.. С мужиками никогда до конца неясно. Займись-ка собой. Я уже это слышала.
— Странно, но Тося сказала мне то же самое.
— Вы просто ненормальные, — раздраженно бросает Ренька. — С любой темы перескакиваете на детей. А вот знаешь, что я тебе скажу... — Ренька наклонила бутылку с мартини и плеснула себе в бокал золотистую жидкость. —...жизнь заключается не только в детях. И не в мужчинах. На мужиков положиться нельзя. Адам, кажется, ездил в Наленчув, а ты оставалась одна? Надо быть бдительной. — Она перешла на шепот, а меня пробрала легкая дрожь.
Я не совсем понимала, к чему этот разговор. Что за намеки? Неужели она хочет сказать, что если мы живем с Адасиком без росписи, то я хуже ее? Я-то прекрасно знаю, что брак, увы, вовсе не является надежной гарантией. Он создает еще больше сложностей, потому что приходится разводиться, вместо того чтобы просто расстаться. Но мне показалось, что Ренька говорила это вполне доброжелательно. И все же хотелось бы вернуться к письмам. У меня много работы. И опять же не так уж и сильно я боюсь потерять Адама.
«Если начинаешь бояться, что твой партнер...»
— Мне пора. — Я встала с плетеного кресла и горячо поблагодарила ее за мартини.
— Я искренне советую тебе, начни следить за собой, пока еще не поздно... — Ренька протянула мне черенки.
Злющая баба. Хотя и моложе меня. Ну что же, у меня по крайней мере характер лучше. Увидев меня, Азор встал и сделал стойку. Ведь правду говорят: какова собака, таков и хозяин. Мой Борис все-таки дружелюбное создание, хотя иногда делает глупый вид. И соек он любит.
Я побрела домой, полная какой-то неясной тревоги. С запада над горизонтом двигалась череда темных туч. Только захочешь насладиться погожим летним деньком, как тут же погода начинает портиться. Что имела в виду Ренька, втолковывая, что я должна следить за собой? И почему она считает, что на мужчин нельзя положиться? И при чем здесь Адасик, который поехал с детьми в Наленчув? Скверная баба.
Я вовсе не думала возвращаться домой, а зашла к Уле. Она как раз приехала с работы и стояла над тестом для вареников. Ее Даша, спокойный и добродушный боксер, набросилась на меня с безудержной радостью.
— Даша, место.
Я не понимаю, как это у Ули получается. Она приказывает собаке тихо и мягко, и та перестает бросаться на меня, медленно утекает на терраску и начинает во все глаза следить за бабочкой. А я ору на Бориса, но он все равно делает что хочет. Напрасно она велела Даше лежать, ведь как приятно, что хотя бы собака тебе рада.
— Ты чего не работаешь? — Уля невозмутимо месила тесто, а у меня сразу же появились угрызения совести, ведь я не умею готовить вареники.
— Ходила к Реньке.
— О, что там у нее?
И что же мне Уле сказать? Что Ренька в сговоре с моей Тосей и обе желают посеять тревогу в моей душе и что бритвенные принадлежности в доме — далеко не достаточное условие того, чтобы союз был прочным и счастливым? И что я в любой момент могу надоесть Адаму? И в этой связи мне следует что-то срочно с собой предпринять, только я не знаю, какие возможности изменить что-либо в себе имеет женщина в моем возрасте? Которая, кроме того, еще должна быть очень осторожной, чтобы не стать зависимой от мужчины, не мчаться на каждый кивок, прикидываться, что живет своей жизнью, не ждать на обед, на ужин, не заглядывать с любовью в глаза и не торчать все время дома, а уходить, иметь свой круг знакомых и так далее? Единственное, в чем я совершенно уверена, — она (то есть я) ко всему прочему не должна принимать опрометчивых финансовых решений.
Увидев, что на этот раз ничего нового я не узнаю от Ули, я пошла к себе, включила компьютер и ответила на последнее письмо. По правде говоря, эта женщина права. Если бы люди в своей жизни руководствовались исключительно любовью, верой и надеждой, а также сохраняли умеренность и душевное спокойствие, мир был бы лучше. Начал моросить дождик. Капельки стучали по жестяной крыше, Тося промокнет, возвращаясь из школы, Адам поехал на машине. Это же надо — всего час назад стояла прекрасная июньская погода. Ни на что нельзя рассчитывать на этом Божьем свете. Почему Ренька столько говорит об Адаме? А может, он ей нравится? Артур, муж Реньки, целыми днями занят. Ренька, похоже, скучает. И почему Азор любит Адама? Я не заметила этого. Может, Адам бывает в этом доме без меня? Стоп. Срочно за работу.
Дорогая читательница!
