Две недели она мечтала о том, как Джек вернется к ней. Как он будет выглядеть, во что будет одет, что скажет он, что – она… Но теперь, когда это случилось, все заготовленные слова вылетели у Эйприл из головы. Она сказала первое, что пришло в голову:
– Ты по-прежнему ездишь на джипе?
Знакомая скупая улыбка тронула уголки его губ:
– А на чем еще прикажешь сюда добираться? Впрочем, на этот раз я направляюсь к главным воротам.
Он замолчал и уставился на нее – и Эйприл вдруг почувствовала себя совершенно раздетой. Как ни странно, это ее совершенно не смутило: напротив, она вновь обрела силу двигаться и сделала несколько шагов ему навстречу.
– Оставь машину здесь, я пришлю за ней обслугу.
– Ты, похоже, так ничему и не научилась. – Он открыл заднюю дверцу машины и достал с сиденья знакомую ковровую сумку и неизменный серебристый кофр. – Машину я оставлю, но…
– Но никто не посмеет прикоснуться к твоей камере, – закончила Эйприл. – Как видишь, я все-таки кое-чему научилась!
– Отлично.
Что-то в его тоне вдруг испугало Эйприл. Она остановилась в нескольких футах от него, старательно восстанавливая мысленные барьеры. Кто знает, зачем он приехал и чего хочет? Второго разочарования она просто не переживет.
– Что ты здесь делаешь?
– Официально – собираю материал для углубленного исследования индейской культуры и разрушающего влияния на нее европейской цивилизации.
Эйприл широко раскрыла глаза:
– Очень интересно… но это, кажется, не совсем твоя тема.
– Может быть. Но ты тогда, в Оахаке, всерьез заинтересовала меня проблемами индейцев. Я стал искать спонсора и нашел одного парня, который решил, что проект стоящий.
Эйприл невольно улыбнулась:
– Такие исследования обычно не имеют коммерческого успеха. Боюсь, чтобы убедить его, тебе пришлось пустить в ход все свое обаяние.
– А что, если я скажу, что оплатил все расходы из своего кармана? – серьезно спросил Джек.
Эйприл осторожно подняла глаза, но лицо Джека было абсолютно непроницаемо.
– Я отвечу, что это замечательно и что твой проект непременно окупится. Хотя, возможно, займет немало времени.
– Хм… «Окупится» – это очень точно сказано. И насчет времени – в точку. – Он сделал шаг вперед, не переставая сверлить ее сверкающими зелеными глазами. – Будем считать, что о погоде мы поговорили. Хочешь знать, зачем я приехал на самом деле?
Холодный страх полоснул Эйприл. Что, если она ошиблась, неправильно истолковала его намерения?
– Тебе нужно холодное пиво, горячий душ и два дня спокойного сна? – спросила она, растягивая губы в неуверенную улыбку.
– И это тоже. Но не на первом месте.
– Что же… – Джек сделал еще шаг вперед. – Что же у тебя на первом месте?
– Ты. В моих объятиях. Желательно в постели. На несколько часов. Или дней. Сколько тебе нужно, чтобы снова поверить в меня? Эйприл, я хочу остаться с тобой. В тот самый миг, когда ты дотронулась до моей руки и предложила помочь, я стал твоим. Сразу и навсегда. – Он протянул руку и дотронулся до ее пылающей щеки. – Ты все еще хочешь меня, mi tesoro?
На глазах Эйприл выступили слезы.
– Ты уверен, Джек? Уверен, что хочешь именно этого?
– Никогда в жизни ничего я не хотел так, как тебя. – Он поцеловал ее сперва в один, затем в другой блестящий от непролитых слез глаз. – Я люблю тебя, Эйприл Мария Морган де ла Торре.
Всхлипнув, Эйприл бросилась к нему на шею.
– Я знала, что напрасно сомневалась в тебе… – задыхаясь от счастья, начала она.
– Не надо, Эйприл. Все хорошо. Ты должна была победить свой страх сама. – Она подняла голову, и взгляды их встретились. – Хотя не стану лгать: мне было больно. Чертовски больно.
– Поэтому ты оставил письмо?
– Я хотел забыть обо всем. И о тебе, и об этой проклятой истории. Но я ошибся. Забыть о тебе невозможно.
– Ты был прав. – Эйприл смахнула слезы с глаз. – Мне помогла решиться твоя вера… и еще то, что писал Франклин в этом письме.
– Какая разница, отчего и почему? Главное, что ты все-таки решилась! Я так гордился тобой! Представляю, чего тебе это стоило, но ты держалась так спокойно, твердо…
– Так ты видел интервью? – спросила Эйприл, радостная и гордая от его похвалы. Что-то в глазах Джека насторожило ее… и в следующий миг ее осенило: – Ты был там! В то утро, на студии!
– Да.
– Я знала! Может быть, это сумасшествие, но в какой-то миг я почувствовала, что ты там! Я могла бы поклясться, что видела тебя, но ты…
– Нет, это не сумасшествие. Ты смотрела прямо на меня. Со мной чуть сердечный приступ не случился!
Эйприл вдруг напряглась в его руках, и Джек немедленно разжал объятия.
– Тебя что-то беспокоит? Спроси, и я отвечу.
– Ты не пришел ко мне, не позвонил, не сказал ни слова. Я думала, что мы… что между нами все кончено. Почему ты не появился? Даже не попытался со мной поговорить?
– Потому же, почему в тот черный день позволил тебе уйти. Я испугался своего влечения к работе. После Оахаки мне казалось, что с этой стороной моей жизни покончено. Тогда, на обратной дороге, я твердо решил уйти из газеты, поселиться здесь и заняться индейцами. Но, когда на свет снова всплыла эта история, я понял, что не смогу ни есть, ни спать, пока не прижму Маркхема к стенке… и испугался. Какое право я имел что-то требовать от тебя, если сам не знал, что буду делать завтра?
– Значит, вернувшись в Лос-Анджелес, ты начал работать над этим материалом?
– Не покладая рук. Словно одержимый. – Он снова прижал ее к себе. – Я хотел быть уверен, что на раз этот ублюдок заплатит за свои преступления – если не тюрьмой, то хотя бы карьерой и добрым именем. Хотел быть уверен, что твое имя больше не всплывет на страницах газет, а если и всплывет, никто не посмеет его порочить.
– Но как оно могло не всплыть… – Эйприл вздернула голову. – Это ты разыскал Френни? Ты уговорил ее выступить по телевизору?
– Да, я нашел ее как раз накануне твоего интервью. Только сначала собирался напечатать материал в газете, а не везти ее на телевидение.
– А как ты узнал?..
– Мне позвонил твой отец. Сказал, что, по его мнению, я должен об этом знать. – Джек нежно провел пальцем по ее щеке. – Ты рассказывала ему обо мне?
– Я не просила его звонить, если ты это имеешь в виду.
– Это я понимаю. Ну что, вы с ним помирились? Ты рада, что сделала первый шаг?
– Помирились, пожалуй, слишком громко сказано. Скорее, начали возводить мост, разрушенный десять лет назад. Он обещал приехать погостить в «Уголок». Кстати, я как раз шла на почту: папа говорил, что пришлет мне газеты.
– Пойдешь дальше или вернешься обратно?
– Знаешь, пожалуй, газеты подождут. Изумрудные глаза зажглись лукавым огоньком, и у Эйприл вновь сдавило горло. Она не думала, что когда-нибудь еще увидит этот лукавый и ласковый взгляд…
– Послушай, – начал он, – я умираю от жары, да и ты, похоже, сейчас растаешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38