И если другие понимают это, то не сомневайся, что и ей такое приходило в голову. — Фрэнк снял очки и посмотрел Мартину в глаза. — Думаю, тебе следует знать, что ее отец заходил ко мне вчера. Он задал несколько вопросов — о тебе. О чем это говорит?
Мартин ошеломленно покачал головой.
— Проклятье! Что его интересовало?
— Обычные вещи: откуда ты, что делаешь здесь, как долго собираешься пробыть… и тому подобное. — Фрэнк снял шляпу и хлопнул ею по бедру, прежде чем снова надеть. — Послушай, приятель, я просто не хочу, чтобы ты нажил неприятности на свою голову. Вот и все. А так — ты взрослый человек и волен делать собственные ошибки.
Глава 8
— Я хочу побольше узнать об Эм и Эм. Стефани озадаченно посмотрела через стекло кабины на Саманту. Та недоумевающе покачала головой.
Тогда Стефани спросила в микрофон:
— Эм и Эм? Вы имеете в виду конфеты?
— Нет-нет. Знаете, это когда связывают, стегают плеткой и все такое. Я смотрел один фильм вчера вечером, и там все время говорили об Эм и Эм. И вообще, что это означает?
Лоб Стефани разгладился, а Саманта за стеклом разразилась хохотом. Конечно, Стефани этого слышать не могла, но видела, как покраснело лицо подруги и как она затряслась. Стефани сама сдерживала смех. Она уже успела хорошо этому научиться.
— Вы наверное, говорите об Эс и Эм, — ответила Стефани слушателю. — Это означает садизм и мазохизм. Некоторым людям нравятся два этих типа сексуального поведения, которые предполагают причинение боли — это садизм — и ее претерпевание — это мазохизм. Партнеры используют для достижения своих целей самые разнообразные предметы. Как вы уже говорили, это могут быть плетка или путы. — Мамочка, слышишь ли ты меня? — Вы удовлетворены таким ответом?
— Да, вроде бы. Вот только еще одно… В чем заключается роль той, помните, женщины-распорядительницы? Распределять боль?
Стефани усмехнулась.
— Работа содержательницы заведения состоит в том, чтобы выяснять, чего хочет клиент, и предлагать ему это. Но по сути вы правы — она распределяет боль.
— Поди ж ты! Похоже, я нашел новую профессию для моей жены. Спасибо огромное!
Стефани запустила последний блок рекламы. Кто бы подумал, что в маленьком тихом Стонвилле у людей могут возникнуть подобные вопросы? Она откинулась на спинку кресла и покачала головой. Никогда не знаешь, что творится за закрытыми дверьми!
Через час она вышла из студии, усталая и выжатая как лимон. Делать передачу «Добавьте остренького» оказалось намного труднее, чем она себе представляла, и письма, которые начали приходить каждый день в любую погоду, ничуть не облегчали положения. Обычно их писали карандашом, иногда губной помадой. Послания были развязными и наглыми, но безобидными. Стефани взяла за правило не читая отправлять их Фрэнку Смайли. Камни в ее окна больше не летели, шины никто не кромсал, так что если недовольный слушатель выпускал пар посредством записок, то этому можно было только радоваться.
Впрочем, сегодня — для разнообразия — Стефани получила коробку горького швейцарского шоколада и хвалебное письмо. Комплименты согрели ей душу. Очевидно, не все в Стонвилле считают, что ее передача — прямая дорога в ад. Стефани выбрала самую большую шоколадку и взяла ее с собой, оставив остальные на рабочем столе. Она знала, что к утру в красивой золотистой коробке почти ничего не останется, но сама хотела избежать искушения.
Прежде чем выйти на улицу, она задержалась у дверей и оглядела стоянку. Людей там не было — одни машины, и Стефани почувствовала легкое разочарование. Мартин почти каждый день ждал ее там, и она уже начала привыкать к этому. Должно быть, у него другие дела, сказала она себе. Более важные, нежели поглощение гамбургеров в «Веселой буренке» в ее обществе. После обеда в ресторане они проводили вечера более просто, но каждый из них все равно заканчивался поцелуями и тесными объятиями.
Это вопрос времени, думала Стефани, пересекая стоянку. Всего лишь вопрос времени. А потом случится то, что неизбежно должно было случиться с самого начала: она пустит его в свою постель. Мартин будет заниматься с ней любовью. Она будет заниматься любовью с ним. В конце концов они достигнут того ужасного перекрестка, куда рано или поздно приводят все интимные отношения. Перед ними встанет вопрос: продолжать или остановиться? Перейти на новый уровень или забыть обо всей этой истории?
