Рождественский подарок. При нормальном раскладе Барли пригласил бы его к себе на уик-энд, но в данный момент об этом и речи быть не могло.
11.20 утра.
Сообщение из приемной. Не может ли он уделить минутку своему шоферу, Россу? Барли надеялся, что это никак не связано с Дорис, у которой был зуб на Росса. Похоже, она хочет, чтобы их возил молодой тощий парень. Ей не нравится, как Росс выглядит, не нравится его акцент, его перхоть, его живот. Теперь вот она затеяла взвешивать Росса каждую пятницу. Барли подозревал, что это просто такой прием. Ставишь перед служащим некую приятную, но практически невыполнимую задачу якобы в его собственных интересах, а когда он с ней не справляется, у тебя есть все основания его уволить.
Дорис жаловалась, что Росс на стороне Грейс. Барли же полагал, что Россу глубоко наплевать, кто сидит рядом с Барли на заднем сиденье, хотя иногда недовольство и сквозило во всей мощной фигуре шофера. Росс считал, что его дело – возить Барли, и был верен своему хозяину. Однако теперь общение со служащими Дорис взяла на себя, заявив, что Барли слишком мягок и платит слишком много, а служащие его за это лишь презирают. Ее методы уже стоили ему одного сотрудника отдела по связям с общественностью, трех садовников и горничной. Барли не хотел, чтобы Росс ушел. Росс знал в Лондоне все улицы и закоулки и знал, как в случае необходимости уходить от неприятностей. В наши дни просто необходимо иметь шофера, который заодно и телохранитель. Придется Барли поговорить об этом с Дорис.
Пришел Росс и сказал, что принес заявление об уходе, Он взвесился в клубе здоровья, который ему порекомендовала бывшая миссис Солт, и обнаружил, что с тех пор, как Дорис заставила его сесть на диету, прибавил три фунта. Нет, с весами все в порядке, они принадлежат клубу. Ему предложили другую работу, в детективном агентстве. Барли убедил его остаться до конца года. Росс, чуть ли не со слезами на глазах, согласился.
11.40 утра.
Позвонила Дорис.
– Просто звоню сказать, что, люблю тебя и что у нас сегодня потрясающее шоу. Я видела клип Лидбеттера, – Лидбеттера прочили в победители конкурса Тернера, – он просто фантастический! Нам позволили снять его в замедленной съемке. Этот парень наступает па пятки Блахнику…
– Дорис, – перебил Барли, – ко мне только что поднимался. Росс. Он принес заявление об уходе. Я этого не, хочу. Он мне нравится.
– Он слишком жирный, – заявила Дорис. – Слишком из двадцатого века. Мы заслуживаем лучшего, чем Росс.
– Дорис, я веду дела с русскими. И мне нужен телохранитель, – Интересно, а действительно ли нужен? Проект «Озорная опера» набирает обороты, но не вредно лишний раз, показать Дорис, с каким человеком она, теперь связана.
– Бог ты, мой! – воскликнула. Дорис. – Да, Росс такой медлительный, что: даже в корову, из «калашникова» не попадет!
Интересно, не приняла, ли она наркотик? Но ведь, это невозможно, правда? Она сказала, что они ей не нравятся.
– Он согласился остаться до конца года. И я не желаю больше никаких взвешиваний.
– Ну ладно, – легко уступила Дорис. – Раз уж он остается всего лишь до конца года. Ой, какие мы сегодня серьезные!
Барли забыл сказать ей, что обедает с Флорой.
11.45–12.15 дня.
Потоком шли звонки от архитекторов и инженеров, желающих заключить контракт или предлагающих свои услуги. Бизнес процветал. По всему городу, по всей стране строились офисные здания и центры искусств. И мосты. Но чем меньше о них говорить, тем лучше. Слава Богу, он теперь никакого отношения к этому не имеет. Эти периоды резкой деловой активности – ему говорили, что они совпадают со вспышками на Солнце, – когда-то сопровождались попискиванием факсов по всему офису, но теперь царила тишина: вся связь шла через быструю и тихую электронную почту. Целых двадцать посланий поджидали его на компьютере – пусть подождут, – и не меньше пятидесяти поступили в отдел по связям с общественностью.
Он был бы куда счастливее, если бы заложил фундамент «Озорной оперы» еще полгода назад. Он ненавидел это время, когда все средства уже приготовлены, а ты вынужден ждать, пока власти дадут тебе зеленый свет. Хорошо хоть, в этой стране власть меняется методом выборов, а не государственных переворотов.
Он никогда даже не думал о том, чтобы вести дела в Африке или Полинезии.
12.30 дня.
Звонок от Миранды из приемной.
– К вам пришла молодая леди. Ну, не совсем молодая. Я точно не знаю, что ей нужно, но она говорит, что это личное.
– Я собираюсь на ленч в «Плющ».
