И, сопоставив мою печаль с намеками из моего дневника, Джоан пришла к тому же выводу, что и я – мы с Томом идеально подходим друг другу. Только ей для этого потребовалось гораздо меньше времени!
Проснувшись ранним утром (я должна была понять, как нехарактерно для нее подобное поведение), она осмелилась написать некоему Томасу Райнеру записку, что хочет передать ему важный пакет. И пока я готовилась проводить собственное расследование, отнесла Тому «Дневник» и ждала, наблюдая, как он вчитывается в каждое слово, щелкая языком и в местах, которые его особенно возмущали, бормоча что-то типа: «Мой галстук не был настолько плох! Я ношу его с первого дня работы здесь. Он имеет для меня огромное значение!»
Джоан также рассказала мне, что он постоянно краснел. Она интересовалась причиной, но Том делал вид, что не слышит ее. Как мы с вами знаем, Том стесняется демонстрировать посторонним людям свои чувства, поэтому вы будете удивлены, когда я расскажу еще о некоторых наблюдениях Джоан. Когда Том закончил читать, моя проницательная подруга прямо спросила его:
– Ты расстался со своей девушкой задолго до того, как Лейн начала задавать тебе вопросы о ней?
И, не дожидаясь ответа, Джоан достала свою копию моего «Дневника» и подкрепила догадку следующими, достойными юриста, аргументами:
– Открываем страницу двадцать два, абзац три, и читаем: «Я спросила Тома, как его девушка относится к тому, что он ходит в таком галстуке, а он просто повернулся и сказал: "Нормально!"» Из этого следует, что ты, как замкнутый человек, не мог обсуждать разрыв с любимой девушкой – событие, безусловно, сугубо личное – с той, к кому питал глубокие чувства. Ты боялся, что тебя могут отвергнуть. Вы согласны с этим утверждением, мистер Райнер?
Джоан идеально освоила умение обсуждать условия сделки на работе. Ведь в течение многих лет ей приходилось решать разные проблемы – например, убеждать, что ее компания для рекламы своей продукции не собирается оплачивать участие в фотосессии любимой карманной собачки модели.
– Но я ведь передал ей записку, где признавался в чувствах. Это было, когда она уезжала. Вот здесь, в рассказе о Лайаме – страница двести. А она потом и словом о ней не обмолвилась.
На это Джоан просто ответила:
– Том, я хорошо знаю Лейн, поэтому уверена: если бы она видела эту записку, то обязательно рассказала бы мне. Ведь она была расстроена? Может, эта записка просто потерялась?
Джоан сказала, что в этот момент лицо Тома выглядело так, будто он решал квадратное уравнение, а потом он спросил:
– Но что это за девушка, если она выходит на работу с целью познакомиться с парнем, да еще хочет, чтобы тот соответствовал всем ее требованиям к мужчине, придуманным еще в раннем детстве?
Джоан только еще собиралась воспользоваться подготовленным планом защиты: рассказ о моей страсти к фильмам о любви, о слабостях к различным эксцентричным вещам и даже (это так мило!) о том, какая я привлекательная и человечная. Ведь не зря же она моя лучшая подруга! Но Том сам нашел ответ на свой вопрос.
– Эта девушка применила магические чары, чтобы наложить на меня «черное» любовное заклятие. Я ведь даже стал говорить, как она: болтаю без умолку да еще с восклицательной интонацией!
Джоан говорит, что в этот момент Том повысил голос, а потом рассмеялся.
Немного успокоившись, он глубоко вздохнул и сказал:
– Что ж, если ей нужна сказка, то, видит Бог, она ее получит! Где эти нелепые туфли с острыми носами, в которых она еле ходит? По-моему, она прячет их на полке, на случай, если захочется переобуться в середине дня.
Джоан говорит, что он с большим увлечением выбирал между туфельками из крокодиловой кожи и цвета карамели от Джимми Чу, на которые я разорилась на той же распродаже. И наконец заявил:
– Боюсь, мне не хватит жизни, чтобы понять, в чем превосходство одной пары туфель над другой.
Джоан уже собиралась предложить ему пару из кожи крокодила, но Том вспомнил отрывок из моего «Дневника» и сам решил, что это будет наилучший выбор.
Джоан торжествующе улыбнулась.
Наверное, вмешательство подруги не добавляет романтики любовной истории. Признаюсь, это взволновало меня на одно мгновение или два (три – максимум), но сейчас ведь уже не важно, правда?
