Через две недели Юра скинул тысячу долларов и приписал: «Доберман-мореход (людоед)». Последовало семь звонков. Людям импонировал «людоед», но смущала необычность породы. Всем хотелось иметь дома убийцу попроще.
Бунькин кричал в трубку:
— Их папа Колумб! Эта собака открыла Америку! Если бы не она, ничего бы не было бы: ни Америки, ни Клинтона, ни тебя, козел!
Юра бодрился, но мысль о том, что опять влип, червяком копошилась в мозгу, доводя до мигрени.
Головную боль снимали только ни о чем не подозревавшие щенки. С одной стороны, забавы щенков хоть на время заслоняли сумрак реальности, а с другой стороны, пять непроданных щенков, разоривших семью, напоминали о тщетности попыток выжить в этой стране. Юра то с любовью гладил щенков, то с ненавистью пинал.
У Ирины помимо век начала дергаться еще и щека.
Бунькин по вечерам стал уходить со щенком за пазухой и предлагал прохожим собаку, мгновенно снижая цену, переходя с долларов на рубли, опускаясь до символических цифр. Собиралась толпа. И дети и взрослые тянули руки к симпатяге, на лицах проступало человеческое, но, вздохнув, прохожие отходили. Еще один рот в доме никто себе позволить не мог.
Первый щенок, однако, принес полмиллиона рублей. На рынке дерганый парень предлагал желающим урвать счастье в наперстки. Старинная забава, ловкость рук и сплошное мошенничество. Бунькин завороженно смотрел, как парень у всех на глазах обирает людей за их деньги.
— Мужик, рискни, по глазам вижу, везучий. Ставлю пятьдесят тысяч, угадаешь — твои.
Юра знал, что обманут, но деньги были очень нужны. Он зажмурился и угадал. Угадал и второй раз, и третий. Через пять минут карманы были набиты деньгами.
Тут парень сказал:
— Ставим по полмиллиона! Угадаешь — твое! Не угадаешь — извини!
Бунькин собрал волю в кулак, сосредоточился и не угадал.
— Извини.
— Держи, — Бунькин протянул щенка, — доберман-мореход. Продавал по миллиону. Сдачи не надо!
Пока наперсточник тупо смотрел на щенка, Бунькин смылся.
Дома Юра вывалил мятые деньги на стол:
— Одного пристроил!
Ирины щеки впервые за последнее время порозовели.
Второго щенка Бунькин всучил ночью в парадной под угрозой ножа пьяному за сто тысяч. Больше у мужика не было.
Третьего Юра подкинул в открытое окно на минуту оставленной «вольвы».
Осталась пара щенков. Придурок и Жулик. Первый все время чему-то радовался как ненормальный, второй таскал то, что плохо лежит.
Ирина молча ела овсяную кашу из одной миски с доберманами и сразу ложилась спать.
У нее дергалось все, кроме ног.
Бунькин устроил засаду возле детского сада. Обросший Юра спускал собаку, и дети, клюнувшие на щенка, с ревом валились на землю, требуя купить! Родители, ругаясь, волокли ребятишек в сторону.
Только одна миловидная женщина не смогла отказать дочке, сунула ей щенка:
— Не будешь есть кашу, выгоню обоих!
— А деньги?! — возмутился Бунькин.
Миловидная сплюнула:
— Скажи спасибо, что взяли, ведь пошел бы топить, бандитская рожа!
Дома Юра нашел лежащую пластом Иру. Она смотрела в потолок и почему-то не дергалась.
— Ты живая? — спросил Бунькин.
Ирина не отвечала.
Раз не разговаривает, значит, живая!
Юра тоскливо обвел глазами ободранную, загаженную щенками квартиру, лежащую трупом жену, глянул на жуткое отражение в зеркале и, перекрестившись, пошел к речке.
Юра вылил в консервную банку пакет молока, скормил Жулику шоколадку, поцеловал и швырнул в воду.