– Ой! Но она уже едет наверх. Простите, сэр, я не могла ее остановить. Она оставила внизу свою сумку с покупками.
– Ладно, я с ней разберусь.
Она назвалась Наташей. Для Барли она была вполне молодой. У нее оказались высокий пышный бюст, тоненькая, перетянутая ремешком талия, длинные стройные ноги, золотые босоножки на высоченных каблуках и масса золотисто-рыжих кудрей. Она говорила на очень скверном английском и очень быстро. Она начала расстегивать свою белую кружевную блузку, не успев даже войти, обнажая загорелые веснушчатые груди. Барли слишком изумился, чтобы поднять телефонную трубку и позвать на помощь. Она сказала, что ее прислал ее друг, мистер Макаров, чтобы узнать, не может ли она чем-либо помочь Барли. Она знает, что у него есть свободный обеденный час.
Макаров? Знакомая фамилия, но не настолько. Кажется, кто-то с таким именем присутствовал на благотворительном аукционе леди Джулиет. Том самом, с которого Грейс уехала вместе с художником. Тот, что стоял рядом с Биллибоем Джастисом? Похоже, дело нечисто. Явная и откровенная ловушка с приманкой. Когда-то такие девушки, работали в московских гостиницах, нашпигованных установленными КГБ в канделябрах громоздкими камерами. И вот теперь они перебрались в Лондон, а камеры и микрофоны стали такими крошечными, что легко прячутся под бретельку бюстгальтера и резинку трусиков. Откуда она знает, что его встреча за ленчем не состоится?
Он вышвырнул ее вон прежде, чем она успела раздеться еще больше, но она оставила визитку, облизнув при этом свои пухлые губки.
12.45 дня.
Когда он спустился вниз, в приемную, Миранда веселилась вовсю. Миранда работала у него в рамках государственной программы занятости молодежи. То есть работала даром, пока государство выплачивало ей пособие. Барли подумал, что вполне может предложить ей нормальную работу. Она умница, с чувством юмора и трудолюбивая, хотя и любопытна, плохо говорит, и с орфографией у нее нелады. Но, по крайней мере, она изредка моет голову, куда чаще, чем многие из нанимающихся на работу, и волосы у нее лежат волной, а не висят грязными соплями.
Они вместе заглянули в оставленную Наташей сумку. Двадцать пар прозрачных трусиков с лифчиками в красную и золотую крапинку, двадцать пар леопардовых, двадцать – оранжевых с синими рыбками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
11.20 утра.
Сообщение из приемной. Не может ли он уделить минутку своему шоферу, Россу? Барли надеялся, что это никак не связано с Дорис, у которой был зуб на Росса. Похоже, она хочет, чтобы их возил молодой тощий парень. Ей не нравится, как Росс выглядит, не нравится его акцент, его перхоть, его живот. Теперь вот она затеяла взвешивать Росса каждую пятницу. Барли подозревал, что это просто такой прием. Ставишь перед служащим некую приятную, но практически невыполнимую задачу якобы в его собственных интересах, а когда он с ней не справляется, у тебя есть все основания его уволить.
Дорис жаловалась, что Росс на стороне Грейс. Барли же полагал, что Россу глубоко наплевать, кто сидит рядом с Барли на заднем сиденье, хотя иногда недовольство и сквозило во всей мощной фигуре шофера. Росс считал, что его дело – возить Барли, и был верен своему хозяину. Однако теперь общение со служащими Дорис взяла на себя, заявив, что Барли слишком мягок и платит слишком много, а служащие его за это лишь презирают. Ее методы уже стоили ему одного сотрудника отдела по связям с общественностью, трех садовников и горничной. Барли не хотел, чтобы Росс ушел. Росс знал в Лондоне все улицы и закоулки и знал, как в случае необходимости уходить от неприятностей. В наши дни просто необходимо иметь шофера, который заодно и телохранитель. Придется Барли поговорить об этом с Дорис.
Пришел Росс и сказал, что принес заявление об уходе, Он взвесился в клубе здоровья, который ему порекомендовала бывшая миссис Солт, и обнаружил, что с тех пор, как Дорис заставила его сесть на диету, прибавил три фунта. Нет, с весами все в порядке, они принадлежат клубу. Ему предложили другую работу, в детективном агентстве. Барли убедил его остаться до конца года. Росс, чуть ли не со слезами на глазах, согласился.
11.40 утра.
Позвонила Дорис.
– Просто звоню сказать, что, люблю тебя и что у нас сегодня потрясающее шоу. Я видела клип Лидбеттера, – Лидбеттера прочили в победители конкурса Тернера, – он просто фантастический! Нам позволили снять его в замедленной съемке. Этот парень наступает па пятки Блахнику…
– Дорис, – перебил Барли, – ко мне только что поднимался. Росс. Он принес заявление об уходе. Я этого не, хочу. Он мне нравится.
