А то, что соратник Паши Маленького предшествовал черному мотоциклисту, совсем уже исключало возможность простого совпадения. Значит, мотоциклист и Паша связаны, действуют вместе, замышляют что-то против меня!
В конце концов я собралась с силами и уехала. Весь оставшийся день прошел как во сне. Вернее, в каком-то кошмаре. Мне все время чудились преследователи, в каждом мотоциклисте, которых стало попадаться неожиданно много — на каждом шагу, — я видела Матвея, в любом крупном толстяке проглядывались черты Паши Маленького со товарищи. Даже в «Ленинке», куда мне надо было заехать, чтобы собрать библиографию для реферата, даже там, в читальном зале, стоило мне поднять голову от книги и посмотреть поверх низкого абажура настольной лампы в сторону прохода между столами, — невдалеке тут же появлялась какая-нибудь крупная фигура, конечно, бандитская.
Совершенно разбитая — даже не физически, морально, — я прибыла в клуб. Приехала я немного раньше обычного. Во-первых, в клубе находиться мне казалось как-то безопаснее, а во-вторых, хотелось кое с кем пообщаться до выступления.
Глава 48
КАТЬКА ЗЛОБИТСЯ
Дождь как начал сыпать днем, так и не думал переставать. Это была какая-то нудная, бесконечная взвесь, которой был полон воздух, легкие, одежда. Все отсыревало вокруг, все было нудным, бесконечным и беспросветным. Когда же я подъехала к «Русалке», день уже окончательно посерел, включенные уличные фонари мокро блестели внутри мутных ореолов, которые создавала все та же водяная пыль.
Припарковавшись, я выскочила из машины и без зонта быстро пробежала до входа. Под козырьком курил Иван Свиридов, бдительно поглядывавший за суетой уличных охранников, снующих вокруг оставленных машин. Я поздоровалась с ним и шмыгнула внутрь. В вестибюле среди курящего народа Петра Ивановича я не увидела. Костя разговаривал с похожим на него размерами мужчиной. Я повисла у Кости на руке, чтобы привлечь к себе внимание, и вдруг с мгновенным испугом узнала в его собеседнике Пашу Маленького.
— Тебе чего, Русалка? — ласково спросил Костя. Я проглотила комок в горле и спросила: где Петр Иванович?
— Может, я лучше пригожусь? — нахально спросил Паша Маленький.
— Не надоело? — ядовито сказала я. — Кажется, кто-то уже раз пытался?
Костя засмеялся, одобрительно похлопал меня по ладони, все еще лежавшей на его предплечье, сказал: «Молодец!» и заметил, обращаясь к Паше Маленькому:
— Нашей русалочке палец в рот не клади.
— А что ей можно класть? — захохотал Паша Маленький.
— Потренируйся на своих дружках, — с презрением сказала я, отметив, как сразу побагровело от злобы лицо Паши Маленького.
Костя легонько подтолкнул меня к комнате швейцара:
— Иваныч там, пошел чайку попить.
Петр Иванович мне обрадовался. Отыскал чашку и налил чай. Я перед выступлением пить не хотела, но, чтобы не обидеть, чашку взяла. Потом сказала, что хочу его еще кое о чем спросить, вчера на теплоходе так и не договорили.
— Опять о Матвее?
— Да. Это правда, что он приходит смотреть мои представления?
Петр Иванович пожал плечами:
— Да. А что тут такого? На тебя ползала подходят смотреть. Ты вот не знаешь, а у нас за эти два месяца, пока ты работаешь, яблоку негде упасть. Шеф, говорят, собирается расширять заведение. Говорят, уже соседний особняк покупать собирается. А ты говоришь, на тебя не смотрят.
— Да нет, ничего я не говорю, — пожала я плечами. — Мне только интересно, зачем Матвей приходит?
— Ты что, боишься его? — внезапно догадался Петр Иванович. — Ну, это ты зря.
Он задумался на мгновение:
— Нет-нет, — отмел рукой свои мысли. — Кто угодно, но только не Матвей. Да и зачем? У него, конечно, бзики начались по возвращении, это точно, но нет-нет. И потом, одно дело… — замялся он, пытаясь подобрать слова пообъемнее, — одно дело — профессиональные обязанности, а другое — это. Он ведь тоже человек. А ты вполне можешь ему напоминать ту Свету. Она тоже была, как ты: маленькая, светленькая, тоже красивая, я помню. Ты выбрось это из головы. И чего это тебе в голову пришло?
Меня, однако, это не успокоило. Во мне уже сидел страх — странный, бесформенный, слепой, как всякое существо, рожденное в подземельях слепых, — страх неизвестно чего, усиленный встречей с Пашей Маленьким и подручным Паши. Я рассказала, как неожиданно увидела сегодня в обществе милиционеров приятеля Паши, увидела черного мотоциклиста, похожего на того, давнего, силуэт которого оставил жуткий оттиск на титульном листе моей памяти.