Она открыла дверцу, и ее окатило волной нагретого воздуха. Стефани немного постояла, споря с собой. Так не должно быть! Помнишь, что сказал Мартин?
Иногда поцелуй — это только поцелуй…
Если это правда, то не может ли и секс быть только сексом?
Стефани села в машину, и горячая кожа сиденья едва не расплавила нейлоновые колготки. Поделом мне, подумала она. Нужно быть внимательнее, а не думать о сексе с Мартином. Проклятье! Она только что целый час говорила о сексе с оравой совершенно незнакомых людей. Разве этого не достаточно?
Достаточно, ответила она себе, но, очевидно, солгала. Мысли о Мартине преследовали ее по дороге домой. Она представляла Мартина выходящим из озера, загорелого, длинноногого, со стекающими по коже струйками воды. Мартина без рубашки, сидящего в джипе и протирающего стекла. Мартина, впервые переступившего порог ее дома той ночью, — незнакомца, от которого невозможно было оторвать глаз.
Внезапно огни приближающейся машины заставили ее сосредоточить внимание на дороге. Машина двигалась быстро — со скоростью восемьдесят, может быть даже девяносто, миль в час и вдруг вильнула на полосу, по которой ехала Стефани. Она вскрикнула и ударила по тормозам, одновременно резко вывернув руль.
Остальное происходило словно в тумане. Встречная машина пролетела мимо, и Стефани успела заметить только промелькнувшее белое испуганное лицо. Секунду спустя ее автомобиль потерял управление, и следующее, что она помнила, — это как скачет по кукурузному полю Стэна Мортона посреди высящихся вокруг стеблей.
Мартин услышал машину Фрэнка раньше, чем увидел ее. Сирена завывала так, словно за ним гнались все черти ада. Мартин не представлял, чем мог быть оправдан этот дикий вой, но ему сразу же стало не по себе. Он уже ждал на террасе, когда машина влетела на подъездную дорожку и, дернувшись, застыла перед домом.
Фрэнк распахнул дверцу и высунул голову.
— Скорее! Поехали!
Мартин не задал ни одного вопроса. Он прыгнул в машину и еще не успел захлопнуть дверцу, как шериф рванул с места и, резко развернувшись, устремился к шоссе.
— Что, черт возьми, случилось? — спросил Мартин, крепко держась за ручку и глядя на друга. — Ограбили местный банк или еще что-то?
— Еще что-то, — мрачно ответил Фрэнк, бросив на него быстрый взгляд исподлобья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мартин ошеломленно покачал головой.
— Проклятье! Что его интересовало?
— Обычные вещи: откуда ты, что делаешь здесь, как долго собираешься пробыть… и тому подобное. — Фрэнк снял шляпу и хлопнул ею по бедру, прежде чем снова надеть. — Послушай, приятель, я просто не хочу, чтобы ты нажил неприятности на свою голову. Вот и все. А так — ты взрослый человек и волен делать собственные ошибки.
Глава 8
— Я хочу побольше узнать об Эм и Эм. Стефани озадаченно посмотрела через стекло кабины на Саманту. Та недоумевающе покачала головой.
Тогда Стефани спросила в микрофон:
— Эм и Эм? Вы имеете в виду конфеты?
— Нет-нет. Знаете, это когда связывают, стегают плеткой и все такое. Я смотрел один фильм вчера вечером, и там все время говорили об Эм и Эм. И вообще, что это означает?
Лоб Стефани разгладился, а Саманта за стеклом разразилась хохотом. Конечно, Стефани этого слышать не могла, но видела, как покраснело лицо подруги и как она затряслась. Стефани сама сдерживала смех. Она уже успела хорошо этому научиться.
— Вы наверное, говорите об Эс и Эм, — ответила Стефани слушателю. — Это означает садизм и мазохизм. Некоторым людям нравятся два этих типа сексуального поведения, которые предполагают причинение боли — это садизм — и ее претерпевание — это мазохизм. Партнеры используют для достижения своих целей самые разнообразные предметы. Как вы уже говорили, это могут быть плетка или путы. — Мамочка, слышишь ли ты меня? — Вы удовлетворены таким ответом?
— Да, вроде бы. Вот только еще одно… В чем заключается роль той, помните, женщины-распорядительницы? Распределять боль?
Стефани усмехнулась.
— Работа содержательницы заведения состоит в том, чтобы выяснять, чего хочет клиент, и предлагать ему это. Но по сути вы правы — она распределяет боль.
— Поди ж ты! Похоже, я нашел новую профессию для моей жены. Спасибо огромное!
