Лидия…
— А это ваша дочь, — Ванда оглядела Скотти с ног до головы. — Я люблю маленьких девочек. У меня было две своих, но теперь они выросли. А знаете ли вы, что я спасла однажды сотни тысяч мышей от неминуемой гибели? Их закупила фармацевтическая компания. Сотни тысяч, и все такие, как эта. Я вообще люблю животных, — добавила она, явно подлизываясь к Хлое.
Подружиться с ребенком, чтобы завоевать расположение отца — старый испытанный способ. Августа густо покраснела, ей было неловко за мать.
— Почему бы тебе не забрать… Как ты назвала свою мышку?
— Аннабель.
— Почему бы тебе не забрать Аннабель из-под миски и не пойти в гостиную, чтобы я могла спокойно попить чаю. А потом я расскажу тебе, как надо спасать мышей, — она повернулась к Скотти. — Насколько я поняла, это вы…
Глава 10
Несправедливо было бы сказать, что Ванда грубо вмешалась в жизнь Августы. Просто она прекрасно чувствовала себя в этой жизни. Гораздо лучше дочери. Но, в конце концов, так было всегда. Ванда руководила жизнью Августы, ведя ее от репетиции к репетиции, от прослушивания к прослушиванию, к следующему концерту, к следующей неудаче…
— Ни о чем не беспокойся, родная, — сказала она в то утро. — Когда вы трое вернетесь с генеральной репетиции, обед будет на столе. Потом я отведу малышку Хлою домой, выкупаю, уложу и прочитаю ей пару сказок перед сном. Я могу посмотреть телевизор там не хуже, чем здесь, а вы двое сможете побыть наедине… да хоть несколько часов, если хотите. Я не такая старая — я еще помню, что такое любовь.
Августа раздраженно подумала, что лучше бы мать этого не помнила. Иногда забывчивость бывает настоящим благословением. Ванда выглядела куда моложе своих пятидесяти шести лет, несмотря на многие годы фанатичного поклонения разной ерунде. Она казалась молодой и полной жизни.
— Мама, — торопливо одеваясь, сказала Августа. — Пожалуйста, не надо. Скотти придется уйти из школы пораньше, чтобы забрать Хлою, затем гнать, как сумасшедшему, чтобы успеть на генеральную репетицию. Во-первых, вечером он будет как выжатый лимон. Во-вторых, тебе совсем не обязательно к нему подлизываться. Он хорошо к тебе относится. И Хло тоже. — Августа повернулась спиной к матери и подняла волосы, ожидая, пока Ванда застегнет ей «молнию». — А в-третьих, не кажется ли тебе, что это выглядело бы так, словно все подстроено.
Ванда застегнула «молнию».
— Во-первых, не говори глупости. Во-вторых, я вовсе не подлизываюсь к Скотти — просто чувствую себя немного обязанной ему.
Августе потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное.
— Почему это ты чувствуешь себя обязанной? — с подозрением спросила она.
— Он помог в рассылке моих памфлетов о тропических лесах. Забрал их все и сказал, что знает в этом городе место, где они разойдутся лучше всего.
— Мама! Не смей этого делать! Только не сейчас, когда Скотти так занят! Хлоя. Пьеса. Высшая школа. Дом…
Ванда хмуро посмотрела на дочь:
— Я знаю, что на уме у этого молодого человека, и распространение нескольких сотен памфлетов не охладит его пыл, можешь мне поверить.
— Мама!
— Августа!
— Я серьезно.
— И я тоже. Кстати, у него это тоже серьезно. Никогда не видела более влюбленного мужчины.
— Ты так думаешь? — после долгой паузы переспросила Августа.
— Я это знаю.
Августа только покачала головой и, вздохнув, вышла из комнаты. Как бы ей хотелось иметь хотя бы десятую долю такой уверенности. Верить, что настоящая любовь способна победить неудачи и разочарования… Но зачем обманывать себя. Она знала, что все это неизбежно кончится. Вот только лучше бы это испытание чувств закончилось до того, как придется прибегнуть к лекарственной терапии.
— Что происходит с нашими детьми? — прервала ход ее мыслей усевшаяся рядом Кэрри Матракс. — Только посмотри на них. Жевуны и мигуны словно не в себе. Дороти забыла половину своих реплик. Железный Дровосек постоянно спотыкается. А Лев — не трус, а просто идиот какой-то. Никак не может попасть в такт.
— А ведь вчера мы прошли всю пьесу без единой заминки. Может, они наглотались таблеток? Или мы видели бы их другими, если бы сами наглотались таблеток? — Обе женщины рассмеялись. — Остается поверить, что генеральная репетиция всегда проходит черт-те как, а завтра все будет идеально.
Скотти и три его ассистента ходили в толпе на сцене, разговаривая то с одним, то с другим актером, поправляя реквизит и выкрикивая команды осветителям.
