То-то подружки бы обзавидовались!
— Увы, я уже приехала, — сказала она и пошла по улице, краем глаза отмечая, что он медленно едет за ней.
Таня делала вид, что ей идти еще далеко, а когда поравнялась со своей калиткой, моментально шмыгнула в нее, оставив парня с носом. Молодежь возраста Александры называет такие фокусы приколами. Танины ровесники говорили: забить гвоздя.
Откровенно говоря, ей было немного жалко, что с этим парнем, как она думала, больше не увидится, но в то же время осознание того, как она его провела, примиряло Таню с этой потерей.
На другой день Маша ходила за молоком — в ста метрах от дома его продавали из цистерны колхозники — и, вернувшись, с возмущением рассказывала проснувшейся Тане:
— Какой-то хмырь болотный поставил свою зеленую колымагу прямо у наших ворот! Причем рядом лужа, так он выбрал место посуше. Машину бережет, а люди — хоть пропади! Пришлось обходить.
Маша ругалась, совсем как соседка баба Глаша, и в такой момент Тане казалось, что сестре не двадцать два года, а лет сорок. Между прочим, она и думать забыла о зеленом «мерседесе» и голубоглазом водителе.
Она считала, что парень и в этот раз случайно появился в их районе, звал прокатиться, потому что хотел «закадрить». Думал, что если один раз ее подвез, так теперь имеет право вот так окликать ее прямо на улице. Хорошо, что Маша не видела.
Машиной он наверняка привык пользоваться как приманкой. Посадит девушку и мчит в лесополосу. Почему именно так он обходится со своими пассажирками? Таня вовсе не была в этом уверена, она просто не понимала настырности водителя. Не считала себя такой уж красавицей, чтобы ради нее торчать у ворот ни свет ни заря…
Сколько она знала Мишку, машина у него была всегда. На ту, самую первую, как он признался, деньги ему дала мать. Она долго откладывала «овощные» рубли — не на что-нибудь крупное, а на «черный день». Но ради единственного сына раскошелилась. И для свекрови, и для Мишки машина была непременным уровнем обеспеченности, очередной ступенькой на лестнице благосостояния.
Таня привычно села на переднее сиденье, хотя машина была совсем не той, с какой оставила она Михаила пять лет назад. Теперь это была…
— «Хонда»?
— «Хонда», — кивнул он.
Мишка с некоторых пор полюбил японские машины. Изящные, легкие, послушные в управлении.
— Хочешь порулить?
— Хочу, — обрадовалась Таня.
Благодаря бывшему мужу она тоже любила машины и сейчас удивлялась: почему об этой любви она не вспоминала, живя с Леонидом? Эта ее любовь проявлялась только в присутствии Мишки, словно она заражалась его азартом, увлеченностью.
А может, когда-то она просто жила интересами бывшего мужа? Нет, правильнее было бы сказать, ей хотелось жить так же азартно, увлеченно, без глупых запретов для замужней женщины.
В первом браке жила как хотела, во втором — запретами мужа. Неужели она такая бесхребетная? Как пластилиновая ворона!
— Командуй, куда рулить, я же не знаю, что за ресторан ты предлагаешь.
— Пока ты едешь правильно. Дуй прямо, я скажу, где поворачивать.
По губам Мишки скользнула улыбка. Как будто он понимал ее волнение — честное слово, как на первом свидании! — но сказал вслух совсем не это:
— Молодец, хорошо водишь. Навыков не потеряла.
— Чья школа! — не удержавшись, добавила она.
Огромные рестораны на сотни посетителей с высоченными потолками и огромными окнами ушли в прошлое. Теперь в городе в основном функционировали рестораны небольшие, с подвесными потолками, столиками на двоих — их не надо было искать нарочно, как прежде. Просто выбрали и сели.
— Тебе здесь нравится?
— Нравится, — искренне сказала она, — тем более что в ресторане я не была сто лет.
— Я бы вам столько не дал, — усмехнулся Мишка. — Ты есть хочешь?
— Хочу, — призналась Таня, — который день я обедаю на бегу, порой забываю поесть…
— Немудрено, — понимающе кивнул он, — после таких-то событий. — Тогда я закажу то, что сочту нужным? — спросил Мишка.
— Я тебе доверяю, — согласилась Таня.
Что это за улыбка постоянно змеится на его губах — по-другому и не скажешь! Догадывается, зачем она напросилась на встречу?
И тут в голову Тане пришла счастливая мысль: Шурка! Именно о ней она и будет говорить, о чем же еще?
— О чем будем говорить? — спросил он.
— Об Александре.
— Хочешь сказать, что не заметила, как она выросла?
— Но как ты… Но я же… Да!
— Исчерпывающий ответ! — расхохотался Мишка.