Стефани запустила последний блок рекламы. Кто бы подумал, что в маленьком тихом Стонвилле у людей могут возникнуть подобные вопросы? Она откинулась на спинку кресла и покачала головой. Никогда не знаешь, что творится за закрытыми дверьми!
Через час она вышла из студии, усталая и выжатая как лимон. Делать передачу «Добавьте остренького» оказалось намного труднее, чем она себе представляла, и письма, которые начали приходить каждый день в любую погоду, ничуть не облегчали положения. Обычно их писали карандашом, иногда губной помадой. Послания были развязными и наглыми, но безобидными. Стефани взяла за правило не читая отправлять их Фрэнку Смайли. Камни в ее окна больше не летели, шины никто не кромсал, так что если недовольный слушатель выпускал пар посредством записок, то этому можно было только радоваться.
Впрочем, сегодня — для разнообразия — Стефани получила коробку горького швейцарского шоколада и хвалебное письмо. Комплименты согрели ей душу. Очевидно, не все в Стонвилле считают, что ее передача — прямая дорога в ад. Стефани выбрала самую большую шоколадку и взяла ее с собой, оставив остальные на рабочем столе. Она знала, что к утру в красивой золотистой коробке почти ничего не останется, но сама хотела избежать искушения.
Прежде чем выйти на улицу, она задержалась у дверей и оглядела стоянку. Людей там не было — одни машины, и Стефани почувствовала легкое разочарование. Мартин почти каждый день ждал ее там, и она уже начала привыкать к этому. Должно быть, у него другие дела, сказала она себе. Более важные, нежели поглощение гамбургеров в «Веселой буренке» в ее обществе. После обеда в ресторане они проводили вечера более просто, но каждый из них все равно заканчивался поцелуями и тесными объятиями.
Это вопрос времени, думала Стефани, пересекая стоянку. Всего лишь вопрос времени. А потом случится то, что неизбежно должно было случиться с самого начала: она пустит его в свою постель. Мартин будет заниматься с ней любовью. Она будет заниматься любовью с ним. В конце концов они достигнут того ужасного перекрестка, куда рано или поздно приводят все интимные отношения. Перед ними встанет вопрос: продолжать или остановиться? Перейти на новый уровень или забыть обо всей этой истории?
Она открыла дверцу, и ее окатило волной нагретого воздуха. Стефани немного постояла, споря с собой. Так не должно быть! Помнишь, что сказал Мартин?
Иногда поцелуй — это только поцелуй…
Если это правда, то не может ли и секс быть только сексом?
Стефани села в машину, и горячая кожа сиденья едва не расплавила нейлоновые колготки. Поделом мне, подумала она. Нужно быть внимательнее, а не думать о сексе с Мартином. Проклятье! Она только что целый час говорила о сексе с оравой совершенно незнакомых людей. Разве этого не достаточно?
Достаточно, ответила она себе, но, очевидно, солгала. Мысли о Мартине преследовали ее по дороге домой. Она представляла Мартина выходящим из озера, загорелого, длинноногого, со стекающими по коже струйками воды. Мартина без рубашки, сидящего в джипе и протирающего стекла. Мартина, впервые переступившего порог ее дома той ночью, — незнакомца, от которого невозможно было оторвать глаз.
Внезапно огни приближающейся машины заставили ее сосредоточить внимание на дороге. Машина двигалась быстро — со скоростью восемьдесят, может быть даже девяносто, миль в час и вдруг вильнула на полосу, по которой ехала Стефани. Она вскрикнула и ударила по тормозам, одновременно резко вывернув руль.
Остальное происходило словно в тумане. Встречная машина пролетела мимо, и Стефани успела заметить только промелькнувшее белое испуганное лицо. Секунду спустя ее автомобиль потерял управление, и следующее, что она помнила, — это как скачет по кукурузному полю Стэна Мортона посреди высящихся вокруг стеблей.
Мартин услышал машину Фрэнка раньше, чем увидел ее. Сирена завывала так, словно за ним гнались все черти ада. Мартин не представлял, чем мог быть оправдан этот дикий вой, но ему сразу же стало не по себе. Он уже ждал на террасе, когда машина влетела на подъездную дорожку и, дернувшись, застыла перед домом.
Фрэнк распахнул дверцу и высунул голову.
— Скорее! Поехали!
Мартин не задал ни одного вопроса. Он прыгнул в машину и еще не успел захлопнуть дверцу, как шериф рванул с места и, резко развернувшись, устремился к шоссе.
— Что, черт возьми, случилось? — спросил Мартин, крепко держась за ручку и глядя на друга. — Ограбили местный банк или еще что-то?
— Еще что-то, — мрачно ответил Фрэнк, бросив на него быстрый взгляд исподлобья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34