Матвей присел на свободный стул возле единственного пыльного окошка. Сквозь стекла была видна часть кирпичной стены внутреннего дворика, где Матвей только что оставил свой мотоцикл. Прогнувшись, он увидел его, тот стоял под маленьким зарешеченным окошком, покрытым толстым слоем многолетней пыли. Здесь, в швейцарской, было душновато, пахло мятой. Петр Иванович разливал в маленькие розетки мед.
— Петя! Давай я помогу, — вызвался Шурочка.
— Сиди, мне что, в тягость? — остановил его швейцар, Петр Иванович располнел, видимо, недавно. Толстые морщины его налились жиром. Когда-то жесткие черты лица распустились, подобрели, и он начинал походить на доброго деревенского дядюшку. Петр Иванович покосился на Матвея:
— А ты, парень, говорят, в Чечне хорошо себя показал.
— Кто говорит? — усмехнулся Матвей.
— Граф говорил.
— А-а, ему видней. Вообще-то пришлось, — сказал Матвей и взял кружку с чаем. — А вам в Афгане с духами тоже, говорят, пришлось?
— Да, досталось там… всем. Прошлась по нам война, — задумчиво подтвердил Петр Иванович.
— Что это вы о войне да о войне? Словно других тем нет? Разве мало у нас хорошего в жизни? — порывисто сказал Шурочка и, отведя назад рукой свои длинные шелковистые волосы, другой пододвинул розетку с медом к швейцару.
— Спасибо, Шурочка, — поблагодарил Петр Иванович и вновь обратился к Матвею. — Как ты, освоился у нас?
— Да вроде того.
— Ничего, все будет тип-топ, — сказал Петр Иванович. — Главное, жив-здоров.
— Это верно, — согласился Шурочка. — Ты вон какой красивый парень. Мне мои девочки все уши о тебе прожужжали. Спрашивают, почему ты их дичишься. Все просят, чтобы познакомил.
— А ты познакомь, — посоветовал Петр Иванович. — Может, счастье свое найдет.
— А что там от меня начальству требуется? — спросил Матвей.
— Кто их там разберет. Там у них семейное совещание: Атаманша, ее брат и Граф.
— А что брату надо? — поинтересовался Матвей. Он взял чайник и стал наливать себе новую чашку чая.
— Павлу Андреевичу? Да мало ли чего! Неприятности, наверное, какие-то. Час назад приехал какой-то расстроенный. Кто его знает? Может быть, неудача с финансами? Сейчас же время какое: можно вмиг миллионером стать, а можно и нищим. Как повезет. Так что они там сейчас совещаются с Графом.
— Граф говорил, что он может стать соучредителем, да? — спросил Матвей.
— Граф? Граф, конечно, конечно. На нем, между нами говоря, все здесь и держится. Поэтому Атаманша его и соучредителем сделала, — собрал морщины в улыбку Петр Иванович.
Раздался звонок телефона. Петр Иванович послушал, сказал: «да» и, вслепую кладя трубку, кивнул Матвею:
— Тебя требуют.
Глава 33
НОВОЕ ЗАДАНИЕ
Когда Матвей зашел в круглый зал с пальмами, из кабинета Атаманши вышел мужчина. Это был Павел Андреевич, двоюродный брат Атаманши и отец Светы. Проходя мимо Матвея, он окинул его внимательным взглядом, неожиданно поздоровался и прошел мимо.
В кабинете было сумрачно. Окна были открыты, но зашторены, и ветерок с трудом прорывался в комнату, колыша сборки белой материи. Когда Матвей зашел, Атаманша что-то тихо говорила Графу. Тот, склонив голову набок, внимательно слушал. На звук открываемой двери оба оглянулись.
— Входи, герой, — оживился Граф.
Он указал на стул, на котором недавно, видимо, сидел Павел Андреевич:
— Садись, ты сегодня именинник. Хорошо поработал. Правда, Аня?
— Ну, еще бы! Все бы так работали, можно было бы на заслуженный отдых отправляться, — насмешливо отозвалась Атаманша.
— Это тебе на заслуженный? — засмеялся Граф. — Да из нас ты самая юная и энергичная.
— Твоими устами да мед пить, — усмехнулась Атаманша, но видно было, что эти слова были ей приятны.
Граф, перегнувшись к тумбе стола, покопался в недрах и достал оттуда чистую рюмку.
— Выпьем за твою сегодняшнюю удачу, — сказал он, разливая коньяк.
— А также за то, чтобы земля была пухом… кому надо, — вновь усмехнулась Атаманша.
Она залпом выпила коньяк, оглядела стол, взяла один из шоколадных кусочков, лежавших на развернутой фольге, понюхала и отложила в сторону.
— Вот что, герой, — сказала она Матвею. — Как договаривались, получи оставшуюся часть… гонорара.
Она достала из сумочки конверт и протянула его Матвею.
— Здесь ровно кусок зелени, можешь не считать. Учти, это только начало. Будешь меня держаться, на хлеб с маслом всегда заработаешь. А то и на икру, — добавила она, заметив, что Граф что-то хочет вставить.
Она все же сунула в рот кусок шоколада, прожевала, а потом закурила. Держа сигарету на отлете между указательным и средним пальцами, унизанными золотыми кольцами с крупными цветными камнями, она сказала, выпуская дым между словами:
— Я своих людей не бросаю. Если будешь мне верой и правдой служить, озолочу в буквальном смысле.
От коньяка Атаманша раскраснелась. Рыхловатое от регулярных возлияний лицо ее распустилось и стало лицом стареющей сорокалетней женщины. Ей явно было приятно находиться в обществе молодых мужчин. И было заметно, что ей хотелось сделать или сказать им что-нибудь приятное.
— А знаешь, Граф, я ведь и правда сделала тебя соучредителем. Конечно, без права подписи, подписываю все бумаги я как генеральный директор, но десять процентов прибыли уже твои. Держись меня, и у тебя все будет, — сказала она и лихо забросила себе в рот еще один кусочек шоколада.
— Ну, Аня, не знаю, как и благодарить, — улыбнулся Граф. Он был обрадован и даже не пытался это скрыть. Улыбка неудержимо рвалась с его губ.
— Не беспокойся, я тебе все это делаю не за твои красивые глаза. Ты еще отработаешь, будь спокоен. Мне сейчас от тебя нужно, чтобы все видели в тебе хозяина. Пока мы на ноги не встали, мне надо отсидеться в тени. Понимаешь, была вчера у Алки, встретила там Стрельцова, этого хапугу, банкира недобитого. Так он тоже интересовался насчет нашего клубного здания. И думаешь, он один такой интересующийся? Что ты, волков полно кругом.
— Алка — это Пугачева, — пояснил Граф специально для Матвея. — Аня и Алла — большие подруги. Еще с давних пор.
— Правда? — удивился Матвей, как и многие считавший, что те, кого часто показывают по телевизору, живут в другом мире, с нашим не соприкасающемся.
— О-о! — польщенно улыбнулась Атаманша. — Мы с ней с давних пор не разлей вода.
Она затянулась сигаретой, прищурившись, выпустила струйку дыма и сказала:
— Я вот добрая. Кто ко мне хорошо, к тому и я хорошо. Ты мне, Матвеюшка, сегодня услужил, так я тебе хочу подарок сделать.
Она решительным жестом притянула к себе сумку и вновь стала копаться в ее недрах. Сигарета прилепилась к углу рта, и дым заставлял ее щуриться. Нашла наконец.
— Вот тебе, носи на память, — сказала она, протягивая Матвею толстую золотую цепочку. — Сейчас все мужики носят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79