О ней уже в XIX веке писал в Письме десятом (3 декабря 1880) А.Н.Энгельгардт: «Если бы крестьянские земли и обрабатывались, и удобрялись сообща, не нивками, а сплошь всеми хозяевами вместе, как обрабатываются помещичьи земли, с дележом уже самого продукта, то урожаи хлебов у крестьян были бы не ниже, чем у помещиков. С этим согласны и сами крестьяне. Узкие нивки, обрабатываемые каждым хозяином отдельно, препятствуют и хорошей обработке, и правильному распределению навоза. При обработке земли сообща эти недостатки уничтожились бы и урожаи были бы еще лучше».
Во время реформы Столыпина производственная кооперация рассматривалась как главный путь подъема бедных крестьянских хозяйств. В 1913 г. в Киеве прошел I Всероссийский сельскохозяйственный съезд, постановление которого заканчивалось таким призывом к землеустроительным органам и правительству: «Одно из первых мест должна занять организация товариществ для совместного использования земли как собственной, так и особенно арендной, путем коллективной обработки ее. Роль землеустройства в отношении этих товариществ должна заключаться в выделении при разверстывании земель маломерных участков к одному месту и возможно ближе к селениям, на что Съезд обращает внимание правительства. Роль же агрономии будет состоять в самой широкой пропаганде самой идеи товариществ и в проведении ее в жизнь».
Состояние отношений власти с крестьянством в такой стране как Россия было едва ли не главным вопросом государства. Середина 20-х годов прошла под лозунгом «Лицом к деревне», что на деле означало экономическую поддержку зажиточных крестьян. Проведенная в 1924 г. либерализация избирательного права была в полной мере использована кулаками как наиболее организованной и обладающей средствами категорией крестьян. В ходе выборов в местные Советы в 1925 г. доля безлошадных крестьян среди депутатов упала до 4%. Обретение кулаками реальной политической власти на селе создавало опасное положение и в партии — недовольство сельских парторганизаций подкреплялось усилением левой оппозиции в центре.
Изменение политической обстановки способствовало и социальному расслоению. В 1927 г. 3% хозяйств, относимых к категории кулацких, имели 14-20% всех средств производства и примерно треть всех сельхозмашин на селе. Расширилась сдача земли кулаками в аренду, теневой найм батраков, ссуды семян и инвентаря за отработки. Получение достоверного «социального портрета» села стало важной государственной задачей.
Над ней работало несколько групп ученых-аграрников, органы статистики, группы ЦКК-РКИ, изучавшие хлебофуражный баланс, а также специальная комиссия СНК СССР под руководством А.И.Рыкова. «Аграрники-марксисты» (например, бывший «максималист» Л.Н.Крицман, возглавивший в 1928 г. Аграрный институт) делили крестьянство на три упрощенные категории: кулаки, середняки, бедняки. А.В.Чаянов и его школа, исходя из теории трудового крестьянского хозяйства, различали шесть социальных типов и выделяли в категорию кулацких лишь то хозяйство, «центр тяжести доходов которого лежит в торговых оборотах, ростовщическом кредите, в том числе сдаче в аренду инвентаря на кабальных условиях».
После XV съезда ВКП(б) была образована Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации под руководством А.Я.Яковлева (Эпштейна), которая должна была рекомендовать модель колхоза. 7 декабря 1929 г. постановлением ЦИК СССР был образован Наркомат земледелия СССР (вопреки Конституции, которая не предполагала союзного наркомата в этой отрасли). На него было возложено проведение коллективизации и функции перспективного и оперативного руководства сельским и лесным хозяйством. Наркомом был назначен А.Я.Яковлев. В ведение Наркомзема перешла и Академия сельскохозяйственных наук с сетью ее институтов.
Поначалу образование колхозов шло успешно, крестьяне воспринимали колхоз как артель, известный вид производственной кооперации, не разрушающий крестьянский двор — основную ячейку всего уклада русской деревни. Более того, идея совместной обработки земли, производственной кооперации, существовала в общинном крестьянстве давно, задолго до коллективизации и даже до революции.
