Она остановила машину, залезла внутрь, захлопнула желтую дверь, закрыла глаза и ни разу не оглянулась назад.
По средам вечера в приемной «Скорой помощи» бывали обычно спокойными, но в эту среду все было иначе. К девяти часам поступили пострадавшие от столкновения шести машин на скоростной дороге Дэн Риан, затем больной, которому пришлось вправлять ногу, пять человек, пострадавших от пожара, и еще ребенок с гриппом и обезвоживанием организма. Клер не утратила контроля ни над своим голосом, ни над четкостью движений и, как всегда, была очень заботливой.
Она не изменилась. Как обычно, отодвинув на задний план все эмоции, она заставляла работать только свой мозг. Она всегда полностью отдавала себя своей профессии, и сегодняшний вечер не был исключением.
Гладя на нее, никто бы не подумал, что совсем недавно она вела себя как неразумная неврастеничка. Джэнис сразу же прокомментировала бы ее поведение, если бы что-то было не так. Но она только сказала: «Давай, ради Бога, иди поужинай, пока еще нет двенадцати».
Кафетерий для сотрудников находился в здании напротив, улицу можно быстро перебежать и без пальто. Клер наполнила тарелку, села радом с тремя другими врачами за угловой столик и принялась за еду.
Она не особенно хотела есть после всех этих осьминогов и головастиков. Она выпила чашку чаю, но это не был зеленый японский чай. И сидела она на стуле, а не на подушках. И не было радом синеглазого мужчины, который хотел… слишком много.
Позвони ему, шептал ей внутренний голос. Ты должна позвонить. Объясни, что это не его вина, а твоя…
Она не успела закончить ужин, как засигналил датчик. Врачи за столом сочувственно посмотрели на нее. Джэнис ожидала в боковой комнате, в ее глазах был ужас. Клер быстро вошла. На смотровом столе лежала женщина с огромным животом и тяжело дышала.
— Нет времени поднять ее наверх. Уже появляется головка. Но пуповина, кажется, обмоталась вокруг шеи ребенка. А у доктора Бакера сердечный больной во второй палате. У нее поднимается давление, да она еще не говорит ни слова по-английски. Я не могу…
Джэнис успокоилась, когда Клер начала говорить с больной: маленькой темноглазой женщиной, страшно напуганной. Клер не знала ни слова по-испански, но она тихо и настойчиво говорила женщине, что делать. Не толкать, а то будет больно, ей нужно найти пуповину, скоро все кончится. Ребенок будет в порядке, расслабьтесь, расслабьтесь…
Мальчик.
Ничто нельзя сравнить с криком новорожденного, вступающего в жизнь. Это теплый скользкий комочек пульсирующей плоти, такой крошечный, такой живой, так решительно желающий быть услышанным. Клер почувствовала, что Джэнис улыбнулась, когда она продержала ребенка в руках чуть дольше, чем нужно. А ведь надо его еще обмыть, потом заняться матерью и отправить их обоих в послеродовую палату.
— Я хочу кофе, — устало проговорила Джэнис, когда все закончилось. — Ну что ж это такое? Обычный вечер в среду, а будто ад разверзся. — Она вздохнула. — Я так испугалась, что мы потеряем ее. Извини, я поддалась панике.
— Никто не ждет от тебя совершенства, ты же знаешь.
— На какой-то момент ты тоже растерялась. Хотя пациенту это незаметно, конечно. Все же… — И вдруг она ухмыльнулась. — Не хотелось бы говорить тебе это, доктор, но ты выглядишь растрепанной. Удивительно!
— Спасибо. Будь добра, иди отдохни — и с глаз моих долой.
В полночь явилась следующая смена, и Клер направилась в душ, оставив по дороге свой белый халат в прачечной. Потом она переоделась в черную шелковую блузку, белую юбку и легкомысленные красные туфельки. Подпоясав зимнее пальто, она вышла из дверей и неожиданно остановилась.
Она приехала в больницу на такси, машины у нее не было. Небо черным одеялом лежало над небоскребами. Улицы в Чикаго никогда не были абсолютно темными, и Клер пошла пешком.
Она часто ходила в северном направлении две мили до дома. На этот раз она повернула на запад. От здания Фалка ее отделяло три квартала.
Последние восемь часов ее ум полностью занимала работа. Это нормально, если она хотела быть хорошим врачом. О собственных эмоциях она на восемь часов забыла. Ведь она посвятила свою жизнь спасению людей и не имела права подвергать их опасности из-за личных переживаний.
Мысль, что она обидела Джоэла, мучила ее. Он ничего плохого не сделал, лишь попытался поделиться с ней и посвятить ее в свою жизнь. Он не обязан расплачиваться за то, что она зашла в тупик. Ей следовало все объяснить ему и извиниться.