— Конечно, я не об этом. Но ты же знаешь, она поступала в университет на экономический факультет, а совсем недавно я узнаю, что она перешла на юридический…
— Я знаю. Саша со мной советовалась.
— Могу представить, что ты ей посоветовал.
— Если она этого хочет, я не видел причин препятствовать.
— А я, выходит, человек посторонний и о таком важном событии в жизни дочери узнаю едва ли не случайно, между прочим.
Он посмотрел Тане в глаза:
— А что ты вообще знаешь о своей дочери?
— Ты хочешь меня оскорбить?
— Спаси и сохрани! Я всего лишь подумал, может, ты знаешь того парня — или мужчину постарше, — в кого наша дочь влюблена?
— Александра тебе и об этом говорила?
— Ничего она мне не говорила, но это же так очевидно.
— То есть ты заметил у девчонки состояние влюбленности.
— Пусть будет так — состояние, но на твоем месте я бы узнал, кто он, а то выяснится, что это еще один…
Он осекся и виновато взглянул на нее: догадалась, кого он имел в виду?
— Пойдем потанцуем. — Он протянул Тане руку. Она было заколебалась: день, никто в ресторане не танцует, хотя и включили магнитофон, — но тут же на себя разозлилась: вечно она оглядывается, что скажут, что подумают, была моложе — ни на кого не обращала внимания. Когда была влюблена в Мишку.
— Значит, говоришь, собиралась со мной о Саше поговорить? И для этого встречу назначала. И выскочила из дома, чуть мне под ноги не свалилась…
— Ты к чему это клонишь?
— Просто я подумал, что ты по мне соскучилась.
— Вот еще! — фыркнула она.
— А я соскучился.
— Давай лучше посидим. Что-то у меня голова кружится, — проговорила Таня; ей было все труднее сдерживать себя.
Хотелось обнять его, прижаться на виду у всех и целоваться до самозабвения, как когда-то давно.
— У меня есть предложение, — сказал Михаил, когда они вернулись за столик. — Завтра я улетаю, надо собрать вещи, приготовиться. Давай поедем ко мне и там спокойно поговорим обо всем.
Таня вдруг заколебалась. Разве не для этого она назначила Мишке встречу, чтобы остаться с ним наедине, но когда он сам это предложил, ей стало не по себе.
— Пойдем, — промямлила она, ненавидя себя за эту нерешительность.
Михаил расплатился за обед, и они вышли из ресторана. Он открыл машину и опять уселся на место пассажира. Таня покорно села за руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Увы, я уже приехала, — сказала она и пошла по улице, краем глаза отмечая, что он медленно едет за ней.
Таня делала вид, что ей идти еще далеко, а когда поравнялась со своей калиткой, моментально шмыгнула в нее, оставив парня с носом. Молодежь возраста Александры называет такие фокусы приколами. Танины ровесники говорили: забить гвоздя.
Откровенно говоря, ей было немного жалко, что с этим парнем, как она думала, больше не увидится, но в то же время осознание того, как она его провела, примиряло Таню с этой потерей.
На другой день Маша ходила за молоком — в ста метрах от дома его продавали из цистерны колхозники — и, вернувшись, с возмущением рассказывала проснувшейся Тане:
— Какой-то хмырь болотный поставил свою зеленую колымагу прямо у наших ворот! Причем рядом лужа, так он выбрал место посуше. Машину бережет, а люди — хоть пропади! Пришлось обходить.
Маша ругалась, совсем как соседка баба Глаша, и в такой момент Тане казалось, что сестре не двадцать два года, а лет сорок. Между прочим, она и думать забыла о зеленом «мерседесе» и голубоглазом водителе.
Она считала, что парень и в этот раз случайно появился в их районе, звал прокатиться, потому что хотел «закадрить». Думал, что если один раз ее подвез, так теперь имеет право вот так окликать ее прямо на улице. Хорошо, что Маша не видела.
Машиной он наверняка привык пользоваться как приманкой. Посадит девушку и мчит в лесополосу. Почему именно так он обходится со своими пассажирками? Таня вовсе не была в этом уверена, она просто не понимала настырности водителя. Не считала себя такой уж красавицей, чтобы ради нее торчать у ворот ни свет ни заря…
Сколько она знала Мишку, машина у него была всегда. На ту, самую первую, как он признался, деньги ему дала мать. Она долго откладывала «овощные» рубли — не на что-нибудь крупное, а на «черный день». Но ради единственного сына раскошелилась. И для свекрови, и для Мишки машина была непременным уровнем обеспеченности, очередной ступенькой на лестнице благосостояния.
Таня привычно села на переднее сиденье, хотя машина была совсем не той, с какой оставила она Михаила пять лет назад. Теперь это была…
— «Хонда»?
— «Хонда», — кивнул он.
Мишка с некоторых пор полюбил японские машины. Изящные, легкие, послушные в управлении.
