Насчет раскопок ты не передумала?
– Нет, – ответила Энн без тени сожаления. Она твердо знала, что «археологический» период в ее жизни окончен.
Завтра она пойдет работать и откроет новую страницу своей жизни. Ее охватило волнение. Необходимо изменить кое-что в своем облике теперь, когда она станет регулярно показываться на людях. Она сделает это, не откладывая.
Позавтракав, Энн взяла с собой Глостера и поехала на автобусе на Пикадилли. Перед входом в парфюмерный магазин она подхватила Глостера на руки (никогда в жизни не оставит его больше на улице!) и вошла внутрь. После получаса колебаний перед стеллажом, перепробовав несколько оттенков, она выбрала две губные помады – тонов «дикая роза» и «персиковая». Обе довольно дорогие, но теперь, когда она станет получать заработную плату, можно было не дрожать над каждым пенни. Вернувшись домой и пройдя в ванную, Энн попробовала покрасить губы и неожиданно для себя осталась довольна результатом.
4
На следующее утро, впервые после похорон, Энн проснулась с ощущением, что ей сегодня предстоит нечто новое и интересное, ради чего стоит встать с постели. Она быстро поднялась, надела свои любимые замшевые брюки и вишневую куртку и прогуляла Глостера по скверу. Вернувшись, она быстро выпила кофе и позвонила по телефону, который продиктовал ей мистер Катерленд.
Трубку взял мистер Майк Сеймур. Его ласковый баритон зажурчал ей в ухо.
– Вы очень добры, дорогая Энн, что согласились мне помочь. Холли покинула меня в самое неподходящее время. Нам надо срочно разослать приглашения на презентацию. Энн, вы сумеете отпечатать их и размножить на принтере?
– Разумеется, это совсем не сложно.
– Чудесно. Так приходите, дорогая. Я жду вас.
Энн, сосредоточенно сдвинув брови, прошла в спальню и распахнула шкаф. Ей предстоит проблема выбора делового наряда. Впрочем, не слишком сложная – нарядов было не особенно много. Ее одежда почти сплошь состояла из брюк и пуловеров, причем почти все было не слишком новое. Но в самом углу висел костюмчик из розовато-серой шерсти, который они с папой как-то купили, проезжая через Париж, в магазинчике на Елисейских полях. Короткий приталенный жакет, прямая юбка до щиколоток, вдоль лацканов изящно вышиты шелком розовые веточки в тон всему костюму. В этом костюме она ходила в театр с Леннартом Ольсеном.
Энн надела костюм, тщательно подкрасила длинные ресницы, коснулась губ помадой «дикая роза». Гладко причесала щеткой волосы и решила, что вид у нее вполне деловой.
Глостер с самого утра настороженно смотрел на нее и не отходил ни на шаг. Необходимость регулярно покидать его на несколько часов расстраивала Энн и омрачала радость, которую она испытывала. Не боясь запачкать костюм собачьей шерстью, она подхватила песика на руки и нежно прижала к себе.
– Мой милый, твоя хозяйка должна трудиться, зато остальную половину дня мы чудесно проведем вдвоем. Теперь я смогу покупать тебе много разных вкусных вещей.
На улице было ясно и холодно. До фонда Энн добралась на такси, он находился где-то в переулках Уоллуорта. Поплутав по коридорам, она нашла нужную дверь, постучала и вошла.
Внутри небольшой, вытянутой в длину приемной, у двери стоял секретарский стол с компьютером, в распахнутую дверь хорошо просматривался кабинет с заваленным бумагами столом.
Обе комнаты оказались пустыми. Но не успела Энн нерешительно оглядеться, как следом за ней в дверь вошел невысокий седовласый мужчина в возрасте ее отца, одетый в светло-серый дорогой костюм. Энн сразу узнала мистера Сеймура.
– Ах, дорогая Энн, простите, буквально на одну минуту отлучился. Проходите, проходите же.
Он, несмотря на ее возражения, снял с нее пальто и повесил на вешалку за дверью. Затем подошел к ней, взял ее за руки и сжал их отеческим жестом.
– Я соболезную, Энн. Эдуард был человек исключительный. Поверьте, я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Но как вы правы, Энн, что решили работать. Никогда нельзя в горе замыкаться в себе.
– Спасибо, – сказала Энн, стараясь, чтобы не задрожали губы – соболезнования вызывали у нее желание расплакаться. – Я готова приступить к работе немедленно. Расскажите, что нужно делать?
– Конечно-конечно, – суетливо произнес мистер Сеймур и, положив ей руку на талию, подвел к секретарскому столу. – Вот два письма, которые следует отпечатать в первую очередь. Садитесь, располагайтесь. Надеюсь, вам будет удобно.