– Он слишком жирный, – заявила Дорис. – Слишком из двадцатого века. Мы заслуживаем лучшего, чем Росс.
– Дорис, я веду дела с русскими. И мне нужен телохранитель, – Интересно, а действительно ли нужен? Проект «Озорная опера» набирает обороты, но не вредно лишний раз, показать Дорис, с каким человеком она, теперь связана.
– Бог ты, мой! – воскликнула. Дорис. – Да, Росс такой медлительный, что: даже в корову, из «калашникова» не попадет!
Интересно, не приняла, ли она наркотик? Но ведь, это невозможно, правда? Она сказала, что они ей не нравятся.
– Он согласился остаться до конца года. И я не желаю больше никаких взвешиваний.
– Ну ладно, – легко уступила Дорис. – Раз уж он остается всего лишь до конца года. Ой, какие мы сегодня серьезные!
Барли забыл сказать ей, что обедает с Флорой.
11.45–12.15 дня.
Потоком шли звонки от архитекторов и инженеров, желающих заключить контракт или предлагающих свои услуги. Бизнес процветал. По всему городу, по всей стране строились офисные здания и центры искусств. И мосты. Но чем меньше о них говорить, тем лучше. Слава Богу, он теперь никакого отношения к этому не имеет. Эти периоды резкой деловой активности – ему говорили, что они совпадают со вспышками на Солнце, – когда-то сопровождались попискиванием факсов по всему офису, но теперь царила тишина: вся связь шла через быструю и тихую электронную почту. Целых двадцать посланий поджидали его на компьютере – пусть подождут, – и не меньше пятидесяти поступили в отдел по связям с общественностью.
Он был бы куда счастливее, если бы заложил фундамент «Озорной оперы» еще полгода назад. Он ненавидел это время, когда все средства уже приготовлены, а ты вынужден ждать, пока власти дадут тебе зеленый свет. Хорошо хоть, в этой стране власть меняется методом выборов, а не государственных переворотов.
Он никогда даже не думал о том, чтобы вести дела в Африке или Полинезии.
12.30 дня.
Звонок от Миранды из приемной.
– К вам пришла молодая леди. Ну, не совсем молодая. Я точно не знаю, что ей нужно, но она говорит, что это личное.
– Я собираюсь на ленч в «Плющ».
– Ой! Но она уже едет наверх. Простите, сэр, я не могла ее остановить. Она оставила внизу свою сумку с покупками.
– Ладно, я с ней разберусь.
Она назвалась Наташей. Для Барли она была вполне молодой. У нее оказались высокий пышный бюст, тоненькая, перетянутая ремешком талия, длинные стройные ноги, золотые босоножки на высоченных каблуках и масса золотисто-рыжих кудрей. Она говорила на очень скверном английском и очень быстро. Она начала расстегивать свою белую кружевную блузку, не успев даже войти, обнажая загорелые веснушчатые груди. Барли слишком изумился, чтобы поднять телефонную трубку и позвать на помощь. Она сказала, что ее прислал ее друг, мистер Макаров, чтобы узнать, не может ли она чем-либо помочь Барли. Она знает, что у него есть свободный обеденный час.
Макаров? Знакомая фамилия, но не настолько. Кажется, кто-то с таким именем присутствовал на благотворительном аукционе леди Джулиет. Том самом, с которого Грейс уехала вместе с художником. Тот, что стоял рядом с Биллибоем Джастисом? Похоже, дело нечисто. Явная и откровенная ловушка с приманкой. Когда-то такие девушки, работали в московских гостиницах, нашпигованных установленными КГБ в канделябрах громоздкими камерами. И вот теперь они перебрались в Лондон, а камеры и микрофоны стали такими крошечными, что легко прячутся под бретельку бюстгальтера и резинку трусиков. Откуда она знает, что его встреча за ленчем не состоится?
Он вышвырнул ее вон прежде, чем она успела раздеться еще больше, но она оставила визитку, облизнув при этом свои пухлые губки.
12.45 дня.
Когда он спустился вниз, в приемную, Миранда веселилась вовсю. Миранда работала у него в рамках государственной программы занятости молодежи. То есть работала даром, пока государство выплачивало ей пособие. Барли подумал, что вполне может предложить ей нормальную работу. Она умница, с чувством юмора и трудолюбивая, хотя и любопытна, плохо говорит, и с орфографией у нее нелады. Но, по крайней мере, она изредка моет голову, куда чаще, чем многие из нанимающихся на работу, и волосы у нее лежат волной, а не висят грязными соплями.
Они вместе заглянули в оставленную Наташей сумку. Двадцать пар прозрачных трусиков с лифчиками в красную и золотую крапинку, двадцать пар леопардовых, двадцать – оранжевых с синими рыбками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52