Петр Иванович мигом разрушил всю конструкцию:
— Чепуха! Сейчас всех наших по-новому начали таскать к ментам. А уж этих «шестерок» в первую очередь. Да и Варана уже приглашали, теперь за его шушеру принялись. А мотоциклист?.. Да что это тебе в голову лезет? Чтобы Матвей!.. А впрочем, — на миг задумался он, — как я не подумал?.. Может, его тоже вызывали. Я так понимаю, он у них главный подозреваемый. И у нас в «Русалке» его многие хотели бы засадить, да боятся. Неудобная, знаешь, личность. Но это я только тебе, об этом молчок, это чтобы ты выбросила из головы глупости: Матвей тебя будет пугать, как же!..
Я решила, что он прав. Не во всем, разумеется, тем более что тайные истоки моего беспокойства я не могла поведать никому. Что там говорить, я и сама толком не понимала, что меня тревожило. Если бы я боялась за свою жизнь, мне достаточно было бы пожаловаться Графу, чтобы вся его неистовая мощь обрушилась на моих обидчиков. Кроме того, в критический момент я могла бы укрыться за границей под крылышком папы и Закона, который у них там и впрямь иначе как с большой буквы не мыслится. Так что страхи мои, хоть и вполне реальные, были несколько иной природы, только я и сама не могла бы определить: какой?
Когда я подошла к приоткрытой двери нашей костюмерной, меня остановил громкий голос Катьки.
Подслушивать я не собиралась, но говорили обо мне, поэтому я в первое мгновение запнулась, а потом слушать пришлось.
— Светка? Ой, не могу! Только не надо мне мозги пудрить, нашли лапочку! — громко и презрительно говорила Катька. — Такая же, как все, только что гонору больше, тихоня!
— Что ты злобишься? — услышала я примирительный голос. — Ты же сама понимаешь, что Света не виновата, что она мужчинам нравится. Да и с Графом у вас вроде уже было все кончено, когда она пришла сюда.
— Вроде! Вроде у Мавроди. Куда бы он от меня делся, если бы не эта фифочка? Что я, мужиков не знаю? А твоя подруженька еще и кочевряжется, сука! — я тут, мол, ни при чем, не виноватая я, он сам ко мне пристает. А все для чего, чтобы денежки Графа захапать.
Я пожалела, что стала слушать. Знала же, что Катька меня недолюбливает. Да и сама я не испытывала к ней особой симпатии. А вот злоба ее меня неприятно поразила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
В конце концов я собралась с силами и уехала. Весь оставшийся день прошел как во сне. Вернее, в каком-то кошмаре. Мне все время чудились преследователи, в каждом мотоциклисте, которых стало попадаться неожиданно много — на каждом шагу, — я видела Матвея, в любом крупном толстяке проглядывались черты Паши Маленького со товарищи. Даже в «Ленинке», куда мне надо было заехать, чтобы собрать библиографию для реферата, даже там, в читальном зале, стоило мне поднять голову от книги и посмотреть поверх низкого абажура настольной лампы в сторону прохода между столами, — невдалеке тут же появлялась какая-нибудь крупная фигура, конечно, бандитская.
Совершенно разбитая — даже не физически, морально, — я прибыла в клуб. Приехала я немного раньше обычного. Во-первых, в клубе находиться мне казалось как-то безопаснее, а во-вторых, хотелось кое с кем пообщаться до выступления.
Глава 48
КАТЬКА ЗЛОБИТСЯ
Дождь как начал сыпать днем, так и не думал переставать. Это была какая-то нудная, бесконечная взвесь, которой был полон воздух, легкие, одежда. Все отсыревало вокруг, все было нудным, бесконечным и беспросветным. Когда же я подъехала к «Русалке», день уже окончательно посерел, включенные уличные фонари мокро блестели внутри мутных ореолов, которые создавала все та же водяная пыль.
Припарковавшись, я выскочила из машины и без зонта быстро пробежала до входа. Под козырьком курил Иван Свиридов, бдительно поглядывавший за суетой уличных охранников, снующих вокруг оставленных машин. Я поздоровалась с ним и шмыгнула внутрь. В вестибюле среди курящего народа Петра Ивановича я не увидела. Костя разговаривал с похожим на него размерами мужчиной. Я повисла у Кости на руке, чтобы привлечь к себе внимание, и вдруг с мгновенным испугом узнала в его собеседнике Пашу Маленького.
— Тебе чего, Русалка? — ласково спросил Костя. Я проглотила комок в горле и спросила: где Петр Иванович?
— Может, я лучше пригожусь? — нахально спросил Паша Маленький.
— Не надоело? — ядовито сказала я. — Кажется, кто-то уже раз пытался?