Бунькин упал лицом в песок, чувствуя себя убийцей. Через минуту что-то ткнулось в голову. Мокрый Жулик, отряхиваясь, сыпал песком в глаза.
Бунькин прижал щенка к груди, поцеловал и, зажмурившись, швырнул в реку подальше.
На этот раз силенок Жулику не хватило. Поняв крохотным мозгом, что это не игра, он взвыл детским голосом, что означало «помогите!». Сработал инстинкт. Не раздумывая, Юра бросился в воду и вытащил полуживого щенка. Тот икал, закатывал глазки, цепко хватая Юру лапками, не веря, что спаситель хотел утопить.
Бунькин плакал скупыми слезами, Жулик слизывал горячим язычком слезу с небритой щеки.
И тут послышался жалостный вой. В воде барахталась чужая собака, взывая о помощи. И опять в Бунькине сработал чудом не угасший инстинкт, он полетел в воду за вторым псом. Это был кокер-спаниель, судя по дорогому ошейнику, из хорошей семьи.
В это же самое время Ира, лежавшая дома пластом, вдруг вскочила. Долгожданная тишина резанула слух. Она оглядела пустую без щенков комнату и зарыдала:
— Он утопил Жулика! Зверь!
Тут распахнулась дверь, вошел мокрый Юра. Ира с ходу влепила мужу пощечину:
— Убийца!
Бунькин отшатнулся, щенки грохнулись на пол.
Ира схватила Жулика и расцеловала.
— А это кто?
Юра прочитал на ошейнике «Арамис» и получил вторую пощечину.
— Псарню устраиваешь!
Юра выругался:
— Топишь — плохо, спасаешь — еще хуже! Пятерых кормили, а тут всего два! Посчитай выгоду!
Вечером, похлебав из одной миски, уселись все четверо у телевизора.
Дикторша читала по бумаге:
«Передаем объявления. Пропал кокер-спаниель по кличке Арамис. Просьба вернуть за вознаграждение. Телефон: 365-47-21».
Бунькин умудрился, подпрыгнув, схватить карандаш, чмокнуть в щеку жену и при этом записать телефон на обоях.
Юра набрал номер, откашлялся:
— Вы потеряли собаку по имени Арамис? Хотите получить за вознаграждение? А сколько... Сколько я хочу? — Бунькин задохнулся. Откуда он знал, сколько он хочет? — Три... тысячи... долларов!
В трубке вздохнули. Юра хотел выпалить: «В смысле три тысячи рублей!», но мужской голос произнес: «Совсем оборзели. В девять у метро „Маяковская“!»
Через час Юра ворвался в дом.
— Ирка! Три тысячи долларов за одну собаку! Бизнес есть бизнес!
И Бунькины отправились в круиз вокруг себя! Наелись, напились, приоделись! Ира перестала дергаться, похорошела. Они ходили, взявшись за руки, и без причины смеялись. Прохожие говорили с завистью:
— Гляньте! Рэкетир с проституткой!
Но в понедельник около часу дня доллары кончились.
Два дня Юра молча курил оставшиеся дорогие сигареты. На третий день оделся и ушел с мешком.
Вернулся за полночь еле живой и вывалил из мешка двух псов. Они без устали лаяли, кидались на дверь.
— У кого ты их взял? — испугалась Ира.
— Завтра по телевизору узнаем, у кого.
Но по телевизору никаких объявлений о пропаже собак не было. И на следующий вечер. И всю неделю.
За это время Бунькин приволок еще пять собак. Итого в доме их было восемь, с хозяевами — десять. От лая Ира оглохла. Плюс к тому всех надо было кормить и выгуливать.
— Скоты, — психовал Бунькин. — Пропала любимая собака, а им хоть бы хны! Не люди — звери!
У Иры опять начал дергаться левый глаз. Юра чувствовал, она скоро сляжет, скорей всего, навсегда. Он всячески избегал в разговоре резких выражений типа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41