Коллективизация виделась как возрождение и усиление общины. Вскоре, однако, оказалось, что обобществление заходит так далеко (в колхоз забирался рабочий и молочный скот, инвентарь), что основная структура крестьянского двора рушится. Возникло сопротивление, административный нажим, а потом и репрессии. 2 марта 1930 г. в «Правде» была напечатана статья Сталина «Головокружение от успехов» с критикой «перегибов». Нажим на крестьян был ослаблен, начался отток из колхозов, степень коллективизации, которая к тому моменту достигла 57% всех дворов, в апреле упала до 38, а в июне до 25%. Затем она до января 1931 г. стабилизировалась на уровне 22-24%, а потом стала расти вплоть до 93% к лету 1937 г.
Много было написано о «перегибах» в коллективизации: вопреки намеченным в центре темпам, местные парторганизации, а с ними и органы власти, стремились силой загнать крестьян в колхозы за невероятно короткий срок, развивая при этом огромную энергию и упорство. «Разверстка» на число раскулаченных означала предельные цифры (типа «раскулачить не более 3% хозяйств») — но они во многих местах перевыполнялись. Поскольку непосредственно коллективизацией на местах занималось не менее миллиона партийных и советских работников, речь идет о массовом явлении, которое нельзя объяснить карьеризмом отдельных чиновников. Перед нами явление, отражающее то особое состояние людей, которое и было движущей силой тоталитаризма — массовая страстная воля выполнить признанную необходимой задачу, не считаясь ни с какими жертвами. Центральные органы советского государства часто должны были сдерживать рвение местных 119. Этот энтузиазм (или фанатизм — идеологические оценки здесь не важны) представляет собой сложное явление. Но его надо принимать во внимание как важный факт, без которого нельзя понять сути советского государства, тем более в период 30-40-х годов.
В целом коллективизация была огромным и глубоким изменением, в том числе в государственном строительстве. Например, в ходе коллективизации пришлось принимать специальные меры против слияния сельсоветов с колхозами или передачи прав Советов колхозам, которые воспринимались как новая власть. В ряде мест пришлось произвести досрочные перевыборы сельсоветов.
Процесс коллективизации в 1931-32 гг. принял катастрофический характер (он был усугублен снижением из-за недорода сборов зерна в 1932 г. до 68,4 млн. т против 83,5 в 1930 г., спадом поголовья коров и лошадей вдвое, овец втрое) 120. Этот кризис завершился страшным голодом зимы 1932-1933 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
Во время реформы Столыпина производственная кооперация рассматривалась как главный путь подъема бедных крестьянских хозяйств. В 1913 г. в Киеве прошел I Всероссийский сельскохозяйственный съезд, постановление которого заканчивалось таким призывом к землеустроительным органам и правительству: «Одно из первых мест должна занять организация товариществ для совместного использования земли как собственной, так и особенно арендной, путем коллективной обработки ее. Роль землеустройства в отношении этих товариществ должна заключаться в выделении при разверстывании земель маломерных участков к одному месту и возможно ближе к селениям, на что Съезд обращает внимание правительства. Роль же агрономии будет состоять в самой широкой пропаганде самой идеи товариществ и в проведении ее в жизнь».
Состояние отношений власти с крестьянством в такой стране как Россия было едва ли не главным вопросом государства. Середина 20-х годов прошла под лозунгом «Лицом к деревне», что на деле означало экономическую поддержку зажиточных крестьян. Проведенная в 1924 г. либерализация избирательного права была в полной мере использована кулаками как наиболее организованной и обладающей средствами категорией крестьян. В ходе выборов в местные Советы в 1925 г. доля безлошадных крестьян среди депутатов упала до 4%. Обретение кулаками реальной политической власти на селе создавало опасное положение и в партии — недовольство сельских парторганизаций подкреплялось усилением левой оппозиции в центре.
Изменение политической обстановки способствовало и социальному расслоению. В 1927 г. 3% хозяйств, относимых к категории кулацких, имели 14-20% всех средств производства и примерно треть всех сельхозмашин на селе. Расширилась сдача земли кулаками в аренду, теневой найм батраков, ссуды семян и инвентаря за отработки. Получение достоверного «социального портрета» села стало важной государственной задачей.