Энн села и включила компьютер. Заботливость шефа ее смущала. Он, впрочем, удалился в свой кабинет и зашуршал там бумагами, а Энн принялась за письма. Ей приходилось печатать для отца и выискивать нужную информацию в Интернете, поэтому канцелярская работа не являлась для нее тайной за семью печатями.
Энн быстро справилась с письмами, проверила, нет ли ошибок, распечатала и, довольная собой, спросила мистера Сеймура, что делать дальше. Тот посмотрел на нее с какой-то непонятной задумчивостью.
– Делать пока ничего не нужно. Отдохните, Энн. Сейчас будем пить чай. У меня тут есть превосходные пирожные. Вы любите сладкое, Энн?
Да, Энн любила сладкое. Но она заверила мистера Сеймура, что ничуть не устала. По ее мнению, для чая было еще слишком рано, тем не менее она принялась помогать мистеру Сеймуру, который начал вынимать из шкафчика чашки. Она поставила их на низенький столик у окна, рядом с которым стояла банкетка. Мистер Сеймур тем временем принес из своего кабинета коробку с дорогими пирожными и заглянул ей в глаза.
– Мы должны отметить начало вашей работы, дорогая Энн. Я постараюсь, чтобы вам хорошо работалось. Вы ни в коем случае не должны переутомляться. Вы такая вся хрупкая, воздушная, – продолжал он, выкладывая пирожные на блюдо.
Энн вызвалась сходить и наполнить электрический чайник водой. Пока он закипал, мистер Сеймур сел на банкетку и принялся рассказывать о себе. Энн узнала, что в бытность дипломатом он работал и на Востоке, и в Скандинавии, но в конце концов был вынужден оставить службу, потому что «преданному Делу человеку трудно сработаться с карьеристами». У него есть дочь, журналистка, совсем не интересующаяся отцом, и жена, женщина с тяжелым характером, которая его никогда не понимала.
Его откровения смущали Энн все сильнее. Она решительно не знала, как реагировать на его слова. Наконец закипел чайник. Энн заварила чай, разлила его по чашкам и сказала, чтобы поддержать беседу:
– Я с отцом тоже побывала в разных странах: в Египте, Израиле, Непале. Несколько раз мы проезжали через Францию, и я изучила ее довольно хорошо. Поездка по Луаре – это была настоящая волшебная сказка!
– Вы сами, Энн, существо из волшебной сказки, – проворковал Майк Сеймур, не сводя с нее глаз. – Вы выпьете шампанского, Энн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Нет, – ответила Энн без тени сожаления. Она твердо знала, что «археологический» период в ее жизни окончен.
Завтра она пойдет работать и откроет новую страницу своей жизни. Ее охватило волнение. Необходимо изменить кое-что в своем облике теперь, когда она станет регулярно показываться на людях. Она сделает это, не откладывая.
Позавтракав, Энн взяла с собой Глостера и поехала на автобусе на Пикадилли. Перед входом в парфюмерный магазин она подхватила Глостера на руки (никогда в жизни не оставит его больше на улице!) и вошла внутрь. После получаса колебаний перед стеллажом, перепробовав несколько оттенков, она выбрала две губные помады – тонов «дикая роза» и «персиковая». Обе довольно дорогие, но теперь, когда она станет получать заработную плату, можно было не дрожать над каждым пенни. Вернувшись домой и пройдя в ванную, Энн попробовала покрасить губы и неожиданно для себя осталась довольна результатом.
4
На следующее утро, впервые после похорон, Энн проснулась с ощущением, что ей сегодня предстоит нечто новое и интересное, ради чего стоит встать с постели. Она быстро поднялась, надела свои любимые замшевые брюки и вишневую куртку и прогуляла Глостера по скверу. Вернувшись, она быстро выпила кофе и позвонила по телефону, который продиктовал ей мистер Катерленд.
Трубку взял мистер Майк Сеймур. Его ласковый баритон зажурчал ей в ухо.
– Вы очень добры, дорогая Энн, что согласились мне помочь. Холли покинула меня в самое неподходящее время. Нам надо срочно разослать приглашения на презентацию. Энн, вы сумеете отпечатать их и размножить на принтере?
– Разумеется, это совсем не сложно.
– Чудесно. Так приходите, дорогая. Я жду вас.
Энн, сосредоточенно сдвинув брови, прошла в спальню и распахнула шкаф. Ей предстоит проблема выбора делового наряда. Впрочем, не слишком сложная – нарядов было не особенно много. Ее одежда почти сплошь состояла из брюк и пуловеров, причем почти все было не слишком новое. Но в самом углу висел костюмчик из розовато-серой шерсти, который они с папой как-то купили, проезжая через Париж, в магазинчике на Елисейских полях. Короткий приталенный жакет, прямая юбка до щиколоток, вдоль лацканов изящно вышиты шелком розовые веточки в тон всему костюму. В этом костюме она ходила в театр с Леннартом Ольсеном.
