По бокам он различил хрупкие фигурки ангелов, и сама лестница вдруг озарилась, как будто кто-то зажег вокруг миллион фонарей. Только это были не фонари. Звезды. Какое их было множество, с ума можно сойти! Будто пошел метеоритный дождь…
А внизу была дорога, и по этой дороге шла девушка. Высокая, в потрепанных джинсах и черной кожаной куртке… Волосы девушки были распущены и свободно струились по плечам.
— Эй…
Она обернулась на его голос, и ему показалось, что там, в ее глазах, отражаются все эти звезды… Все. Даже самые далекие…
* * *
Те сны, которые ей снились, Анна забывала уже утром. И слава богу…
Она проснулась рано. Сначала ей показалось, что утро еще далеко… Потом вспомнила, что теперь темнеет рано и поздно светлеет.
Она приподнялась на локте и взглянула на часы. Волосы упали на лицо — она привычно убрала их со лба.
Стрелки показывали пять тридцать. Вставать было рано, но и лежать не хотелось. Она уже давно поняла — от безделья появляются мрачные мысли. Поэтому она старалась занимать себя делами постоянно.
Она встала и потянулась, пытаясь сбросить с себя остатки сна.
За окном царила пока тишина, и, судя по всему, день должен быть ясным и спокойным…
Она прошлепала босыми ногами на кухню, включила свет. Пока варился кофе, успела умыться.
Прихлебывая кофе, она вспомнила, что именно сегодня обещала зайти к Тане и Вовке. «Боже ты мой, — вздохнула она. — Именно сегодня… У меня именно сегодня дел так много, что я вряд ли успею…»
Она обещала зайти в монастырскую лавку, купить свечей для храма при их приюте. Потом у нее занятия… Бог знает, когда она освободится…
— Надо было вечером, — отругала она себя. — Весь вечер занималась какой-то ерундой…
Она рванулась к телефону, но вспомнила, что еще рано и наверняка они спят…
— Позвоню попозже, — решила она. — Только бы не забыть.
«Она смотрит на дым и завидует ангелам, — пел голос из магнитофона. — Врачи говорят, что это все от курения…»
Она как раз курила. Смотрела на улетающий к потолку синеватый дым и в самом деле завидовала ангелам.
Поэтому она рассмеялась.
— Надо все-таки что-то делать, — пробормотала она. — Ты никогда не повзрослеешь, Мышка. Тебе перевалило за тридцать, а ты мыслишь как девочка, выглядишь как девочка и совершенно не стараешься стать частью огромного организма… А знаешь ли ты, что такие, как ты, вносят дисгармонию?
Она поймала себя на том, что зажигает новую сигарету.
— Ты умрешь, и тебя похоронят в этих джинсах. И если не окажется рядом никого из знакомых, они даже не будут знать, какой возраст тебе проставить… Неужели ты до сих пор не можешь смириться и стать тем, кем уже должна была давно стать?
Частицей этого долбаного огромного организма… Всего лишь.
— Ни-ког-да…
На улице уже светлело. Появились одинокие фигуры.
«И почему, — подумала Анна, — одеваясь, каждое утро я чувствую себя брошенной в ров со львами, Господи?»
Она шла по улице, низко опустив голову. Как всегда. Работала она совсем рядом с домом. Раньше там был детский сад. А теперь — приют для больных детей…
Анна открыла калитку, та скрипнула предательски, и она испугалась — вдруг разбудит кого-нибудь из малышей?
Надо бы смазать, подумала она. Чтобы не скрипела…
Она всегда думала о том, каково им просыпаться. Там, в снах, эти дети были нормальными. Над ними никто не смеялся. Они могли бегать, смеяться и наверняка ничем не отличались от других детей… Она знала это, потому что сама очень долгое время спасалась от реальности, придумывая себе другую жизнь. Ту, где все было совсем не так, как здесь и сейчас.
И ей всегда так не хотелось возвращаться…
— Здравствуйте, Анна Игоревна…
Она обернулась на этот странный голос с мягкими, вкрадчивыми интонациями.
Выдавила улыбку, в очередной раз задавая себе вопрос, почему она не доверяет этому человеку с небольшими руками, ведь то, что он делает, — хорошо?
— Здравствуйте, — ответила она, оставаясь напряженной.
Может быть, виной всему был его взгляд? Он все время смотрел в сторону. Как будто боялся Анниных глаз.
— Как у вас дела? Вы выглядите усталой…
— Да нет же, — запротестовала Анна. — Вчера я вообще не работала… Так что у меня, право же, все нормально.
Он уже не слушал ее. Это тоже было его особенностью — внезапно уходить во время разговора. Тогда его взгляд становился отстраненным и бессмысленным.