— Судя по тому, как идут дела сегодня, завтра просто не может быть хуже, — сказала Кэрри, погрозив пальцем своему маленькому мигуну. Детишки сидели прямо перед ними на двух рядах. — Что это с вами сегодня? — спросила Кэрри серьезного маленького первоклассника — точную копию своего старшего брата Стиви, — поправив желто-розовую шляпу у него на голове. — Вы устали сидеть? Проголодались? Я думаю, мы почти закончили, осталось совсем немного посидеть тихонько.
— Я сижу тихонько, тетя, — ответил мальчик, переглядываясь с одноклассниками.
— Дорогой, ты все время пересаживаешься с места на место. Я ведь слежу за тобой.
— Эта девчонка, мам. Она испачкает мой костюм. Или заразит меня. Что? Какая девчонка?
— Хлоя. Подружка мисс Миллер из другой школы. Она вся красная и говорит, что, кажется, заболела. Я не хочу заразиться.
Хмуро переглянувшись, обе женщины встали со своих мест и направились к тому месту, где сидела Хлоя. Вокруг нее образовалось пустое место, другие дети предусмотрительно отсели подальше. Лицо девочки действительно было красным, глаза — полузакрыты.
— Хлоя? — Августа подошла к девочке, переступив через несколько пар коротких ножек. — Хлоя, дорогая. Тебе нехорошо?
Влажные карие глаза с несчастным видом смотрели прямо на нее. Сердце Августы больно сжалось. Присев рядом, она обняла несчастного ребенка.
— Да ты вся горишь, дорогая. Почему ты ничего не сказала?
— Я хочу участвовать в пьесе.
— Знаю, милая. Но это невозможно, если ты больна. Пойдем. Пойдем со мной, Хлоя. Скажем твоему папе, а потом один из нас отвезет тебя домой.
— Но я хочу участвовать в спектакле. Мне станет лучше завтра?
— Не знаю. Надо подождать и посмотреть. А сейчас пойдем. Э, да тебе совсем плохо!
Низко опустив голову, Хлоя последовала за Августой. Кэрри, которая сразу поняла, что ребенок болен, пошла сообщить об этом Скотти, который уже приближался к ним уверенными шагами.
— Что здесь такое? Больной житель страны Оз, не так ли? — Скотти опустился на одно колено рядом с дочерью. — Что с тобой, Хло?
Девочка снова покачала головой, затем уткнулась личиком в плечо отца. Скотти подхватил ее на руки и стал мерно покачивать.
— Я отвезу Хлою домой, — сказал он, бегло окидывая взглядом сцену, словно желая убедиться перед отъездом, что вверенная ему территория в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— А это ваша дочь, — Ванда оглядела Скотти с ног до головы. — Я люблю маленьких девочек. У меня было две своих, но теперь они выросли. А знаете ли вы, что я спасла однажды сотни тысяч мышей от неминуемой гибели? Их закупила фармацевтическая компания. Сотни тысяч, и все такие, как эта. Я вообще люблю животных, — добавила она, явно подлизываясь к Хлое.
Подружиться с ребенком, чтобы завоевать расположение отца — старый испытанный способ. Августа густо покраснела, ей было неловко за мать.
— Почему бы тебе не забрать… Как ты назвала свою мышку?
— Аннабель.
— Почему бы тебе не забрать Аннабель из-под миски и не пойти в гостиную, чтобы я могла спокойно попить чаю. А потом я расскажу тебе, как надо спасать мышей, — она повернулась к Скотти. — Насколько я поняла, это вы…
Глава 10
Несправедливо было бы сказать, что Ванда грубо вмешалась в жизнь Августы. Просто она прекрасно чувствовала себя в этой жизни. Гораздо лучше дочери. Но, в конце концов, так было всегда. Ванда руководила жизнью Августы, ведя ее от репетиции к репетиции, от прослушивания к прослушиванию, к следующему концерту, к следующей неудаче…
— Ни о чем не беспокойся, родная, — сказала она в то утро. — Когда вы трое вернетесь с генеральной репетиции, обед будет на столе. Потом я отведу малышку Хлою домой, выкупаю, уложу и прочитаю ей пару сказок перед сном. Я могу посмотреть телевизор там не хуже, чем здесь, а вы двое сможете побыть наедине… да хоть несколько часов, если хотите. Я не такая старая — я еще помню, что такое любовь.
Августа раздраженно подумала, что лучше бы мать этого не помнила. Иногда забывчивость бывает настоящим благословением. Ванда выглядела куда моложе своих пятидесяти шести лет, несмотря на многие годы фанатичного поклонения разной ерунде. Она казалась молодой и полной жизни.
— Мама, — торопливо одеваясь, сказала Августа. — Пожалуйста, не надо. Скотти придется уйти из школы пораньше, чтобы забрать Хлою, затем гнать, как сумасшедшему, чтобы успеть на генеральную репетицию. Во-первых, вечером он будет как выжатый лимон. Во-вторых, тебе совсем не обязательно к нему подлизываться. Он хорошо к тебе относится. И Хло тоже. — Августа повернулась спиной к матери и подняла волосы, ожидая, пока Ванда застегнет ей «молнию». — А в-третьих, не кажется ли тебе, что это выглядело бы так, словно все подстроено.
