— Идем! — Агата потянула ее за руку. — Успеешь налюбоваться.
Джин была подавлена. Однообразие все повторяющегося и повторяющегося процесса угнетало. Ей казалось, что она сама превращается в придаток ползущей ленты. В кафе у Терезы можно было делать что-то быстрее или медленнее, раньше или позже — менять темп и порядок работы по своему усмотрению… Она поглядела на женщину, нажимавшую кнопку «пуск», когда требовалось наполнять чан, и кнопку «стоп», когда чан наполнялся. Вот и вся «работенка», как говорила Агата. Как робот, подумала Джин.
— Тебе не нравится? — удивилась Агата.
Они вышли на улицу. После сумрачного помещения солнечный свет слепил глаза. Джин, щурясь, наслаждалась теплом.
— Мне? — переспросила Джин.
— Тебе! — сердито сказала Агата. — Я же все вижу. А восемьсот долларов нравятся?
— Да.
— Ну и молчи! Подумала бы о ребенке!..
Глаза Джин напряженно смотрели на Агату, но едва ли они видели ее.
— Что с тобой? — спросила Агата.
Взгляд Джин медленно возвращался к реальности.
— Ничего… — ответила она.
— Странная ты, — недовольно сказала Агата.
Вечером Джин пошла к Бекки. Бекки только что вернулась из больницы и наслаждалась домашним покоем. Хотя ее комната мало отличалась от больничной палаты: кровать, тумбочка с лекарствами. Небольшой телевизор. Маленькое зеркало, никаких признаков хобби, никаких предметов, выдававших вкусы или капризы хозяйки. Никаких дамских мелочей, вроде фотографий суперзвезды — безразлично, мужского или женского пола, — губной помады в футляре якобы «от Макса Фактора» или хотя бы красивого гребешка. Все строго, чисто, без «улик».
— Сандра говорит, — словно оправдываясь, пояснила Бекки, — что когда я поправлюсь, тогда и буду украшать. — Она рукой обвела стены. — А сейчас, чем меньше вещей, тем легче дышать. — И было непонятно, согласна она с сестрой или подчиняется ей. — Хорошо, что ты пришла, Джин. Я одна. Скучно. — Она никогда не употребляла слово «тоскливо». Оно означало бы жалобу, а Бекки уже знала, что люди не любят чужих жалоб.
— А Сандра? — спросила Джин.
— У Сандры своя квартира. Она очень занятой человек, забегает ко мне на пять минут — ей некогда.
— Бекки… — проговорила Джин. — Я почувствовала его!..
Она произнесла это торжественно и немного испуганно. Бекки также испуганно спросила:
— Кого?
— Его! — Джин дотронулась до живота.
— Ребенка Стива?.. — прошептала Бекки. — Ты рада?
— Не знаю.
Джин хотелось, чтобы Стив был рядом. Даже если бы он отказался от ребенка, она не чувствовала бы себя одинокой. Лишь бы он знал!.. А теперь, кроме Бекки, ей некому рассказать…
— Не знаю, — повторила она.
— Ты всегда можешь поделиться со мной. Я не болтлива, — сказала Бекки. Она понимала, что сейчас нужна Джин. Но, когда все наладится, Джин, как и другие, забудет о ней…
Возвращаясь домой. Джин купила бутылку приличного бренди — отблагодарить пекаря Ричарда.
Пекарь сидел у Агаты в одних трусах. У него были длинные тяжелые руки, большие плоские ступни и яйцевидная лысая голова с маленькими глазами на бледном лице. Появление Джин не смутило его — он чувствовал себя благодетелем и не поспешил за галстуком.
Пекарь вылакал всю бутылку. Маленькие глазки превратились в щелки, лицо покраснело. Чуть заикаясь, он стал поучать обеих женщин, как следует жить. Жить следовало, как он. У него классная машина, приличный дом, он собирается купить на побережье небольшую виллу.
— И еще кое-что останется! — сообщил любовник Агаты, намекая на величину своего банковского счета.
После приобретения виллы пекарь задумал оставить работу и жить в свое удовольствие. Но даже пьяный, он не обмолвился, будет ли участвовать в этом удовольствии Агата. Женское самолюбие Агаты задевали такие речи, особенно в присутствии другой женщины, и она наигранно бодро сказала:
— Ну, ну, расхвастался! Ложись спать…
Джин подавляла одуряющая монотонность новой работы. Еще более трудным оказалось не однообразие, а то, что всю смену приходилось выстаивать на ногах. Однако и это было не самым тяжким. Самое тяжкое — мучная пыль. Когда Джин вспарывала мешок и мука сыпалась в чан, поднявшаяся облаком взвесь забивалась в рот, в нос. Джин кашляла и, еле дождавшись перерыва, выбегала во двор, чтобы подышать чистым воздухом. Она пробовала закрываться платком, но вскоре начинала задыхаться.
Через несколько дней к ней подошел мистер Плейс:
— Мисс Лоу в вашем положении… — «В вашем положении?» Неужто заметно? Или Агата сболтнула? Джин покраснела. — В вашем положении, думаю, — продолжал мистер Плейс, — следует менять работу.
Джин запротестовала:
— Я справляюсь!
— Мы подыщем вам что-нибудь другое.
Он ушел, оставив Джин в растерянности. Она вспомнила слова Агаты: «Ты понравилась нашему старику». Этого только не хватало! Но он ведь знает, что она беременна…
Прошло две недели. Джин продолжала отмерять в чаны муку. Руки уже сами выполняли заученные движения, и, если бы не белая пыль, Джин считала бы, что с работой ей повезло.
Спустя неделю мистер Плейс вызвал ее к себе. На этот раз он не вышел из-за стола и говорил по-деловому скупо.
— Мисс Лоу, я отдал распоряжение о вашем переводе в кондитерскую. Ваши обязанности вам там объяснят.
Он взглянул на нее и перевел взгляд на лежавшие перед ним бумаги. Джин пробормотала слова благодарности и вышла из кабинета…
Глава 12
Предложение мистера Плейса
Однажды Джин довелось покупать пирожные в кондитерской, о которой говорил мистер Плейс. Она принадлежала хлебозаводу. Это был просторный павильон с неистребимым запахом ванили. В зале с цветными витражами в окнах и столами из яркого пластика толпились посетители…
Миссис Гастингс, заправлявшая этим сладким заведением, белая и сдобная, словно питалась одними пирожными и пышными, хрустящими булочками, встретила Джин сдержанно, не скрывая, однако, любопытства.
— Будете продавщицей, — объявила она. — Как у вас с реакцией?
— С реакцией? — не поняла Джин.
— Я спрашиваю: умеете быстро сконцентрировать внимание?
— Не знаю, — призналась Джин.
— Если передадите товар, придется платить самой. Учтите. А пока поучитесь у девочек…
Джин стояла в бело-розовом форменном платье и смотрела, как две продавщицы в таких же платьях подхватывают лопаткой пирожные, кладут в картонную коробку и ловко перевязывают ее блестящим шнурком. Особенно сложным Джин представлялось так завязать шнурок, чтобы он не соскальзывал. Позднее она поняла, что не ошиблась в своих опасениях.
Сперва она обслуживала официанток, накладывая в тарелочки пирожные и марципаны, которые официантки разносили сидящим за столиками. Потом заполняла коробки сладостями; перевязывали коробки другие продавщицы. И наконец начала все делать сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35