Главное, что в моей жизни есть любовь. Реальные отношения, да к тому же еще и великолепные, потому что мы с Томом подходим друг другу и совпадаем во всем. Мы, конечно, очень разные, и острые углы выступают то тут, то там, в нужных и ненужных местах – но каждый из нас готов мириться с этим. Такие отношения могут положить начало хорошей истории, без которой, по мнению многих, невозможна прочная и долгая любовь. И от этого нашу любовную историю уже нельзя назвать обыкновенной.
Все это сказал мне Том, когда я предложила ему еще раз повторить все сначала, чтобы вся история походила на фильм «Проблеск надежды». Может, он сделает свою фотографию, а я научусь печатать снимки, а потом случайно увижу один из них на грузовике, и Том окажется рядом с букетом цветов. Я подбегу и обниму его, а он подсадит меня в грузовик, и мы уедем в сторону заката.
Том прав – кого я пытаюсь обмануть? Я никогда не стала бы печатать фотографии, пользоваться этими мерзкими реактивами и всем остальным.
Вы уже знаете, что было дальше: туфелька, цветок, я в роли Золушки (что, между прочим, тоже оказалось сбывшейся мечтой), поцелуй и руки ниже талии.
Мой последний рабочий день в «Смит Барни» был очень напряженным. Когда все бумаги о слиянии были подписаны и все, что я когда-либо отправляла факсом, электронной почтой или регистрировала в нашем отделе, отправлено и подшито, я начала собирать личные вещи, которых за два месяца работы накопилось немало. Я взяла маленькую карточку, вложенную в букет от Тома в первый день, и открытки с благодарностью за хорошую работу, которые он дарил мне в день крупных расходов.
Замечаю Джона, возвышающегося над стеной кьюбикла.
– Про вас двоих все было ясно с самого начала, – говорит он. – Думаю, даже слепой мог понять еще до того, как вы сами осознали это. Надо же, как некоторые тяжело соображают!
Джон – высокоскоростной вычислительный комплекс, сдержанный, классный парень, да еще и ясновидящий.
– Что ж, я рада, что ты неплохо развлекся, наблюдая за нами.
– Думаешь? Не хочу признаваться, но я действительно буду скучать. Еще и потому, что не смогу отправлять тебе картинки с животными, которые напоминают мне кого-либо.
– Эб Фэб, ты можешь ко мне зайти? – спрашивает Том по телефону.
Я откидываюсь в кресле и вижу, как он на меня смотрит.
– И не вздумай прикасаться к моему заду. Помни, что мы на работе.
– Никогда не сделаю ничего подобного, – через стекло говорю я ему, приложив руку к сердцу и хлопая ресницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Проснувшись ранним утром (я должна была понять, как нехарактерно для нее подобное поведение), она осмелилась написать некоему Томасу Райнеру записку, что хочет передать ему важный пакет. И пока я готовилась проводить собственное расследование, отнесла Тому «Дневник» и ждала, наблюдая, как он вчитывается в каждое слово, щелкая языком и в местах, которые его особенно возмущали, бормоча что-то типа: «Мой галстук не был настолько плох! Я ношу его с первого дня работы здесь. Он имеет для меня огромное значение!»
Джоан также рассказала мне, что он постоянно краснел. Она интересовалась причиной, но Том делал вид, что не слышит ее. Как мы с вами знаем, Том стесняется демонстрировать посторонним людям свои чувства, поэтому вы будете удивлены, когда я расскажу еще о некоторых наблюдениях Джоан. Когда Том закончил читать, моя проницательная подруга прямо спросила его:
– Ты расстался со своей девушкой задолго до того, как Лейн начала задавать тебе вопросы о ней?
И, не дожидаясь ответа, Джоан достала свою копию моего «Дневника» и подкрепила догадку следующими, достойными юриста, аргументами:
– Открываем страницу двадцать два, абзац три, и читаем: «Я спросила Тома, как его девушка относится к тому, что он ходит в таком галстуке, а он просто повернулся и сказал: "Нормально!"» Из этого следует, что ты, как замкнутый человек, не мог обсуждать разрыв с любимой девушкой – событие, безусловно, сугубо личное – с той, к кому питал глубокие чувства. Ты боялся, что тебя могут отвергнуть. Вы согласны с этим утверждением, мистер Райнер?
Джоан идеально освоила умение обсуждать условия сделки на работе. Ведь в течение многих лет ей приходилось решать разные проблемы – например, убеждать, что ее компания для рекламы своей продукции не собирается оплачивать участие в фотосессии любимой карманной собачки модели.
– Но я ведь передал ей записку, где признавался в чувствах. Это было, когда она уезжала. Вот здесь, в рассказе о Лайаме – страница двести. А она потом и словом о ней не обмолвилась.
На это Джоан просто ответила:
– Том, я хорошо знаю Лейн, поэтому уверена: если бы она видела эту записку, то обязательно рассказала бы мне. Ведь она была расстроена? Может, эта записка просто потерялась?