Энн надела костюм, тщательно подкрасила длинные ресницы, коснулась губ помадой «дикая роза». Гладко причесала щеткой волосы и решила, что вид у нее вполне деловой.
Глостер с самого утра настороженно смотрел на нее и не отходил ни на шаг. Необходимость регулярно покидать его на несколько часов расстраивала Энн и омрачала радость, которую она испытывала. Не боясь запачкать костюм собачьей шерстью, она подхватила песика на руки и нежно прижала к себе.
– Мой милый, твоя хозяйка должна трудиться, зато остальную половину дня мы чудесно проведем вдвоем. Теперь я смогу покупать тебе много разных вкусных вещей.
На улице было ясно и холодно. До фонда Энн добралась на такси, он находился где-то в переулках Уоллуорта. Поплутав по коридорам, она нашла нужную дверь, постучала и вошла.
Внутри небольшой, вытянутой в длину приемной, у двери стоял секретарский стол с компьютером, в распахнутую дверь хорошо просматривался кабинет с заваленным бумагами столом.
Обе комнаты оказались пустыми. Но не успела Энн нерешительно оглядеться, как следом за ней в дверь вошел невысокий седовласый мужчина в возрасте ее отца, одетый в светло-серый дорогой костюм. Энн сразу узнала мистера Сеймура.
– Ах, дорогая Энн, простите, буквально на одну минуту отлучился. Проходите, проходите же.
Он, несмотря на ее возражения, снял с нее пальто и повесил на вешалку за дверью. Затем подошел к ней, взял ее за руки и сжал их отеческим жестом.
– Я соболезную, Энн. Эдуард был человек исключительный. Поверьте, я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Но как вы правы, Энн, что решили работать. Никогда нельзя в горе замыкаться в себе.
– Спасибо, – сказала Энн, стараясь, чтобы не задрожали губы – соболезнования вызывали у нее желание расплакаться. – Я готова приступить к работе немедленно. Расскажите, что нужно делать?
– Конечно-конечно, – суетливо произнес мистер Сеймур и, положив ей руку на талию, подвел к секретарскому столу. – Вот два письма, которые следует отпечатать в первую очередь. Садитесь, располагайтесь. Надеюсь, вам будет удобно.
Энн села и включила компьютер. Заботливость шефа ее смущала. Он, впрочем, удалился в свой кабинет и зашуршал там бумагами, а Энн принялась за письма. Ей приходилось печатать для отца и выискивать нужную информацию в Интернете, поэтому канцелярская работа не являлась для нее тайной за семью печатями.
Энн быстро справилась с письмами, проверила, нет ли ошибок, распечатала и, довольная собой, спросила мистера Сеймура, что делать дальше. Тот посмотрел на нее с какой-то непонятной задумчивостью.
– Делать пока ничего не нужно. Отдохните, Энн. Сейчас будем пить чай. У меня тут есть превосходные пирожные. Вы любите сладкое, Энн?
Да, Энн любила сладкое. Но она заверила мистера Сеймура, что ничуть не устала. По ее мнению, для чая было еще слишком рано, тем не менее она принялась помогать мистеру Сеймуру, который начал вынимать из шкафчика чашки. Она поставила их на низенький столик у окна, рядом с которым стояла банкетка. Мистер Сеймур тем временем принес из своего кабинета коробку с дорогими пирожными и заглянул ей в глаза.
– Мы должны отметить начало вашей работы, дорогая Энн. Я постараюсь, чтобы вам хорошо работалось. Вы ни в коем случае не должны переутомляться. Вы такая вся хрупкая, воздушная, – продолжал он, выкладывая пирожные на блюдо.
Энн вызвалась сходить и наполнить электрический чайник водой. Пока он закипал, мистер Сеймур сел на банкетку и принялся рассказывать о себе. Энн узнала, что в бытность дипломатом он работал и на Востоке, и в Скандинавии, но в конце концов был вынужден оставить службу, потому что «преданному Делу человеку трудно сработаться с карьеристами». У него есть дочь, журналистка, совсем не интересующаяся отцом, и жена, женщина с тяжелым характером, которая его никогда не понимала.
Его откровения смущали Энн все сильнее. Она решительно не знала, как реагировать на его слова. Наконец закипел чайник. Энн заварила чай, разлила его по чашкам и сказала, чтобы поддержать беседу:
– Я с отцом тоже побывала в разных странах: в Египте, Израиле, Непале. Несколько раз мы проезжали через Францию, и я изучила ее довольно хорошо. Поездка по Луаре – это была настоящая волшебная сказка!
– Вы сами, Энн, существо из волшебной сказки, – проворковал Майк Сеймур, не сводя с нее глаз. – Вы выпьете шампанского, Энн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44