— Хочешь порулить?
— Хочу, — обрадовалась Таня.
Благодаря бывшему мужу она тоже любила машины и сейчас удивлялась: почему об этой любви она не вспоминала, живя с Леонидом? Эта ее любовь проявлялась только в присутствии Мишки, словно она заражалась его азартом, увлеченностью.
А может, когда-то она просто жила интересами бывшего мужа? Нет, правильнее было бы сказать, ей хотелось жить так же азартно, увлеченно, без глупых запретов для замужней женщины.
В первом браке жила как хотела, во втором — запретами мужа. Неужели она такая бесхребетная? Как пластилиновая ворона!
— Командуй, куда рулить, я же не знаю, что за ресторан ты предлагаешь.
— Пока ты едешь правильно. Дуй прямо, я скажу, где поворачивать.
По губам Мишки скользнула улыбка. Как будто он понимал ее волнение — честное слово, как на первом свидании! — но сказал вслух совсем не это:
— Молодец, хорошо водишь. Навыков не потеряла.
— Чья школа! — не удержавшись, добавила она.
Огромные рестораны на сотни посетителей с высоченными потолками и огромными окнами ушли в прошлое. Теперь в городе в основном функционировали рестораны небольшие, с подвесными потолками, столиками на двоих — их не надо было искать нарочно, как прежде. Просто выбрали и сели.
— Тебе здесь нравится?
— Нравится, — искренне сказала она, — тем более что в ресторане я не была сто лет.
— Я бы вам столько не дал, — усмехнулся Мишка. — Ты есть хочешь?
— Хочу, — призналась Таня, — который день я обедаю на бегу, порой забываю поесть…
— Немудрено, — понимающе кивнул он, — после таких-то событий. — Тогда я закажу то, что сочту нужным? — спросил Мишка.
— Я тебе доверяю, — согласилась Таня.
Что это за улыбка постоянно змеится на его губах — по-другому и не скажешь! Догадывается, зачем она напросилась на встречу?
И тут в голову Тане пришла счастливая мысль: Шурка! Именно о ней она и будет говорить, о чем же еще?
— О чем будем говорить? — спросил он.
— Об Александре.
— Хочешь сказать, что не заметила, как она выросла?
— Но как ты… Но я же… Да!
— Исчерпывающий ответ! — расхохотался Мишка.
— Конечно, я не об этом. Но ты же знаешь, она поступала в университет на экономический факультет, а совсем недавно я узнаю, что она перешла на юридический…
— Я знаю. Саша со мной советовалась.
— Могу представить, что ты ей посоветовал.
— Если она этого хочет, я не видел причин препятствовать.
— А я, выходит, человек посторонний и о таком важном событии в жизни дочери узнаю едва ли не случайно, между прочим.
Он посмотрел Тане в глаза:
— А что ты вообще знаешь о своей дочери?
— Ты хочешь меня оскорбить?
— Спаси и сохрани! Я всего лишь подумал, может, ты знаешь того парня — или мужчину постарше, — в кого наша дочь влюблена?
— Александра тебе и об этом говорила?
— Ничего она мне не говорила, но это же так очевидно.
— То есть ты заметил у девчонки состояние влюбленности.
— Пусть будет так — состояние, но на твоем месте я бы узнал, кто он, а то выяснится, что это еще один…
Он осекся и виновато взглянул на нее: догадалась, кого он имел в виду?
— Пойдем потанцуем. — Он протянул Тане руку. Она было заколебалась: день, никто в ресторане не танцует, хотя и включили магнитофон, — но тут же на себя разозлилась: вечно она оглядывается, что скажут, что подумают, была моложе — ни на кого не обращала внимания. Когда была влюблена в Мишку.
— Значит, говоришь, собиралась со мной о Саше поговорить? И для этого встречу назначала. И выскочила из дома, чуть мне под ноги не свалилась…
— Ты к чему это клонишь?
— Просто я подумал, что ты по мне соскучилась.
— Вот еще! — фыркнула она.
— А я соскучился.
— Давай лучше посидим. Что-то у меня голова кружится, — проговорила Таня; ей было все труднее сдерживать себя.
Хотелось обнять его, прижаться на виду у всех и целоваться до самозабвения, как когда-то давно.
— У меня есть предложение, — сказал Михаил, когда они вернулись за столик. — Завтра я улетаю, надо собрать вещи, приготовиться. Давай поедем ко мне и там спокойно поговорим обо всем.
Таня вдруг заколебалась. Разве не для этого она назначила Мишке встречу, чтобы остаться с ним наедине, но когда он сам это предложил, ей стало не по себе.
— Пойдем, — промямлила она, ненавидя себя за эту нерешительность.
Михаил расплатился за обед, и они вышли из ресторана. Он открыл машину и опять уселся на место пассажира. Таня покорно села за руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67