя действительно все получается. Не думаю, что я справился бы в одиночку, если бы твоя мать… ну, ты понимаешь. – Его мозолистая рука легла мне на плечо. Он по-прежнему не смотрел на меня. – Ты все делаешь правильно, Гарри.
– Спасибо, – сказал я. – Спасибо, пап.
Тут мы услышали, что мама зовет нас из гостиной встревоженным голосом. Когда мы вбежали в дом, она стояла у окна, выходящего на улицу, и показывала на мою машину.
– Я видела этих сволочей! – воскликнула мама, которая никогда в жизни не ругалась. – Я видела, как эти маленькие ублюдки набросились на твою машину.
Мягкая крыша «Эм-Джи-Эф» была исполосована ножом. Ленточки, оставшиеся от крыши, свисали внутрь, как будто на нее что-то свалилось с огромной высоты.
Пока я смотрел на свою изуродованную машину, отец выбежал из парадной двери. Тетя Этель стояла на своем пороге.
– Туда, вон в тот переулок! – крикнула она, показывая на дальний конец нашей улицы – ухабистый тупик, где теснились муниципальные дома, словно гетто для обладателей заплеванных «Форд-эскортов» и дешевых футболок с надписью, словом, тех людей, которым глубоко наплевать на все розы в мире.
В этом конце улицы был переулок, уходивший к ларькам, где днем можно было купить лотерейный билет, а после того как стемнеет – получить по роже. Два юнца – те же самые, которые пытались ограбить моих родителей или просто похожие на них? – уносили ноги в сторону этого тупика. Отец гнался за ними.
Я глядел на испорченную крышу своей машины и чувствовал, как во мне поднимается волна гнева. «Ах вы, тупые, злобные мерзавцы!» – мелькнуло у меня в голове. Я разъярился из-за того, что они сделали с моей машиной, но еще сильнее из-за того, что отца насильно вытащили из сада.
Я припустил за мальчишками, и они стали нервно оглядываться, услышав кровожадный голос, угрожавший убить их на фиг. Я был потрясен, когда понял, что эти жуткие угрозы вылетают из моего горла.
Два паршивца скрылись в переулке в тот самый момент, когда мой отец вдруг остановился. Сначала я подумал, что он сдался, но он вдруг опустился на одно колено и ухватился за грудь, как будто задыхался.
Когда я подбежал к нему, он стоял на коленях, опираясь одной рукой о землю. Он издавал ужасный, неземной звук, горло у него перехватило, дыхание стало очень частым и поверхностным.
Я обхватил его руками и поддерживал, вдыхая «Олд Спайс» и «Олд Холборн», а он задыхался, захлебывался, его легкие сражались изо всех сил, но все-таки не могли вдохнуть столько, сколько было нужно. Он глянул на меня, и в его глазах я увидел страх и боль.
В конце концов ему удалось набрать достаточно воздуха, чтобы, качаясь, подняться на ноги. По-прежнему обхватив его, я медленно отвел его в дом. Мама, Пэт и тетушка Этель стояли у калитки. Пэт и тетушка Этель побледнели. Моя мать встревожилась не на шутку.
– Завтра же ты пойдешь к врачу, – безапелляционно произнесла она. По ее лицу текли слезы. – Больше никаких отговорок я не потерплю.
– Хорошо, – покорно согласился он, и я понял, что он даже не будет пытаться увильнуть от этого. Он никогда ни в чем не мог ей отказать.
– Ну не мерзавцы ли? – покачала головой тетушка Этель. – Кровь у меня прямо закипает.
– Да, – сказал Пэт. – Они гребаные ублюдки.
* * *
В приглашении было написано: «черный галстук». Я всегда волновался, когда мне приходилось доставать из шкафа смокинг, праздничную белую рубашку и черный галстук-бабочку – настоящий галстук-бабочку, с которым еще помучаешься, пока ее прицепишь, а не дурацкий готовый бантик на резинке, какой носят только дети и клоуны.
Я помнил, как мой отец надевал черный галстук раз в год, когда его компания устраивала ужин и танцы для своих сотрудников в каком-нибудь модном отеле на Парк-Лейн. Сшитый на заказ смокинг очень подходил его коренастой мускулистой фигуре. Моя мама всегда с шуточками выбирала, в какое из своих бальных платьев ей удастся влезть в этом году. Но отец действительно был рожден, чтобы носить смокинг.
– Ухты! – восхищенно произнесла Салли, робко улыбаясь из-за занавески волос, свисавшей на ее лицо. – Ты стал похож на вышибалу. В очень, очень крутом клубе.
– Нет, – возразил Пэт, нацелив на меня указательный палец и подняв вверх большой. – Ты похож на Джеймса Бонда. Агент 007. Лицензия на отстрел всех плохих людей в мире!
Но, глядя в зеркало в прихожей, я понял, на кого я на самом деле похож в смокинге.
Все больше и больше я походил на своего отца.
* * *
Сид выбрала для себя зеленое платье из китайского шелка с разрезами по бокам и воротником– стойкой. Оно облегало ее фигуру, как вторая кожа. Самое классное платье из всех, что мне приходилось видеть в своей жизни.
Она ничего не стала делать с волосами, а просто завязала их сзади в «конский хвост», и мне это понравилось, потому что так я мог еще лучше разглядеть ее лицо.
Иногда мы осознаем, как мы счастливы, только когда этот момент уже прошел. Но если нам очень везет, мы догадываемся о счастье в то самое мгновение, когда оно с нами случается. Я знал, что именно такое чувство, как сейчас у меня, как раз и называют счастьем. Не то, о чем вспоминаешь с затуманенными из-за слез глазами, и не то, о чем только мечтаешь, – нет, счастье здесь и теперь, рядом со мной, в зеленом платье.
– Подожди минуточку, – сказал я Сид, когда таксист высадил нас возле отеля. Я взял ее руки в свои, и мы немножко постояли молча. Час пик на Парк-Лейн ревел у нас за спиной, морозный Гайд-парк сиял инеем впереди.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
– Ничего. В этом-то вся прелесть.
Я знал, что никогда не забуду, как она выглядит в этот вечер, я знал, что никогда не забуду, какая она красивая в своем зеленом китайском платье. И я хотел не просто наслаждаться этим, я хотел остановить это мгновение, чтобы позже, когда вечер закончится, снова и снова вспоминать его.
– Все в порядке? – улыбнулась она.
– Да. Все в порядке.
И мы влились в оживленную толпу в смокингах и вечерних платьях, собравшуюся на церемонию награждения.
* * *
– И лучший дебютант… – Соблазнительная девушка из отдела прогноза погоды теребила конверт.
– …Эймон Фиш, – наконец выкрикнула она. Эймон поднялся, точно пьяный, он улыбался шире и радовался сильнее, чем, вероятно, ему хотелось показать перед камерами. Проходя мимо, он обнял меня с искренним чувством.
– У нас все получилось, – кивнул он.
– Нет, – возразил я. – Это у тебя получилось. Иди и забери свою награду.
Через его плечо за соседним столиком я увидел Марти Манна и Сибхан: Марти – в ярком жилете, какие носят люди, полагающие, что надевать черный галстук, все равно, что курить трубку или носить теплые домашние тапочки;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79