Как у некоторых ее детишек…
Она раньше вообще не знала, как ей надо реагировать. Один раз простояла десять минут, ожидая продолжения беседы. Вроде как-то невежливо было уходить… Теперь же, зная об этих странностях, она просто пошла дальше. Скорее всего, он и не вспомнит, что разговаривал с ней. Или вообще сочтет ее за явившееся внезапно привидение…
Последняя мысль ее рассмешила.
Она не выдержала и рассмеялась.
Когда вошла в комнату, она все еще улыбалась.
Дети еще спали, только маленькая Геля сидела, прижимая к груди кулачки. Несчастная, с встрепанными волосами и расширившимися от страха глазами.
Анна кинулась к ней, оглядываясь — где же нянечка? Значит, опять бросила малышей, и особенно Гелю, которой вечно мерещились кошмары, и что самое ужасное, эти кошмары бедняжка не могла рассказать. Она ведь не умела разговаривать. Долгое время ее вообще считали немой. Но Анне казалось, что Геля просто не хочет разговаривать.
— Геля, — прошептала Анна, прижимая девочку к себе и гладя ее по спутавшимся волосам. — Все в порядке… Ночь ушла, и страшное тоже ушло… Посмотри, солнышко появилось… Ну, успокойся же…
Все ее слова были только словами, Геля всегда могла увидеть что-то страшное, вне зависимости от времени суток.
Анна все гладила девочку по голове и отпустила ее только тогда, когда поняла: она успокоилась.
Стали просыпаться другие дети, да и зазвенел уже церковный колокол.
Вот и новый день, подумала Анна, погружаясь все глубже в привычную суету. Еще один день…
Почему-то ей вспомнилась «тантрическая» дива, и она горько усмехнулась.
Ни Геля, ни остальные дети в это пространство не вписывались. А куда они вообще вписывались, кроме этого маленького мирка, надежно отгороженного от любопытных и часто недобрых взглядов?
«Может быть, зла так много на земле потому, что мир несчастен?»
* * *
Он вспомнил про материнскую просьбу только во второй половине дня.
«Данила, тебе же там недалеко…»
— Вот кретин, — пробормотал он. — Ладно… Скажу ей, что не смог вырваться…
Он не хотел именно сейчас отрываться от работы. В конце концов, не часто выпадает хороший заработок. А эта машина была навороченная, и хозяин был навороченный, хоть и неприятный. Он предпочитал не смотреть в глаза этого нувориша. Странные были глаза. Как будто неживые… Один глаз, как казалось Даниле, вообще косил в сторону, точно этот тип постоянно находился в напряжении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
А внизу была дорога, и по этой дороге шла девушка. Высокая, в потрепанных джинсах и черной кожаной куртке… Волосы девушки были распущены и свободно струились по плечам.
— Эй…
Она обернулась на его голос, и ему показалось, что там, в ее глазах, отражаются все эти звезды… Все. Даже самые далекие…
* * *
Те сны, которые ей снились, Анна забывала уже утром. И слава богу…
Она проснулась рано. Сначала ей показалось, что утро еще далеко… Потом вспомнила, что теперь темнеет рано и поздно светлеет.
Она приподнялась на локте и взглянула на часы. Волосы упали на лицо — она привычно убрала их со лба.
Стрелки показывали пять тридцать. Вставать было рано, но и лежать не хотелось. Она уже давно поняла — от безделья появляются мрачные мысли. Поэтому она старалась занимать себя делами постоянно.
Она встала и потянулась, пытаясь сбросить с себя остатки сна.
За окном царила пока тишина, и, судя по всему, день должен быть ясным и спокойным…
Она прошлепала босыми ногами на кухню, включила свет. Пока варился кофе, успела умыться.
Прихлебывая кофе, она вспомнила, что именно сегодня обещала зайти к Тане и Вовке. «Боже ты мой, — вздохнула она. — Именно сегодня… У меня именно сегодня дел так много, что я вряд ли успею…»
Она обещала зайти в монастырскую лавку, купить свечей для храма при их приюте. Потом у нее занятия… Бог знает, когда она освободится…
— Надо было вечером, — отругала она себя. — Весь вечер занималась какой-то ерундой…
Она рванулась к телефону, но вспомнила, что еще рано и наверняка они спят…
— Позвоню попозже, — решила она. — Только бы не забыть.
«Она смотрит на дым и завидует ангелам, — пел голос из магнитофона. — Врачи говорят, что это все от курения…»
Она как раз курила. Смотрела на улетающий к потолку синеватый дым и в самом деле завидовала ангелам.
Поэтому она рассмеялась.