Ванда застегнула «молнию».
— Во-первых, не говори глупости. Во-вторых, я вовсе не подлизываюсь к Скотти — просто чувствую себя немного обязанной ему.
Августе потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное.
— Почему это ты чувствуешь себя обязанной? — с подозрением спросила она.
— Он помог в рассылке моих памфлетов о тропических лесах. Забрал их все и сказал, что знает в этом городе место, где они разойдутся лучше всего.
— Мама! Не смей этого делать! Только не сейчас, когда Скотти так занят! Хлоя. Пьеса. Высшая школа. Дом…
Ванда хмуро посмотрела на дочь:
— Я знаю, что на уме у этого молодого человека, и распространение нескольких сотен памфлетов не охладит его пыл, можешь мне поверить.
— Мама!
— Августа!
— Я серьезно.
— И я тоже. Кстати, у него это тоже серьезно. Никогда не видела более влюбленного мужчины.
— Ты так думаешь? — после долгой паузы переспросила Августа.
— Я это знаю.
Августа только покачала головой и, вздохнув, вышла из комнаты. Как бы ей хотелось иметь хотя бы десятую долю такой уверенности. Верить, что настоящая любовь способна победить неудачи и разочарования… Но зачем обманывать себя. Она знала, что все это неизбежно кончится. Вот только лучше бы это испытание чувств закончилось до того, как придется прибегнуть к лекарственной терапии.
— Что происходит с нашими детьми? — прервала ход ее мыслей усевшаяся рядом Кэрри Матракс. — Только посмотри на них. Жевуны и мигуны словно не в себе. Дороти забыла половину своих реплик. Железный Дровосек постоянно спотыкается. А Лев — не трус, а просто идиот какой-то. Никак не может попасть в такт.
— А ведь вчера мы прошли всю пьесу без единой заминки. Может, они наглотались таблеток? Или мы видели бы их другими, если бы сами наглотались таблеток? — Обе женщины рассмеялись. — Остается поверить, что генеральная репетиция всегда проходит черт-те как, а завтра все будет идеально.
Скотти и три его ассистента ходили в толпе на сцене, разговаривая то с одним, то с другим актером, поправляя реквизит и выкрикивая команды осветителям.
— Судя по тому, как идут дела сегодня, завтра просто не может быть хуже, — сказала Кэрри, погрозив пальцем своему маленькому мигуну. Детишки сидели прямо перед ними на двух рядах. — Что это с вами сегодня? — спросила Кэрри серьезного маленького первоклассника — точную копию своего старшего брата Стиви, — поправив желто-розовую шляпу у него на голове. — Вы устали сидеть? Проголодались? Я думаю, мы почти закончили, осталось совсем немного посидеть тихонько.
— Я сижу тихонько, тетя, — ответил мальчик, переглядываясь с одноклассниками.
— Дорогой, ты все время пересаживаешься с места на место. Я ведь слежу за тобой.
— Эта девчонка, мам. Она испачкает мой костюм. Или заразит меня. Что? Какая девчонка?
— Хлоя. Подружка мисс Миллер из другой школы. Она вся красная и говорит, что, кажется, заболела. Я не хочу заразиться.
Хмуро переглянувшись, обе женщины встали со своих мест и направились к тому месту, где сидела Хлоя. Вокруг нее образовалось пустое место, другие дети предусмотрительно отсели подальше. Лицо девочки действительно было красным, глаза — полузакрыты.
— Хлоя? — Августа подошла к девочке, переступив через несколько пар коротких ножек. — Хлоя, дорогая. Тебе нехорошо?
Влажные карие глаза с несчастным видом смотрели прямо на нее. Сердце Августы больно сжалось. Присев рядом, она обняла несчастного ребенка.
— Да ты вся горишь, дорогая. Почему ты ничего не сказала?
— Я хочу участвовать в пьесе.
— Знаю, милая. Но это невозможно, если ты больна. Пойдем. Пойдем со мной, Хлоя. Скажем твоему папе, а потом один из нас отвезет тебя домой.
— Но я хочу участвовать в спектакле. Мне станет лучше завтра?
— Не знаю. Надо подождать и посмотреть. А сейчас пойдем. Э, да тебе совсем плохо!
Низко опустив голову, Хлоя последовала за Августой. Кэрри, которая сразу поняла, что ребенок болен, пошла сообщить об этом Скотти, который уже приближался к ним уверенными шагами.
— Что здесь такое? Больной житель страны Оз, не так ли? — Скотти опустился на одно колено рядом с дочерью. — Что с тобой, Хло?
Девочка снова покачала головой, затем уткнулась личиком в плечо отца. Скотти подхватил ее на руки и стал мерно покачивать.
— Я отвезу Хлою домой, — сказал он, бегло окидывая взглядом сцену, словно желая убедиться перед отъездом, что вверенная ему территория в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41