Я совершенно с Вами согласна. Очень многие считают, что необходимо соблюдать умеренность во всем, что касается радостей жизни. Я полностью с Вами согласна, что, если бы наши журналы не использовали секс как хорошо продаваемый товар, измены случались бы реже. Внутреннее спокойствие — товар не столь ходовой, как погоня за тем, что скрывается за поворотом. Однако я боюсь, что рекламодатели быстро бы отказались от финансирования какого бы то ни было журнала, если бы люди вместо того, чтобы покупать и иметь, начали мыслить и существовать. К сожалению, Вы переоцениваете мое влияние на содержательную сторону прессы. Я покажу Ваше письмо главному редактору, может быть, он сделает соответствующие выводы... Горячий привет от имени всей редакции...
Должен ли наш безобидный журнал изменить свой профиль? Так и вижу, как стою перед шефом и объясняю ему, что на обложке следует поместить какую-нибудь почтенного вида замужнюю даму, закрытую с головы до ног чадрой, дабы не провоцировать мужчин.
Я встала от компьютера. Почистила килограмм картошки и шесть морковин, потереть их я уговорю Тосю, когда она вернется из школы. А в общем-то мне не помешало бы сделать перерыв, потому что я до тошноты устала непрерывно смотреть в экран монитора.
Тося прилетела из школы радостная, как жаворонок. И совершенно сухая. Выглянув в окно, я увидела «фиа-тик», который, резво развернувшись, умчался.
— Кто тебя привез? — спросила я как бы между прочим.
— Якуб, — ответила Тося и попыталась скрыться в своей комнате.
— Он специально приехал из Варшавы, чтобы отвезти тебя домой?
Что я могла поделать, если вопрос вырвался у меня сам собой тоном ехидно-недоверчивым?
— Ну да. — Тося косо взглянула на меня и побежала к себе наверх.
Только подол ее белого платья мелькнул.
— Тося! — крикнула я в сторону лестницы. — Немедленно спустись!
Тося появилась в дверях. Колючий взгляд не сулил ничего хорошего.
— Ну?
— Что это за «ну?», надо говорить: «Да, что, мама?» Ты была сегодня в школе?
— Ой-ой-ой, мама! — Тося до глубины души оскорблена этим невинным вопросом.
— Не хочешь ли ты сказать, что Якуб специально проехал двадцать километров, чтобы провести с тобой десять минут в машине?
— Мы ходили в пиццерию. После школы. Да, конечно, он специально приехал.
— Ты, наверное, пошутила?
— А в чем дело? Ты завидуешь мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Странно, но Тося сказала мне то же самое.
— Вы просто ненормальные, — раздраженно бросает Ренька. — С любой темы перескакиваете на детей. А вот знаешь, что я тебе скажу... — Ренька наклонила бутылку с мартини и плеснула себе в бокал золотистую жидкость. —...жизнь заключается не только в детях. И не в мужчинах. На мужиков положиться нельзя. Адам, кажется, ездил в Наленчув, а ты оставалась одна? Надо быть бдительной. — Она перешла на шепот, а меня пробрала легкая дрожь.
Я не совсем понимала, к чему этот разговор. Что за намеки? Неужели она хочет сказать, что если мы живем с Адасиком без росписи, то я хуже ее? Я-то прекрасно знаю, что брак, увы, вовсе не является надежной гарантией. Он создает еще больше сложностей, потому что приходится разводиться, вместо того чтобы просто расстаться. Но мне показалось, что Ренька говорила это вполне доброжелательно. И все же хотелось бы вернуться к письмам. У меня много работы. И опять же не так уж и сильно я боюсь потерять Адама.
«Если начинаешь бояться, что твой партнер...»
— Мне пора. — Я встала с плетеного кресла и горячо поблагодарила ее за мартини.
— Я искренне советую тебе, начни следить за собой, пока еще не поздно... — Ренька протянула мне черенки.
Злющая баба. Хотя и моложе меня. Ну что же, у меня по крайней мере характер лучше. Увидев меня, Азор встал и сделал стойку. Ведь правду говорят: какова собака, таков и хозяин. Мой Борис все-таки дружелюбное создание, хотя иногда делает глупый вид. И соек он любит.
Я побрела домой, полная какой-то неясной тревоги. С запада над горизонтом двигалась череда темных туч. Только захочешь насладиться погожим летним деньком, как тут же погода начинает портиться. Что имела в виду Ренька, втолковывая, что я должна следить за собой? И почему она считает, что на мужчин нельзя положиться? И при чем здесь Адасик, который поехал с детьми в Наленчув? Скверная баба.
Я вовсе не думала возвращаться домой, а зашла к Уле. Она как раз приехала с работы и стояла над тестом для вареников. Ее Даша, спокойный и добродушный боксер, набросилась на меня с безудержной радостью.
— Даша, место.