Джоан сказала, что в этот момент лицо Тома выглядело так, будто он решал квадратное уравнение, а потом он спросил:
– Но что это за девушка, если она выходит на работу с целью познакомиться с парнем, да еще хочет, чтобы тот соответствовал всем ее требованиям к мужчине, придуманным еще в раннем детстве?
Джоан только еще собиралась воспользоваться подготовленным планом защиты: рассказ о моей страсти к фильмам о любви, о слабостях к различным эксцентричным вещам и даже (это так мило!) о том, какая я привлекательная и человечная. Ведь не зря же она моя лучшая подруга! Но Том сам нашел ответ на свой вопрос.
– Эта девушка применила магические чары, чтобы наложить на меня «черное» любовное заклятие. Я ведь даже стал говорить, как она: болтаю без умолку да еще с восклицательной интонацией!
Джоан говорит, что в этот момент Том повысил голос, а потом рассмеялся.
Немного успокоившись, он глубоко вздохнул и сказал:
– Что ж, если ей нужна сказка, то, видит Бог, она ее получит! Где эти нелепые туфли с острыми носами, в которых она еле ходит? По-моему, она прячет их на полке, на случай, если захочется переобуться в середине дня.
Джоан говорит, что он с большим увлечением выбирал между туфельками из крокодиловой кожи и цвета карамели от Джимми Чу, на которые я разорилась на той же распродаже. И наконец заявил:
– Боюсь, мне не хватит жизни, чтобы понять, в чем превосходство одной пары туфель над другой.
Джоан уже собиралась предложить ему пару из кожи крокодила, но Том вспомнил отрывок из моего «Дневника» и сам решил, что это будет наилучший выбор.
Джоан торжествующе улыбнулась.
Наверное, вмешательство подруги не добавляет романтики любовной истории. Признаюсь, это взволновало меня на одно мгновение или два (три – максимум), но сейчас ведь уже не важно, правда?
Главное, что в моей жизни есть любовь. Реальные отношения, да к тому же еще и великолепные, потому что мы с Томом подходим друг другу и совпадаем во всем. Мы, конечно, очень разные, и острые углы выступают то тут, то там, в нужных и ненужных местах – но каждый из нас готов мириться с этим. Такие отношения могут положить начало хорошей истории, без которой, по мнению многих, невозможна прочная и долгая любовь. И от этого нашу любовную историю уже нельзя назвать обыкновенной.
Все это сказал мне Том, когда я предложила ему еще раз повторить все сначала, чтобы вся история походила на фильм «Проблеск надежды». Может, он сделает свою фотографию, а я научусь печатать снимки, а потом случайно увижу один из них на грузовике, и Том окажется рядом с букетом цветов. Я подбегу и обниму его, а он подсадит меня в грузовик, и мы уедем в сторону заката.
Том прав – кого я пытаюсь обмануть? Я никогда не стала бы печатать фотографии, пользоваться этими мерзкими реактивами и всем остальным.
Вы уже знаете, что было дальше: туфелька, цветок, я в роли Золушки (что, между прочим, тоже оказалось сбывшейся мечтой), поцелуй и руки ниже талии.
Мой последний рабочий день в «Смит Барни» был очень напряженным. Когда все бумаги о слиянии были подписаны и все, что я когда-либо отправляла факсом, электронной почтой или регистрировала в нашем отделе, отправлено и подшито, я начала собирать личные вещи, которых за два месяца работы накопилось немало. Я взяла маленькую карточку, вложенную в букет от Тома в первый день, и открытки с благодарностью за хорошую работу, которые он дарил мне в день крупных расходов.
Замечаю Джона, возвышающегося над стеной кьюбикла.
– Про вас двоих все было ясно с самого начала, – говорит он. – Думаю, даже слепой мог понять еще до того, как вы сами осознали это. Надо же, как некоторые тяжело соображают!
Джон – высокоскоростной вычислительный комплекс, сдержанный, классный парень, да еще и ясновидящий.
– Что ж, я рада, что ты неплохо развлекся, наблюдая за нами.
– Думаешь? Не хочу признаваться, но я действительно буду скучать. Еще и потому, что не смогу отправлять тебе картинки с животными, которые напоминают мне кого-либо.
– Эб Фэб, ты можешь ко мне зайти? – спрашивает Том по телефону.
Я откидываюсь в кресле и вижу, как он на меня смотрит.
– И не вздумай прикасаться к моему заду. Помни, что мы на работе.
– Никогда не сделаю ничего подобного, – через стекло говорю я ему, приложив руку к сердцу и хлопая ресницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82