И ему совсем не до улыбок. Он пытается связаться с Дорис по мобильному телефону, но не может дозвониться.
4.35 дня.
Дорис находится на Южной Молтон-стрит, забирает копию огненного платья, которое леди Джулиет буквально стащила с нее на благотворительном аукционе пару месяцев назад. Дорис заказала точно такое же и уже заставила уволить двух портних за неровные стежки. Та, которую выгнали на прошлой неделе, была довольно красивой девушкой с Гаити, она скрипела зубами во время работы и раздражала клиентов.
– Уверена, что она очень экзотична, – сказала Дорис, – но она просто не умеет шить. Вы потеряете куда больше клиентов, чем приобретете.
Девушка, услышав разговор, наставила на Дорис два пальца и была тут же уволена.
Дорис на мгновение перепугалась. Уж не наложили ли на нее проклятие? Впрочем, вечером она наденет свое ожерелье от Булгари с древними монетами, и этого наверняка будет достаточно, чтобы отогнать любое зло. Дорис посмеялась над собственной суеверностью.
Жаль, что она не сможет сегодня надеть египетское ожерелье, как планировала, или хотя бы равное ему в плане цены и камней. Но портрет наглядно продемонстрирует, насколько лучше это ожерелье смотрится на ней, Дорис Дюбуа, чем на леди Джулиет. Ей не терпелось увидеть физиономию леди Джулиет, когда с портрета сдернут вуаль. Чванливая старая корова. Дорис пожалела, что у нее не те родители, которых можно пригласить на прием в честь дня рождения собственного мужа, но ей не повезло, и вопрос исчерпан. Если бы речь шла только об отце… с ним-то как раз все в порядке, но он не ходит один ни на какие мероприятия и жутко сердится, если настаивают.
4.55 дня.
Росс забрал Барли и Дорис у «Клариджа». Их вечерние туалеты лежат на заднем сиденье. Барли всю дорогу помалкивает. Пробки гораздо больше, чем они ожидали. Росс пробует проехать по боковым улицам, и в конечном итоге они оказываются на каком-то азиатском уличном базаре, битком набитом разъяренными торговцами. Росс попытался проехать по улице, где проезд запрещен, сея панику среди женщин и детей. Дорис выходит из машины, и начинает объяснять, что она – Дорис Дюбуа и у нее особые привилегии в: этом мире, но в этих кварталах никто о ней отродясь не слышал и, соответственно, никто ее не узнал. Они так воинственно смотрели на нее, что Дорис быстренько нырнула обратно в машину и наорала на Росса, обозвав его дураком. Росс повернулся к Барли.
– Она шлюха, и стерва, – проговорил он. – И она развлекалась с этим художником буквально на днях, у нас все это записано на кассете. Мы никогда не поймем, почему вы бросили миссис Грейс. Уж она-то настоящая леди.
Росс вышел из машины и, растворился в толпе. Барли перебрался на переднее сиденье, сел за руль и медленно повел машину вперед. Толпа расступалась, но кое-кто все же умудрился оставить длинные царапины на боках «роллс-ройса». Выбравшись из толпы, он поехал быстро, куда быстрее, чем обычно Росс, не обращая внимания на вспышки многочисленных камер, фиксирующих превышение скорости, и в результате они прибыли в Уайлд-Оутс лишь на двадцать минут позже запланированного срока.
5.50 дня.
– Отличная езда, – заметила Дорис. – Ты отличный водитель, Барли. Не обращай внимания на то, что сказал этот ужасный толстяк. Люди в моем положении часто становятся объектами лжи и наветов. Он ничтожный работяга и очень похож на тех, кто закачивает в свой компьютер детскую порнографию.
Барли ответил, что голова у него занята совсем другим. Он ждет звонка на мобильный, а его все нет. И меньше всего ему хочется появляться в помещении, набитом людьми в вечерних нарядах, и изображать удивление. Но видимо, этого не избежать. Интересно, то, что сэр Рон не звонит, это плохой признак или хороший? Он смотрит на Дорис довольно равнодушно. Похоже, меньше всего его волнует, с кем она переспала или не переспала и когда.
– Странный ты какой-то, – сказала Дорис, но ей было некогда развивать тему. Ей нужно было бежать проверять бокалы и вино, а Барли запрещено появляться в зале, пока подарок-сюрприз для него не окажется на месте, а его все еще не привезли. Она визгливо ругается по телефону: где же этот подарок, в конце концов?
5.50 дня.