Над ней работало несколько групп ученых-аграрников, органы статистики, группы ЦКК-РКИ, изучавшие хлебофуражный баланс, а также специальная комиссия СНК СССР под руководством А.И.Рыкова. «Аграрники-марксисты» (например, бывший «максималист» Л.Н.Крицман, возглавивший в 1928 г. Аграрный институт) делили крестьянство на три упрощенные категории: кулаки, середняки, бедняки. А.В.Чаянов и его школа, исходя из теории трудового крестьянского хозяйства, различали шесть социальных типов и выделяли в категорию кулацких лишь то хозяйство, «центр тяжести доходов которого лежит в торговых оборотах, ростовщическом кредите, в том числе сдаче в аренду инвентаря на кабальных условиях».
После XV съезда ВКП(б) была образована Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации под руководством А.Я.Яковлева (Эпштейна), которая должна была рекомендовать модель колхоза. 7 декабря 1929 г. постановлением ЦИК СССР был образован Наркомат земледелия СССР (вопреки Конституции, которая не предполагала союзного наркомата в этой отрасли). На него было возложено проведение коллективизации и функции перспективного и оперативного руководства сельским и лесным хозяйством. Наркомом был назначен А.Я.Яковлев. В ведение Наркомзема перешла и Академия сельскохозяйственных наук с сетью ее институтов.
Поначалу образование колхозов шло успешно, крестьяне воспринимали колхоз как артель, известный вид производственной кооперации, не разрушающий крестьянский двор — основную ячейку всего уклада русской деревни. Более того, идея совместной обработки земли, производственной кооперации, существовала в общинном крестьянстве давно, задолго до коллективизации и даже до революции.
Коллективизация виделась как возрождение и усиление общины. Вскоре, однако, оказалось, что обобществление заходит так далеко (в колхоз забирался рабочий и молочный скот, инвентарь), что основная структура крестьянского двора рушится. Возникло сопротивление, административный нажим, а потом и репрессии. 2 марта 1930 г. в «Правде» была напечатана статья Сталина «Головокружение от успехов» с критикой «перегибов». Нажим на крестьян был ослаблен, начался отток из колхозов, степень коллективизации, которая к тому моменту достигла 57% всех дворов, в апреле упала до 38, а в июне до 25%. Затем она до января 1931 г. стабилизировалась на уровне 22-24%, а потом стала расти вплоть до 93% к лету 1937 г.
Много было написано о «перегибах» в коллективизации: вопреки намеченным в центре темпам, местные парторганизации, а с ними и органы власти, стремились силой загнать крестьян в колхозы за невероятно короткий срок, развивая при этом огромную энергию и упорство. «Разверстка» на число раскулаченных означала предельные цифры (типа «раскулачить не более 3% хозяйств») — но они во многих местах перевыполнялись. Поскольку непосредственно коллективизацией на местах занималось не менее миллиона партийных и советских работников, речь идет о массовом явлении, которое нельзя объяснить карьеризмом отдельных чиновников. Перед нами явление, отражающее то особое состояние людей, которое и было движущей силой тоталитаризма — массовая страстная воля выполнить признанную необходимой задачу, не считаясь ни с какими жертвами. Центральные органы советского государства часто должны были сдерживать рвение местных 119. Этот энтузиазм (или фанатизм — идеологические оценки здесь не важны) представляет собой сложное явление. Но его надо принимать во внимание как важный факт, без которого нельзя понять сути советского государства, тем более в период 30-40-х годов.
В целом коллективизация была огромным и глубоким изменением, в том числе в государственном строительстве. Например, в ходе коллективизации пришлось принимать специальные меры против слияния сельсоветов с колхозами или передачи прав Советов колхозам, которые воспринимались как новая власть. В ряде мест пришлось произвести досрочные перевыборы сельсоветов.
Процесс коллективизации в 1931-32 гг. принял катастрофический характер (он был усугублен снижением из-за недорода сборов зерна в 1932 г. до 68,4 млн. т против 83,5 в 1930 г., спадом поголовья коров и лошадей вдвое, овец втрое) 120. Этот кризис завершился страшным голодом зимы 1932-1933 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220