Тетя не успела выйти из кухни, как Энн, схватив в охапку Глостера, уже бегом спускалась по лестнице. Едва она вышла из дома, как поняла, что она все равно вышла бы на воздух – ей вдруг остро захотелось остаться одной. Долг был выполнен, звонки сделаны, теперь предстояло подумать о главном.
Энн вытащила из кармана поводок, прицепила к ошейнику Глостера и медленно двинулась вниз по улице. Итак, Ричард уехал. Может быть, он испытал облегчение оттого, что появилась тетя Мириам и избавила его от тягостного объяснения. Видимо, ничего утешительного он сказать ей не мог. Вот все и вернулось на круги своя. Иначе и быть не могло.
Она прокрутила в голове весь набор фраз, которыми обычно мучила себя. Она скучная и неинтересная и не способна увлечь мужчину. Что и требовалось доказать. Вот и все. Сказка кончилась, не успев начаться.
Энн почувствовала, что вот-вот заплачет, – так стало пусто и холодно внутри. Но это никуда не годится, ведь на улице мороз, слезы превратятся в ледышки и повиснут на ресницах. Она торопливо вошла в магазин, подхватив Глостера на руки и запахнув курткой – больше она его не оставит снаружи.
Медленно побрела она между полок. Можно сделать запеченную рыбу, салат с авокадо. К чаю она испечет пирог с вишневым джемом. Положив продукты в корзиночку и повесив ее на локоть, она направилась к кассе. Кассирша покосилась на Глостера и ничего не сказала – наверное, ради Рождества.
Энн вышла на улицу и так же медленно двинулась обратно. Все кончено. Единственный мужчина, которого она смогла полюбить, решил, что она не стоит его внимания. Больше она никогда в жизни не будет счастлива так, как тогда, когда мчалась с Ричардом в машине навстречу неизвестности. Ее поездка была праздником, который она запомнит навсегда. Наверное, ей следует быть благодарной судьбе за то, что она все-таки дала ей возможность встретиться с ним. Ведь она полюбила его навсегда, и пусть они больше никогда не увидятся, она всегда будет всей душой желать ему счастья, и тепла, и любви…
Глаза Энн застлал какой-то туман. Она сердито вытерла их платком. Вдруг сбоку раздался слабый дребезжащий голосок:
– Здравствуйте! Вы меня не помните? А я сразу вас узнала.
Энн повернулась и вгляделась – рядом остановилась маленькая старушка, закутанная в восточную шаль с длинными кистями. На поводке она держала щенка манчестерского терьера, и, прежде чем он и Глостер успели обнюхать друг друга, завиляв хвостиками, Энн вспомнила. Ну конечно, это мисс Мак-Дин, та самая старушка, которая увела Глостера от магазина.
– Я помню вас, мисс Мак-Дин. Поздравляю вас с Рождеством.
– И я вас, и желаю вам и вашему мужу большого счастья! – воскликнула старушка. Энн изумленно открыла глаза, а мисс Мак-Дин продолжала: – Как я вам благодарна, не переставая молю Бога о вас. Ну и добрый человек ваш муж, деточка. Тем вечером я сижу и горюю о моем Даффи, а он звонит в дверь и приносит мне это чудо. – Она любовно взглянула на толстенького черного щенка, который норовил лизнуть Глостера в морду. – Он сказал, что это подарок на Рождество. Я была просто на седьмом небе от счастья. Я назвала его Даффи Второй.
Маленькое сморщенное личико мисс Мак-Дин сияло. Она с лучезарной улыбкой наклонилась к своему сокровищу.
– Сейчас мы идем покупать Даффи печенку. Даффи ведь любит печенку?
– Желаю вам приятного Рождества, – механически проговорила Энн и пошла дальше.
Ричард не забыл о бедной одинокой старушке, которая ничего для него не значила, и купил ей подарок, дороже которого для нее не могло быть. «Ваш муж!» Почему она сделала такой вывод? Да просто потому, что во времена мисс Мак-Дин молодым мужчине и женщине, которые наносят визиты сообща, пристало состоять в браке. Это новое напоминание о Ричарде окончательно расстроило Энн. Ей до смерти не хотелось возвращаться домой, где расположилась тетя Мириам. Ведь она никакой не ангел, она слабая, эгоистичная, у нее не хватит терпения быть вежливой с тетей, выслушивать ее сентенции. Но больше некуда пойти. И Глостер замерз – он поджимает то одну, то другую лапку. Тяжело вздохнув, Энн повернула к дому.
Пакеты оттягивали ей руки, но она была уверена, что, даже избавившись от них, будет продолжать ощущать тяжесть, которая навалилась ей на плечи и, видимо, сделается ее постоянной спутницей. Она медленно подошла к двери и обнаружила, что забыла взять с собой ключ. Придется звонить. Она нажала кнопку звонка. Чрез несколько секунд замок щелкнул. Дверь открыла тетя Мириам, но, как ни странно, не упрекнула Энн за то, что ей пришлось поработать горничной. Она улыбнулась какой-то странной многозначительной улыбкой.
– А к тебе пришли, дорогая…
В коридоре раздались шаги, и в прихожей появился… Ричард.
Глостер с приветственным лаем бросился к нему, а Энн застыла на пороге с пакетами в руках. Наверное, она выглядела очень смешно, потому что тетя Мириам промолвила с театральным упреком, едва заметно скривив губы:
– Энн, ну что же ты стоишь, принимай гостя.
Энн вспомнила, что объявила его тете своим любовником, и почувствовала, как жар заливает ей щеки.
Ричард сказал как ни в чем не бывало:
– Я пришел минут двадцать назад… Извините, что без звонка. Ваша тетя разрешила вас подождать.
– Мы смотрели рождественскую службу по телевизору, – проговорила тетя Мириам. – В этом году архиепископ Кентерберийский сильно сдал. И как это некоторые люди держатся за теплое место и не умеют вовремя уйти!
Энн казалось, что они с Ричардом смотрят друг на друга уже долгие часы, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд. Энн наконец спохватилась.
– Пойдемте в мою комнату, – сказала она, снимая куртку.
– Сначала отнесите в кухню продукты, – предупредила тетя Мириам. – Что это, мороженая рыба? Никогда не покупаю, в ней нет никаких витаминов. Какой странный набор продуктов тебе вздумалось купить, Энн. Хотя, пожалуй, можно сделать вишневые пирожные со сливочным кремом…
Энн прошла по коридору в самый конец, где была ее спальня, а Ричард за ней.
– Ваша тетя очень тактичный человек, – сказал Ричард мягко, останавливаясь посередине комнаты.
Энн, на которую напала странная немота, могла только слабо показать рукой на стул у стола со швейной машинкой и недошитым гипюровым халатиком, а сама бессильно опустилась на пуфик у туалетного столика.
– Я только сейчас это поняла, – проговорила она наконец.
Он медленно провел ладонью по розовому лоскутку. Все замерло. У Энн даже в ушах зазвенело, такая воцарилась в комнате тишина. Все ее чувства, мысли, силы сосредоточились только на нем одном. Ричард поднял на нее глаза.
– Я хотел заехать домой, чтобы выяснить кое-какие вопросы, прежде чем поговорить с вами. Но когда уже подъезжал к дому, мне стало так страшно, как никогда в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44