Здание Фалка было открыто. Клер только мельком взглянула на лифт и зашагала к лестнице. Пока она дошла до шестого этажа, она пробормотала сотню неприличных выражений и в свой адрес, и в адрес людей, страдающих клаустрофобией.
Она отдохнула на десятом этаже. И присела на семнадцатом. К двадцать третьему этажу она почувствовала себя словно загнанная лошадь и продолжила путь в полусогнутом состоянии, с сумочкой через плечо, упираясь рукой в нывшее от боли правое бедро.
В два часа ночи она добралась до «Топ Хэт». Она чувствовала себя абсолютно разбитой, а на двери ресторана висела табличка «Закрыто».
Глава 6
Игнорируя табличку. Клер потрогала ручку двери, оказалось, что дверь не заперта. Она осторожно заглянула внутрь. Тусклый свет освещал поблескивающее столовое серебро и свеженакрахмаленные скатерти. Главный обеденный зал был таинственно пуст и тих.
Слегка прихрамывая, она пошла в направлении слабо доносившихся голосов из бара и остановилась у входа. В дальнем углу сидели двое мужчин и, тихо беседуя, потягивали свои напитки. За обитой кожей стойкой бармен чистил до блеска стаканы. Это был высокий худой мужчина в старомодных очках «Бен Фрэнклин», с вьющимися пушистыми белыми волосами. Он поднял глаза, когда заметил ее.
— Фактически мы уже закрылись, золотко, но если тебе надо быстро пропустить рюмочку… — он жестом пригласил ее войти.
Клер с благодарностью взгромоздилась на сиденье у стойки и постаралась расслабиться. Под прикрытием стойки ее пальцы растирали натруженную мышцу бедра.
— Вы не знаете, господин Бранниган еще здесь? — спросила она.
— Конечно. Где-то там у себя. Позвать его? Клер отрицательно покачала головой. Она пришла, чтобы увидеть Джоэла, но не в таком же полуинвалидном состоянии. Не дай Бог, если кто-то уберет из-под нее сиденье сейчас! В следующий раз, если у нее в кабинете появится спортсмен с мышечными спазмами, она обслужит его в первую очередь, исключая, конечно, пациентов с сердечным приступом.
Бармен поднял голову — весь внимание:
— Чем будем травиться?
— Мне ничего не надо, разве только воды, — с безнадежностью в голосе попросила она.
— Воды? — Он выговаривал каждую букву слова, будто употреблял его впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
По средам вечера в приемной «Скорой помощи» бывали обычно спокойными, но в эту среду все было иначе. К девяти часам поступили пострадавшие от столкновения шести машин на скоростной дороге Дэн Риан, затем больной, которому пришлось вправлять ногу, пять человек, пострадавших от пожара, и еще ребенок с гриппом и обезвоживанием организма. Клер не утратила контроля ни над своим голосом, ни над четкостью движений и, как всегда, была очень заботливой.
Она не изменилась. Как обычно, отодвинув на задний план все эмоции, она заставляла работать только свой мозг. Она всегда полностью отдавала себя своей профессии, и сегодняшний вечер не был исключением.
Гладя на нее, никто бы не подумал, что совсем недавно она вела себя как неразумная неврастеничка. Джэнис сразу же прокомментировала бы ее поведение, если бы что-то было не так. Но она только сказала: «Давай, ради Бога, иди поужинай, пока еще нет двенадцати».
Кафетерий для сотрудников находился в здании напротив, улицу можно быстро перебежать и без пальто. Клер наполнила тарелку, села радом с тремя другими врачами за угловой столик и принялась за еду.
Она не особенно хотела есть после всех этих осьминогов и головастиков. Она выпила чашку чаю, но это не был зеленый японский чай. И сидела она на стуле, а не на подушках. И не было радом синеглазого мужчины, который хотел… слишком много.
Позвони ему, шептал ей внутренний голос. Ты должна позвонить. Объясни, что это не его вина, а твоя…
Она не успела закончить ужин, как засигналил датчик. Врачи за столом сочувственно посмотрели на нее. Джэнис ожидала в боковой комнате, в ее глазах был ужас. Клер быстро вошла. На смотровом столе лежала женщина с огромным животом и тяжело дышала.
— Нет времени поднять ее наверх. Уже появляется головка. Но пуповина, кажется, обмоталась вокруг шеи ребенка. А у доктора Бакера сердечный больной во второй палате. У нее поднимается давление, да она еще не говорит ни слова по-английски. Я не могу…
Джэнис успокоилась, когда Клер начала говорить с больной: маленькой темноглазой женщиной, страшно напуганной. Клер не знала ни слова по-испански, но она тихо и настойчиво говорила женщине, что делать. Не толкать, а то будет больно, ей нужно найти пуповину, скоро все кончится. Ребенок будет в порядке, расслабьтесь, расслабьтесь…
Мальчик.