Уолтер с Грейс ехали в Уайлд-Оутс так быстро, как только позволял их старенький автомобиль. Уж им-то камер контроля превышения скорости опасаться было нечего. Портрет Дорис лежал в багажнике. Должно быть, на него пописала собака или что-то в этом роде, потому что, когда они его повернули, обнаружилось, что с лицом все в порядке, но туловище ниже талии начало растекаться и сливаться с синим фоном, из-за чего Дорис казалась довольно толстой. Перед отъездом Уолтеру пришлось внести срочные коррективы, смывая краску спиртом, поскольку скипидар закончился, и сушить все это с помощью фена Грейс. Конечно, им следовало все проверить еще вчера. Они так и сделали, но посмотрели лишь, все ли в порядке с лицом, поскольку именно с ним-то и возникали проблемы.
Грейс даже немного обрадовалась этой панике: она не оставляла ей времени на то, чтобы нервничать. Уолтер все время твердил ей, как она красива, но она знала, что ее платье давным-давно вышло из моды, а все остальные гости будут одеты по моде девяностых, особенно Дорис. Грейс ни на секунду не поверила доброжелательным и вежливым словам Дорис, но не могла не принять вызов и не поехать. Уолтер этого хочет, а ей нужно предупредить Барли насчет русских.
6.05 вечера.
Барли пошел принять душ, но горячей воды не оказалось. Он перепробовал краны во всех ванных комнатах. Похоже, строителям, нанятым Дорис, не хватило ни средств, ни времени на подобную роскошь. Хотя холодная вода начинала течь мгновенно. Барли пересек лужайку и вошел в дом для гостей, которым никто не пользовался с того времени, как Кармайкл занимался там шитьем. Он был слишком крут с Кармайклом. За десять лет, что прошли с тех пор, как мальчик покинул дом, мир сильно изменился. Сейчас куда меньше внимания уделяется мужественности, мужским качествам. Теперь Барли видел всю глупость своих опасений по поводу того, как мальчик будет жить. Просто Кармайкл был одним из первых.
Кармайкл позвонил Барли из аэропорта, чтобы извиниться за то, что у него не было времени повидаться, но в следующий раз он непременно навестит отца. Если уж Кармайкл сумел прилететь сюда, то и Барли вполне в состоянии нанести ему визит в Сиднее. Почему все должен делать сын? Почему бы и отцу не прогуляться? Мысленно Барли уже поставил крест на проекте «Озорной оперы».
В ванной комнате дома для гостей горячая вода, была, но не оказалось электричества. Барли помылся при свете уличного фонаря, пробивающемся сквозь опущенные жалюзи. Он заметил промелькнувшую снаружи тень очень похоже на человека, заряжающего ружье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
4.35 дня.
Дорис находится на Южной Молтон-стрит, забирает копию огненного платья, которое леди Джулиет буквально стащила с нее на благотворительном аукционе пару месяцев назад. Дорис заказала точно такое же и уже заставила уволить двух портних за неровные стежки. Та, которую выгнали на прошлой неделе, была довольно красивой девушкой с Гаити, она скрипела зубами во время работы и раздражала клиентов.
– Уверена, что она очень экзотична, – сказала Дорис, – но она просто не умеет шить. Вы потеряете куда больше клиентов, чем приобретете.
Девушка, услышав разговор, наставила на Дорис два пальца и была тут же уволена.
Дорис на мгновение перепугалась. Уж не наложили ли на нее проклятие? Впрочем, вечером она наденет свое ожерелье от Булгари с древними монетами, и этого наверняка будет достаточно, чтобы отогнать любое зло. Дорис посмеялась над собственной суеверностью.
Жаль, что она не сможет сегодня надеть египетское ожерелье, как планировала, или хотя бы равное ему в плане цены и камней. Но портрет наглядно продемонстрирует, насколько лучше это ожерелье смотрится на ней, Дорис Дюбуа, чем на леди Джулиет. Ей не терпелось увидеть физиономию леди Джулиет, когда с портрета сдернут вуаль. Чванливая старая корова. Дорис пожалела, что у нее не те родители, которых можно пригласить на прием в честь дня рождения собственного мужа, но ей не повезло, и вопрос исчерпан. Если бы речь шла только об отце… с ним-то как раз все в порядке, но он не ходит один ни на какие мероприятия и жутко сердится, если настаивают.
4.55 дня.
Росс забрал Барли и Дорис у «Клариджа». Их вечерние туалеты лежат на заднем сиденье. Барли всю дорогу помалкивает. Пробки гораздо больше, чем они ожидали. Росс пробует проехать по боковым улицам, и в конечном итоге они оказываются на каком-то азиатском уличном базаре, битком набитом разъяренными торговцами. Росс попытался проехать по улице, где проезд запрещен, сея панику среди женщин и детей. Дорис выходит из машины, и начинает объяснять, что она – Дорис Дюбуа и у нее особые привилегии в: этом мире, но в этих кварталах никто о ней отродясь не слышал и, соответственно, никто ее не узнал. Они так воинственно смотрели на нее, что Дорис быстренько нырнула обратно в машину и наорала на Росса, обозвав его дураком. Росс повернулся к Барли.