Я не понимаю, как это у Ули получается. Она приказывает собаке тихо и мягко, и та перестает бросаться на меня, медленно утекает на терраску и начинает во все глаза следить за бабочкой. А я ору на Бориса, но он все равно делает что хочет. Напрасно она велела Даше лежать, ведь как приятно, что хотя бы собака тебе рада.
— Ты чего не работаешь? — Уля невозмутимо месила тесто, а у меня сразу же появились угрызения совести, ведь я не умею готовить вареники.
— Ходила к Реньке.
— О, что там у нее?
И что же мне Уле сказать? Что Ренька в сговоре с моей Тосей и обе желают посеять тревогу в моей душе и что бритвенные принадлежности в доме — далеко не достаточное условие того, чтобы союз был прочным и счастливым? И что я в любой момент могу надоесть Адаму? И в этой связи мне следует что-то срочно с собой предпринять, только я не знаю, какие возможности изменить что-либо в себе имеет женщина в моем возрасте? Которая, кроме того, еще должна быть очень осторожной, чтобы не стать зависимой от мужчины, не мчаться на каждый кивок, прикидываться, что живет своей жизнью, не ждать на обед, на ужин, не заглядывать с любовью в глаза и не торчать все время дома, а уходить, иметь свой круг знакомых и так далее? Единственное, в чем я совершенно уверена, — она (то есть я) ко всему прочему не должна принимать опрометчивых финансовых решений.
Увидев, что на этот раз ничего нового я не узнаю от Ули, я пошла к себе, включила компьютер и ответила на последнее письмо. По правде говоря, эта женщина права. Если бы люди в своей жизни руководствовались исключительно любовью, верой и надеждой, а также сохраняли умеренность и душевное спокойствие, мир был бы лучше. Начал моросить дождик. Капельки стучали по жестяной крыше, Тося промокнет, возвращаясь из школы, Адам поехал на машине. Это же надо — всего час назад стояла прекрасная июньская погода. Ни на что нельзя рассчитывать на этом Божьем свете. Почему Ренька столько говорит об Адаме? А может, он ей нравится? Артур, муж Реньки, целыми днями занят. Ренька, похоже, скучает. И почему Азор любит Адама? Я не заметила этого. Может, Адам бывает в этом доме без меня? Стоп. Срочно за работу.
Дорогая читательница!
Я совершенно с Вами согласна. Очень многие считают, что необходимо соблюдать умеренность во всем, что касается радостей жизни. Я полностью с Вами согласна, что, если бы наши журналы не использовали секс как хорошо продаваемый товар, измены случались бы реже. Внутреннее спокойствие — товар не столь ходовой, как погоня за тем, что скрывается за поворотом. Однако я боюсь, что рекламодатели быстро бы отказались от финансирования какого бы то ни было журнала, если бы люди вместо того, чтобы покупать и иметь, начали мыслить и существовать. К сожалению, Вы переоцениваете мое влияние на содержательную сторону прессы. Я покажу Ваше письмо главному редактору, может быть, он сделает соответствующие выводы... Горячий привет от имени всей редакции...
Должен ли наш безобидный журнал изменить свой профиль? Так и вижу, как стою перед шефом и объясняю ему, что на обложке следует поместить какую-нибудь почтенного вида замужнюю даму, закрытую с головы до ног чадрой, дабы не провоцировать мужчин.
Я встала от компьютера. Почистила килограмм картошки и шесть морковин, потереть их я уговорю Тосю, когда она вернется из школы. А в общем-то мне не помешало бы сделать перерыв, потому что я до тошноты устала непрерывно смотреть в экран монитора.
Тося прилетела из школы радостная, как жаворонок. И совершенно сухая. Выглянув в окно, я увидела «фиа-тик», который, резво развернувшись, умчался.
— Кто тебя привез? — спросила я как бы между прочим.
— Якуб, — ответила Тося и попыталась скрыться в своей комнате.
— Он специально приехал из Варшавы, чтобы отвезти тебя домой?
Что я могла поделать, если вопрос вырвался у меня сам собой тоном ехидно-недоверчивым?
— Ну да. — Тося косо взглянула на меня и побежала к себе наверх.
Только подол ее белого платья мелькнул.
— Тося! — крикнула я в сторону лестницы. — Немедленно спустись!
Тося появилась в дверях. Колючий взгляд не сулил ничего хорошего.
— Ну?
— Что это за «ну?», надо говорить: «Да, что, мама?» Ты была сегодня в школе?
— Ой-ой-ой, мама! — Тося до глубины души оскорблена этим невинным вопросом.
— Не хочешь ли ты сказать, что Якуб специально проехал двадцать километров, чтобы провести с тобой десять минут в машине?
— Мы ходили в пиццерию. После школы. Да, конечно, он специально приехал.
— Ты, наверное, пошутила?
— А в чем дело? Ты завидуешь мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56