Ничто нельзя сравнить с криком новорожденного, вступающего в жизнь. Это теплый скользкий комочек пульсирующей плоти, такой крошечный, такой живой, так решительно желающий быть услышанным. Клер почувствовала, что Джэнис улыбнулась, когда она продержала ребенка в руках чуть дольше, чем нужно. А ведь надо его еще обмыть, потом заняться матерью и отправить их обоих в послеродовую палату.
— Я хочу кофе, — устало проговорила Джэнис, когда все закончилось. — Ну что ж это такое? Обычный вечер в среду, а будто ад разверзся. — Она вздохнула. — Я так испугалась, что мы потеряем ее. Извини, я поддалась панике.
— Никто не ждет от тебя совершенства, ты же знаешь.
— На какой-то момент ты тоже растерялась. Хотя пациенту это незаметно, конечно. Все же… — И вдруг она ухмыльнулась. — Не хотелось бы говорить тебе это, доктор, но ты выглядишь растрепанной. Удивительно!
— Спасибо. Будь добра, иди отдохни — и с глаз моих долой.
В полночь явилась следующая смена, и Клер направилась в душ, оставив по дороге свой белый халат в прачечной. Потом она переоделась в черную шелковую блузку, белую юбку и легкомысленные красные туфельки. Подпоясав зимнее пальто, она вышла из дверей и неожиданно остановилась.
Она приехала в больницу на такси, машины у нее не было. Небо черным одеялом лежало над небоскребами. Улицы в Чикаго никогда не были абсолютно темными, и Клер пошла пешком.
Она часто ходила в северном направлении две мили до дома. На этот раз она повернула на запад. От здания Фалка ее отделяло три квартала.
Последние восемь часов ее ум полностью занимала работа. Это нормально, если она хотела быть хорошим врачом. О собственных эмоциях она на восемь часов забыла. Ведь она посвятила свою жизнь спасению людей и не имела права подвергать их опасности из-за личных переживаний.
Мысль, что она обидела Джоэла, мучила ее. Он ничего плохого не сделал, лишь попытался поделиться с ней и посвятить ее в свою жизнь. Он не обязан расплачиваться за то, что она зашла в тупик. Ей следовало все объяснить ему и извиниться.
Здание Фалка было открыто. Клер только мельком взглянула на лифт и зашагала к лестнице. Пока она дошла до шестого этажа, она пробормотала сотню неприличных выражений и в свой адрес, и в адрес людей, страдающих клаустрофобией.
Она отдохнула на десятом этаже. И присела на семнадцатом. К двадцать третьему этажу она почувствовала себя словно загнанная лошадь и продолжила путь в полусогнутом состоянии, с сумочкой через плечо, упираясь рукой в нывшее от боли правое бедро.
В два часа ночи она добралась до «Топ Хэт». Она чувствовала себя абсолютно разбитой, а на двери ресторана висела табличка «Закрыто».
Глава 6
Игнорируя табличку. Клер потрогала ручку двери, оказалось, что дверь не заперта. Она осторожно заглянула внутрь. Тусклый свет освещал поблескивающее столовое серебро и свеженакрахмаленные скатерти. Главный обеденный зал был таинственно пуст и тих.
Слегка прихрамывая, она пошла в направлении слабо доносившихся голосов из бара и остановилась у входа. В дальнем углу сидели двое мужчин и, тихо беседуя, потягивали свои напитки. За обитой кожей стойкой бармен чистил до блеска стаканы. Это был высокий худой мужчина в старомодных очках «Бен Фрэнклин», с вьющимися пушистыми белыми волосами. Он поднял глаза, когда заметил ее.
— Фактически мы уже закрылись, золотко, но если тебе надо быстро пропустить рюмочку… — он жестом пригласил ее войти.
Клер с благодарностью взгромоздилась на сиденье у стойки и постаралась расслабиться. Под прикрытием стойки ее пальцы растирали натруженную мышцу бедра.
— Вы не знаете, господин Бранниган еще здесь? — спросила она.
— Конечно. Где-то там у себя. Позвать его? Клер отрицательно покачала головой. Она пришла, чтобы увидеть Джоэла, но не в таком же полуинвалидном состоянии. Не дай Бог, если кто-то уберет из-под нее сиденье сейчас! В следующий раз, если у нее в кабинете появится спортсмен с мышечными спазмами, она обслужит его в первую очередь, исключая, конечно, пациентов с сердечным приступом.
Бармен поднял голову — весь внимание:
— Чем будем травиться?
— Мне ничего не надо, разве только воды, — с безнадежностью в голосе попросила она.
— Воды? — Он выговаривал каждую букву слова, будто употреблял его впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38