Аделе со своими деньгами превратила его жизнь в многолетнее пиршество, на котором они обжирались с утра до вечера, не задумываясь, что празднуют и кого чествуют, но без нее он почувствовал себя одиноким, никому не нужным и неубедительным. Если теперь не нужно отдавать себя жене и детям, то что ему с собой делать? Если он не муж и не отец, то кто он, черт возьми? Иисус на кресте, распятый собственной несостоятельностью. Вот почему он влюбился в Марию-Розу: она заставила его почувствовать себя важным, живым, интересным и реализовавшимся. Но недолго им пришлось обманываться. Их любовь была спровоцирована притупившимися чувствами к законным супругам. Их роман развивался независимо от его воли. Какой нормальный человек бросится в пучину новой страсти без спасательного круга на склоне лет? Молодец Аделе! Руководствуясь своей примитивной мудростью, попала в самое яблочко: она знала, что в итоге в дерьме окажется именно он, свалившись с небес на самое дно своей новой любви, так быстро превратившейся в привычку. Она осталась в своей изящно обставленной квартире с кухней, полной запасов на черный день; с глупыми детьми, которые всегда останутся детьми (а значит, всегда будут приятнее чужих дураков), с друзьями, всегда предпочитавшими вкусные пироги Аделе словесному поносу Марии-Розы. Господи, сколько она говорит! Ее рот никогда не закрывается, даже сейчас, когда она сама понимает, что надо помолчать, а не изливать обиду на жизнь, столь не похожую на мечты. Почему у них ничего не получилось? Почему им не удалось насладиться свободой и счастьем, раз в жизни вырвавшись из цепких лап супружества? Он вставил ключ в замочную скважину с таким чувством, как будто за дверью его ждет враг.
Враг, который считает, что его обокрали, и очень на это зол; враг, еще не привыкший к наркотику лжи и не усмиренный ежедневными сценами. Поскольку жизнь — это комедия, нужно хорошо выучить роли, чтобы достигнуть вожделенного компромисса. Пока что он и Мария-Роза были дилетантами, неофитами, актерами, только что поступившими в театр, они не знали, куда девать руки, и не умели декламировать; они еще не поставили собственную пьесу. Безграмотные, совершенно беспомощные, они просто не могли прочесть своих реплик. Два отчаявшихся человека не знали, что им делать: плакать или смеяться.
Глава седьмая
Наконец-то она приехала, куда нужно. Гадкий утенок превратился в лебедя: часто мы бываем несчастны просто потому, что ошибаемся адресом. Бодрым шагом она пересекла парк, фауну которого в тот день представляли одинокие люди с собаками, фанаты пешей ходьбы, влюбленные парочки, мрачные пенсионеры, шатающиеся без дела подростки и обедающие на воздухе служащие. Вот и коровник-место, где людские кошмары превращались в воспоминания и жизнь возрождалась из пепла. А вот и он сам: дон Джузеппе обедал во внутреннем дворике и наслаждался зимним солнцем в компании нескольких детей и воспитателей. Казалось, он совсем не удивился, увидев Лауру, хотя вид у него был довольный.
— Все же решилась навестить меня? Я тебя уже заждался.
— Женщинам, чтобы собраться, нужно столько всего сделать, что страшно подумать.
— Поешь с нами? Только придется довольствоваться курицей. Это уже трехсотая за зиму, мы ведь здесь живем на пожертвования, выбирать не приходится.
— Я обожаю курицу! Пахнет вкусно!
— Молодец, скажи это нашему повару Альфонсо, он сейчас на грани нервного срыва. Вчера он предложил нам разнообразия ради приготовить курицу по-флотски, представляешь?
— Необходимость оттачивает ум.
— Иногда. Давай пересядем за тот столик у окна? Там и поговорим.
— Отлично.
— Ну, что расскажешь?
— Расскажу, что уезжаю.
— Куда?
— На виллу Гуэрри в Монте-Альто, где собираюсь осесть и помочь тебе с твоей новой коммуной, если ты, конечно, меня возьмешь… Мы с тобой на «ты»?
— Разумеется, я же не могу взять незнакомую женщину.
— Это значит «да»? Заметано? Так быстро? Мы даже курицу попробовать не успели.
— У тебя странное представление о делах, Лаура. Ты понимаешь, что тебе придется вести совсем другую жизнь? Управлять коммуной — нешуточное дело.
— Я справлюсь с любыми трудностями, не бойся, я тебя не подведу. Все эти месяцы я держала связь с Тоеской и Гуэрри.
— Действовала втихаря…
— Нет, просто, прежде чем говорить с тобой, хотела убедиться, что мои намерения серьезны… даже если могу гарантировать свое участие только в настоящем, а не в будущем.
— Чтобы что-то сделать, настоящего вполне достаточно. Часто люди вообще ничего не делают, боясь быть непоследовательными. Передумать можно всегда.
— Я чувствовала, что смогу тебя убедить. Ты такой же безумец, как я, если не больше!
— Я решил назвать виллу Гуэрри «Сумасшедший дом». Тебе нравится?
— «Сумасшедший дом»? Да, очень мило, Стефано бы понравилось.
— Стефано?
— Мой муж, он умер семь лет назад.
— Он бы гордился тобой сейчас.
— Наверное. Думаю, что да. А может, и нет, он обычно притормаживал меня, когда я слишком увлекалась.
— Лаура, ты прекрасно знаешь, нельзя начинать никакое дело, не загоревшись. Многие считают нас, священников, слегка чокнутыми, странноватыми.
— Почему?
Потому что это правда. Разве можно, будучи в здравом рассудке, бороться с наркоманией, помогать сиротам, спасать от смерти замерзающих на улице бомжей, ясно представляя себе масштабы трагедии и свои ничтожные возможности? Нет, для этого нужно зажмурить глаза, вооружиться безусловной верой в себя, в людскую доброту и щедрость и более всего в Божественное Провидение.
— Возможно, в первую очередь нужно избавиться от собственного перфекционизма, впасть в состояние наивности и простодушия, и тогда никакая реальность тебя не победит.
— Да. Делаешь вид, что не замечаешь ее и не понимаешь, — и вдруг начинаешь преодолевать ее легко, без усилий. Вот так и получаются чудеса. Вот тебе объяснение чуда святого Януария! Например, как ты объяснишь тот факт, что чем больше у нас нуждающихся, тем больше у нас еды?
— Не знаю. Может, вы заговорили банкиров на щедрость?
— Почти. Просто тому, кто нам помогает, не нужен очередной святой мученик постмодернистского разлива.
— Сколько у тебя коммун?
— По всей Италии — сорок. С «Сумасшедшим домом» будет сорок одна.
— Так как ты поступишь со мной?
— Когда ко мне приходит кто-то с твоей решимостью, с твоей честностью, я не могу не поверить такому человеку. Я не анализирую, и логика здесь ни при чем. Я доверяю своей интуиции. Ты знаешь, что я могу платить тебе только символически?
— Мне не нужна зарплата. Жить в «Сумасшедшем доме» не слишком разорительно. Я буду продолжать вести рубрику, сдавать дом в Милане и получать проценты от продажи моих книг. В Монте-Альто мне этого хватит с лихвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37