Костя засмеялся, одобрительно похлопал меня по ладони, все еще лежавшей на его предплечье, сказал: «Молодец!» и заметил, обращаясь к Паше Маленькому:
— Нашей русалочке палец в рот не клади.
— А что ей можно класть? — захохотал Паша Маленький.
— Потренируйся на своих дружках, — с презрением сказала я, отметив, как сразу побагровело от злобы лицо Паши Маленького.
Костя легонько подтолкнул меня к комнате швейцара:
— Иваныч там, пошел чайку попить.
Петр Иванович мне обрадовался. Отыскал чашку и налил чай. Я перед выступлением пить не хотела, но, чтобы не обидеть, чашку взяла. Потом сказала, что хочу его еще кое о чем спросить, вчера на теплоходе так и не договорили.
— Опять о Матвее?
— Да. Это правда, что он приходит смотреть мои представления?
Петр Иванович пожал плечами:
— Да. А что тут такого? На тебя ползала подходят смотреть. Ты вот не знаешь, а у нас за эти два месяца, пока ты работаешь, яблоку негде упасть. Шеф, говорят, собирается расширять заведение. Говорят, уже соседний особняк покупать собирается. А ты говоришь, на тебя не смотрят.
— Да нет, ничего я не говорю, — пожала я плечами. — Мне только интересно, зачем Матвей приходит?
— Ты что, боишься его? — внезапно догадался Петр Иванович. — Ну, это ты зря.
Он задумался на мгновение:
— Нет-нет, — отмел рукой свои мысли. — Кто угодно, но только не Матвей. Да и зачем? У него, конечно, бзики начались по возвращении, это точно, но нет-нет. И потом, одно дело… — замялся он, пытаясь подобрать слова пообъемнее, — одно дело — профессиональные обязанности, а другое — это. Он ведь тоже человек. А ты вполне можешь ему напоминать ту Свету. Она тоже была, как ты: маленькая, светленькая, тоже красивая, я помню. Ты выбрось это из головы. И чего это тебе в голову пришло?
Меня, однако, это не успокоило. Во мне уже сидел страх — странный, бесформенный, слепой, как всякое существо, рожденное в подземельях слепых, — страх неизвестно чего, усиленный встречей с Пашей Маленьким и подручным Паши. Я рассказала, как неожиданно увидела сегодня в обществе милиционеров приятеля Паши, увидела черного мотоциклиста, похожего на того, давнего, силуэт которого оставил жуткий оттиск на титульном листе моей памяти.
Петр Иванович мигом разрушил всю конструкцию:
— Чепуха! Сейчас всех наших по-новому начали таскать к ментам. А уж этих «шестерок» в первую очередь. Да и Варана уже приглашали, теперь за его шушеру принялись. А мотоциклист?.. Да что это тебе в голову лезет? Чтобы Матвей!.. А впрочем, — на миг задумался он, — как я не подумал?.. Может, его тоже вызывали. Я так понимаю, он у них главный подозреваемый. И у нас в «Русалке» его многие хотели бы засадить, да боятся. Неудобная, знаешь, личность. Но это я только тебе, об этом молчок, это чтобы ты выбросила из головы глупости: Матвей тебя будет пугать, как же!..
Я решила, что он прав. Не во всем, разумеется, тем более что тайные истоки моего беспокойства я не могла поведать никому. Что там говорить, я и сама толком не понимала, что меня тревожило. Если бы я боялась за свою жизнь, мне достаточно было бы пожаловаться Графу, чтобы вся его неистовая мощь обрушилась на моих обидчиков. Кроме того, в критический момент я могла бы укрыться за границей под крылышком папы и Закона, который у них там и впрямь иначе как с большой буквы не мыслится. Так что страхи мои, хоть и вполне реальные, были несколько иной природы, только я и сама не могла бы определить: какой?
Когда я подошла к приоткрытой двери нашей костюмерной, меня остановил громкий голос Катьки.
Подслушивать я не собиралась, но говорили обо мне, поэтому я в первое мгновение запнулась, а потом слушать пришлось.
— Светка? Ой, не могу! Только не надо мне мозги пудрить, нашли лапочку! — громко и презрительно говорила Катька. — Такая же, как все, только что гонору больше, тихоня!
— Что ты злобишься? — услышала я примирительный голос. — Ты же сама понимаешь, что Света не виновата, что она мужчинам нравится. Да и с Графом у вас вроде уже было все кончено, когда она пришла сюда.
— Вроде! Вроде у Мавроди. Куда бы он от меня делся, если бы не эта фифочка? Что я, мужиков не знаю? А твоя подруженька еще и кочевряжется, сука! — я тут, мол, ни при чем, не виноватая я, он сам ко мне пристает. А все для чего, чтобы денежки Графа захапать.
Я пожалела, что стала слушать. Знала же, что Катька меня недолюбливает. Да и сама я не испытывала к ней особой симпатии. А вот злоба ее меня неприятно поразила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79