– Она шлюха, и стерва, – проговорил он. – И она развлекалась с этим художником буквально на днях, у нас все это записано на кассете. Мы никогда не поймем, почему вы бросили миссис Грейс. Уж она-то настоящая леди.
Росс вышел из машины и, растворился в толпе. Барли перебрался на переднее сиденье, сел за руль и медленно повел машину вперед. Толпа расступалась, но кое-кто все же умудрился оставить длинные царапины на боках «роллс-ройса». Выбравшись из толпы, он поехал быстро, куда быстрее, чем обычно Росс, не обращая внимания на вспышки многочисленных камер, фиксирующих превышение скорости, и в результате они прибыли в Уайлд-Оутс лишь на двадцать минут позже запланированного срока.
5.50 дня.
– Отличная езда, – заметила Дорис. – Ты отличный водитель, Барли. Не обращай внимания на то, что сказал этот ужасный толстяк. Люди в моем положении часто становятся объектами лжи и наветов. Он ничтожный работяга и очень похож на тех, кто закачивает в свой компьютер детскую порнографию.
Барли ответил, что голова у него занята совсем другим. Он ждет звонка на мобильный, а его все нет. И меньше всего ему хочется появляться в помещении, набитом людьми в вечерних нарядах, и изображать удивление. Но видимо, этого не избежать. Интересно, то, что сэр Рон не звонит, это плохой признак или хороший? Он смотрит на Дорис довольно равнодушно. Похоже, меньше всего его волнует, с кем она переспала или не переспала и когда.
– Странный ты какой-то, – сказала Дорис, но ей было некогда развивать тему. Ей нужно было бежать проверять бокалы и вино, а Барли запрещено появляться в зале, пока подарок-сюрприз для него не окажется на месте, а его все еще не привезли. Она визгливо ругается по телефону: где же этот подарок, в конце концов?
5.50 дня.
Уолтер с Грейс ехали в Уайлд-Оутс так быстро, как только позволял их старенький автомобиль. Уж им-то камер контроля превышения скорости опасаться было нечего. Портрет Дорис лежал в багажнике. Должно быть, на него пописала собака или что-то в этом роде, потому что, когда они его повернули, обнаружилось, что с лицом все в порядке, но туловище ниже талии начало растекаться и сливаться с синим фоном, из-за чего Дорис казалась довольно толстой. Перед отъездом Уолтеру пришлось внести срочные коррективы, смывая краску спиртом, поскольку скипидар закончился, и сушить все это с помощью фена Грейс. Конечно, им следовало все проверить еще вчера. Они так и сделали, но посмотрели лишь, все ли в порядке с лицом, поскольку именно с ним-то и возникали проблемы.
Грейс даже немного обрадовалась этой панике: она не оставляла ей времени на то, чтобы нервничать. Уолтер все время твердил ей, как она красива, но она знала, что ее платье давным-давно вышло из моды, а все остальные гости будут одеты по моде девяностых, особенно Дорис. Грейс ни на секунду не поверила доброжелательным и вежливым словам Дорис, но не могла не принять вызов и не поехать. Уолтер этого хочет, а ей нужно предупредить Барли насчет русских.
6.05 вечера.
Барли пошел принять душ, но горячей воды не оказалось. Он перепробовал краны во всех ванных комнатах. Похоже, строителям, нанятым Дорис, не хватило ни средств, ни времени на подобную роскошь. Хотя холодная вода начинала течь мгновенно. Барли пересек лужайку и вошел в дом для гостей, которым никто не пользовался с того времени, как Кармайкл занимался там шитьем. Он был слишком крут с Кармайклом. За десять лет, что прошли с тех пор, как мальчик покинул дом, мир сильно изменился. Сейчас куда меньше внимания уделяется мужественности, мужским качествам. Теперь Барли видел всю глупость своих опасений по поводу того, как мальчик будет жить. Просто Кармайкл был одним из первых.
Кармайкл позвонил Барли из аэропорта, чтобы извиниться за то, что у него не было времени повидаться, но в следующий раз он непременно навестит отца. Если уж Кармайкл сумел прилететь сюда, то и Барли вполне в состоянии нанести ему визит в Сиднее. Почему все должен делать сын? Почему бы и отцу не прогуляться? Мысленно Барли уже поставил крест на проекте «Озорной оперы».
В ванной комнате дома для гостей горячая вода, была, но не оказалось электричества. Барли помылся при свете уличного фонаря, пробивающемся сквозь опущенные жалюзи. Он заметил промелькнувшую снаружи тень очень похоже на человека, заряжающего ружье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52