Россу все стало понятно. Они определенно были любовниками.
– Мне никогда не приходило в голову спросить его, почему каждый раз, когда мы куда-нибудь выезжали, он старался выбрать какое-нибудь местечко подальше от Атланты, милях в шестидесяти. Мне казалось, что причиной тому его романтичная натура. Все правильно. Какой же дурой я была!
– Неправда, Пейдж. Ты просто была молода, неопытна и доверчива. А он настоящий мерзавец. Скорее всего ты у него была не первая и не единственная. У него всегда имелся наготове для тебя ответ, а соврать ему ничего не стоило. Поверь мне, я таких ловкачей на своем веку повидал немало. Это настоящие мерзавцы.
– Но многих из них ты представлял в суде, – сказала она, правда, уже без обычного пренебрежения в голосе. Ее ровная интонация даже вселила в него надежду, что она уже не злится на него по-прежнему.
– Послушай, дорогая, все не совсем так, как ты думаешь. Первое, о чем я спрашиваю своих клиентов, – не кроются ли причины развода в обмане или измене с той или иной стороны. Если да, то таким клиентам я даю от ворот поворот. Не люблю защищать неверных супругов.
– В самом деле? – недоверчиво спросила Пейдж, глядя на него широко открытыми глазами.
– Честное слово скаута!
– Послушай, живо прекрати!
– Что именно?
– Говорить то, что заставляет меня все меньше разочаровываться в тебе. – Росс воспринял слова Пейдж как самую серьезную уступку с ее стороны, но решил, что будет благоразумнее не озвучивать эту мысль.
– Извини меня, я не хотел. А что же было дальше? – спросил он, хотя прекрасно представлял себе, что было дальше. Имя и репутацию юной студентки бессовестно вываляли в грязи.
– Что было дальше? Дальше мое имя и мою репутацию вываляли в грязи. Я стала «особой, с которой мистер Стенгал состоял в интимных отношениях». Представляешь себе? Я сделалась «некой особой»! И кто это придумал такой юридический термин?! И конечно, никто, кроме моей семьи, не поверил, что я была настолько наивна, что не представляла себе истинного положения вещей.
– Мне очень жаль, Пейдж. Сочувствую тебе, – совершенно искренне сказал Росс, чувствуя, как у него чешутся кулаки. Окажись сейчас перед ним этот, с позволения сказать, наставник юношества, ему наверняка бы светил визит к стоматологу-протезисту.
– Его жена была вне себя от злости и вознамерилась серьезно отомстить мужу. Меня вызвали в суд. Заставили подробно рассказать о наших отношениях. О том, сколько денег он потратил на меня за время нашего знакомства, – и все для того, чтобы его жена и ее адвокат смогли подготовить иск и отсудить у неверного супруга побольше денег.
Росс моргнул. Он хорошо знал, что за этим кроется. Ее заставили вспомнить, в каких отелях они останавливались, какие загородные места посетили, сколько денег платил ее любовник, угощая ее обедами, какие драгоценности или одежду он покупал для нее, а также многое, многое другое. Скорее всего ей тогда пришлось столкнуться с напористым, циничным и бессердечным адвокатом, который изо всех сил пытался угодить своей клиентке и, конечно, позаботиться и о себе любимом.
– На юридическом языке это называется растратой семейного имущества, – пробормотал Росс.
Пейдж кивнула.
Что ж, теперь ему все понятно. Чему удивляться, что она причислила и его к числу таких же бессовестных ловчил адвокатов. Да у него, Росса, просто нет права обвинять ее! Она когда-то слишком больно обожглась при общении с человеком его профессии.
Теперь Росс даже не знал, как успокоить ее. Хотя разве станет она прислушиваться к словам утешения человека, профессионально представлявшего то, что было ей столь ненавистно? Но, черт побери, почему бы не попытаться это сделать!
Росс осторожно приблизился к Пейдж и прикоснулся к ее руке.
– Мне действительно очень жаль, что тебе пришлось пережить этот кошмар.
– И знаешь, что самое неприятное?
– Что же?
– Что я тебе верю.
Почему-то от этих слов у него едва не разорвалось сердце. Росс не мог объяснить почему.
– Я рад. В самом деле.
– А ты знаешь, что хуже всего?
– Что же может быть еще хуже?
– То, что я хочу тебя.
Россу не удалось рассмотреть заявление Пейдж со всех сторон – в данном случае рассмотреть саму Пейдж – до самого конца дня. В бесконечной череде посещений медперсонала и бесчисленных родственников Пейдж они за целый день провели наедине в общей сложности не более пяти минут.
С одной стороны, это было не так уж и плохо, потому что ему надо было заниматься неотложными юридическими делами. С другой – он по-прежнему продолжал одним ухом ловить разговоры Пейдж с родственниками.
Он не переставал восхищаться мужественностью, с какой она несла на своих хрупких плечах тяжкое бремя семейных проблем. Уважение к Пейдж возрастало в нем с каждой минутой. Однако хотя он и немного завидовал тому, как любят друг друга и как заботятся друг о друге многочисленные члены клана Хартов, ему стало ясно, почему на Пейдж время от времени находит такая раздражительность. Но вообразить себе, как она со всем этим справляется, Росс просто не мог.
В общем, его восхищение ею росло не по дням, а по часам. Особенно сейчас, когда он знал о причине ее первоначальной враждебности к его персоне. Как он мог винить ее в том, что она не любит его коллег по бракоразводным процессам! Россу казалось, что он должен убедить Пейдж в том, что далеко не все они такие же хищники, как тот адвокат, который вынудил ее пройти через мучительные судебные процедуры. В большинстве своем это добросовестные профессионалы.
Росс снова поймал себя на мысли о том, что это все почему-то беспокоит его больше, чем следовало бы. Но вдаваться в излишне подробный анализ мотивов своего интереса к ее судьбе ему тоже не хотелось.
Нет, конечно, было бы здорово, если бы женщина, с которой ему так сильно хочется заняться любовью, все-таки проявляла к нему хотя бы малую толику уважения. А как же иначе?
Хотя бы сейчас. Пусть не всегда. Это вовсе не обязательно.
Наконец ушли последние родственники Пейдж, и она устало опустилась на свою кровать. Взяв в руки блокнот с деловыми записями, принялась его перелистывать. Затем, пробормотав что-то себе под нос, отложила блокнот в сторону.
– Что? – переспросил Росс, закрыв дипломат с бумагами. – Что ты сказала?
– Как тебе повезло, что у тебя нет семьи, – со вздохом ответила Пейдж.
– Ты, видимо, хочешь сказать, что среди твоих родственников нет ни одного адвоката, кроме тебя. Верно?
– Мой двоюродный брат Лютер – помощник нотариуса. А Джиллиан – нотариус. Их можно – с большой натяжкой – считать работниками юриспруденции.
Бедняжка. Росс потянулся за баночкой колы.
– Тогда хотя бы остается надежда, что среди твоих родственников имеется по меньшей мере один фармацевт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74