Щадил ли он их прошлое или ее сегодняшние чувства? Или приберегал воспоминания о ее сексуальном голоде, чтобы швырнуть их ей при первой удачной возможности?
Сейчас лицо Чарлза находилось на расстоянии всего нескольких дюймов от ее лица.
– Ну, – прошептал он с нежной хрипотцой, – стоит ли нам попробовать еще раз?
– Нет, спасибо, – выдохнула Дебби, быстро отступая на шаг, будто он сунул ей в лицо факел.
Наградой послужила насмешливая улыбка.
– Жаль, – прокомментировал Чарли, открывая дверь и переступая порог.
Дебби вся сжалась от необъяснимого страха. Чарли обернулся.
– До свидания, дорогая, – спокойно скачал он. – Я вернусь. Очень скоро.
– Д-до свидания.
Дебби вернулась на кухню. Пит в ее присутствии сорвал с себя фартучек и весело махал им, разбрызгивая остатки еды по кухне. Его мать автоматически взяла рулон бумажных кухонных полотенец, оторвала кусок побольше и принялась приводить все в порядок.
Ее мысли витали где-то далеко. Она едва заметила, что малыш наклонился и грязными ручонками схватился за ее платье, оставив на рукаве мокрое пятно.
Дебби давным-давно поняла, что раздумывать о тяжелой женской доле лучше в одиночестве. Причем этот процесс тщательно контролировать. Кто-кто, а уж она то на тяжких думах собаку съела!
Главное – отсеять некоторые воспоминания, чтобы они не причиняли боль и не травли понапрасну душу. Дебби достигла в этом совершенства, упражняясь на протяжении всех месяцев беременности, когда чувствовала себя совершенно одинокой, несчастной и всеми покинутой. Мысли о любимом можно было сравнить с тортом при строгой диете – это то, что не разрешается манекенщикам ни под каким видом. Дебби выжидала, сжав волю в кулак, выбирая наилучшее время, чтобы только сообщить Чарлзу о том, что он стал отцом. А вместо этого с готовностью бросилась в его объятия. Что он мог о ней подумать?
Дебби вздохнула, вынула Пита из стульчика и понесла его наверх, чтобы выкупать. Она сердилась на себя за проявленную слабость, понимая, что все же позволяет себе думать на запретные темы.
В голове был всего лишь один вопрос: что же все-таки произошло между ней и Чарлзом?
После первого памятного ленча в ресторане в Майами она вернулась с ним в его коттедж, безумно желая отдаться ему. Она заметно робела. И неудивительно. Честерфилд все-таки был одним из самых известных романистов, знатоком женских душ и уж точно имел гораздо больший сексуальный опыт.
Это вовсе не означало, что она была о себе слишком низкого мнения. Ее весьма заботило, чтобы весь мир считал ее внешность самой модной и безукоризненной, даже если она сама, как и большинство топ-моделей, в глубине души считала себя обыкновенной. Дебора понимала, что красота мимолетна, а слава весьма капризна. Таким образом, ее будущее зависело от весьма неопределенных вещей. Короче говоря, она пребывала в постоянном напряжении!
Многие мужчины – богатые, хорошо образованные – пробовали соблазнить ее, но Дебби знала себе цену и никогда ни при каких обстоятельствах не позволяла инстинктам взять верх над разумом.
Сейчас все изменилось…
За ленчем они с Чарлзом поведали друг другу о себе, словно стремясь поскорее разделаться с этим обязательным этапом знакомства.
Ни один из них, не ощущал себя счастливым в детстве, но Чарлз рос в гораздо более жестких условиях. Поскольку он был моложе своих сестер-близнецов по меньшей мере лет на десять, то в семье чувствовал себя довольно одиноко.
Когда мальчик подрос, его сестры уже вышли замуж и покинули отчий кров. Причиной этому в немалой степени послужил их отец, отличавшийся вздорным характером и пристрастием к спиртному.
Когда Чарли исполнилось пятнадцать лет, его мать умерла – тяготы жизни и слабое здоровье взяли свое. Отец понял, что теперь его некому пилить, и запил еще сильнее.
Для подростка настали черные дни. Его ругали и били за малейшую провинность. Когда отца в очередной раз увольняли с работы, сын был виноват в том, что нуждается в еде и одежде. Когда не оставалось денег даже на еду, мальчишке приходилось ходить голодным. Когда он из худосочного мальчика превратился в крепкого юношу, отец принялся бить его еще сильнее.
Наконец Чарли надоело терпеть побои, и он решил убежать из дому.
Шестнадцати лет от роду он направился в Лос-Анджелес, где кем только не работал, – каменщиком, землекопом, наборщиком, репортером. Потом писал тексты песен для маленького джаз-банда. По месту в хит-парадах и количеству проданных дисков группа побила все рекорды популярности в Лос-Анджелесе, а затем ее слава дошла до сердца музыкального мира – Нью-Йорка.
Чарлз все это рассказывал со смехом, будто не было горьких минут. В его речи звучал легкий западный выговор. История совершенно ее захватила.
– А почему ты ушел из группы? – спросила Дебора, глядя на него во все глаза. – Ведь вы же добились популярности.
– Я устал от песен-однодневок, – улыбнулся Чарлз. – И написал первый рассказ о взлете рок-группы. Потом всерьез занялся прозой. Так что… – Он внимательно посмотрел на девушку. – А сейчас расскажи-ка лучше о себе.
– Я… – Дебби смущено подняла взгляд на Чарли. Ее глаза невольно потемнели, когда она поняла, что и в самом деле хочет излить ему душу.
Поклонники постоянно пытались вытянуть из нее историю о том, как она стала манекенщицей, но девушка, как правило, замыкалась, мучимая стыдом, молчала как рыба или переводила разговор на другие темы. А сейчас в темно-синих глазах собеседника светилось что-то такое, что невольно вызывало на откровенность.
Однако привычка оказалась сильнее, и Дебби лишь покачала головой.
– Тогда забудь об этой просьбе, – предложил Чарлз таким тихим и нежным тоном, что если бы девушка была кошкой, то непременно выгнула бы спину и замурлыкала.
– Н-но мне хочется рассказать тебе все, – робко произнесла Дебби.
– Так рассказывай, дорогая.
И она рассказала ему, как росла в семье, где все вращалось вокруг красоты ее матери. И впрямь мать была необыкновенно хороша собой, однако ее красота стала проклятием для семьи. Мать Деборы не могла смириться с тем, что становится старше, что красота с годами тускнеет. Кроме того, в дочери она видела только соперницу, угрозу собственному совершенству.
– Она очень любила моего брата, – продолжала Дебби, отпивая из бокала. – Он старше меня и сейчас женился. Есть дочь. Названа в честь меня – Деборой. Дела у него идут прекрасно, – уже более спокойно добавила она.
– А отец? Ты о нем не рассказываешь, – осторожно спросил Чарлз.
Девушка пожала плечами.
– Это потому, что я росла без отца. В один прекрасный день, вскоре после моего рождения, он исчез – это правда, как ни литературно звучит, – и больше его никто не видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32