— Надо все-таки что-то делать, — пробормотала она. — Ты никогда не повзрослеешь, Мышка. Тебе перевалило за тридцать, а ты мыслишь как девочка, выглядишь как девочка и совершенно не стараешься стать частью огромного организма… А знаешь ли ты, что такие, как ты, вносят дисгармонию?
Она поймала себя на том, что зажигает новую сигарету.
— Ты умрешь, и тебя похоронят в этих джинсах. И если не окажется рядом никого из знакомых, они даже не будут знать, какой возраст тебе проставить… Неужели ты до сих пор не можешь смириться и стать тем, кем уже должна была давно стать?
Частицей этого долбаного огромного организма… Всего лишь.
— Ни-ког-да…
На улице уже светлело. Появились одинокие фигуры.
«И почему, — подумала Анна, — одеваясь, каждое утро я чувствую себя брошенной в ров со львами, Господи?»
Она шла по улице, низко опустив голову. Как всегда. Работала она совсем рядом с домом. Раньше там был детский сад. А теперь — приют для больных детей…
Анна открыла калитку, та скрипнула предательски, и она испугалась — вдруг разбудит кого-нибудь из малышей?
Надо бы смазать, подумала она. Чтобы не скрипела…
Она всегда думала о том, каково им просыпаться. Там, в снах, эти дети были нормальными. Над ними никто не смеялся. Они могли бегать, смеяться и наверняка ничем не отличались от других детей… Она знала это, потому что сама очень долгое время спасалась от реальности, придумывая себе другую жизнь. Ту, где все было совсем не так, как здесь и сейчас.
И ей всегда так не хотелось возвращаться…
— Здравствуйте, Анна Игоревна…
Она обернулась на этот странный голос с мягкими, вкрадчивыми интонациями.
Выдавила улыбку, в очередной раз задавая себе вопрос, почему она не доверяет этому человеку с небольшими руками, ведь то, что он делает, — хорошо?
— Здравствуйте, — ответила она, оставаясь напряженной.
Может быть, виной всему был его взгляд? Он все время смотрел в сторону. Как будто боялся Анниных глаз.
— Как у вас дела? Вы выглядите усталой…
— Да нет же, — запротестовала Анна. — Вчера я вообще не работала… Так что у меня, право же, все нормально.
Он уже не слушал ее. Это тоже было его особенностью — внезапно уходить во время разговора. Тогда его взгляд становился отстраненным и бессмысленным.
Как у некоторых ее детишек…
Она раньше вообще не знала, как ей надо реагировать. Один раз простояла десять минут, ожидая продолжения беседы. Вроде как-то невежливо было уходить… Теперь же, зная об этих странностях, она просто пошла дальше. Скорее всего, он и не вспомнит, что разговаривал с ней. Или вообще сочтет ее за явившееся внезапно привидение…
Последняя мысль ее рассмешила.
Она не выдержала и рассмеялась.
Когда вошла в комнату, она все еще улыбалась.
Дети еще спали, только маленькая Геля сидела, прижимая к груди кулачки. Несчастная, с встрепанными волосами и расширившимися от страха глазами.
Анна кинулась к ней, оглядываясь — где же нянечка? Значит, опять бросила малышей, и особенно Гелю, которой вечно мерещились кошмары, и что самое ужасное, эти кошмары бедняжка не могла рассказать. Она ведь не умела разговаривать. Долгое время ее вообще считали немой. Но Анне казалось, что Геля просто не хочет разговаривать.
— Геля, — прошептала Анна, прижимая девочку к себе и гладя ее по спутавшимся волосам. — Все в порядке… Ночь ушла, и страшное тоже ушло… Посмотри, солнышко появилось… Ну, успокойся же…
Все ее слова были только словами, Геля всегда могла увидеть что-то страшное, вне зависимости от времени суток.
Анна все гладила девочку по голове и отпустила ее только тогда, когда поняла: она успокоилась.
Стали просыпаться другие дети, да и зазвенел уже церковный колокол.
Вот и новый день, подумала Анна, погружаясь все глубже в привычную суету. Еще один день…
Почему-то ей вспомнилась «тантрическая» дива, и она горько усмехнулась.
Ни Геля, ни остальные дети в это пространство не вписывались. А куда они вообще вписывались, кроме этого маленького мирка, надежно отгороженного от любопытных и часто недобрых взглядов?
«Может быть, зла так много на земле потому, что мир несчастен?»
* * *
Он вспомнил про материнскую просьбу только во второй половине дня.
«Данила, тебе же там недалеко…»
— Вот кретин, — пробормотал он. — Ладно… Скажу ей, что не смог вырваться…
Он не хотел именно сейчас отрываться от работы. В конце концов, не часто выпадает хороший заработок. А эта машина была навороченная, и хозяин был навороченный, хоть и неприятный. Он предпочитал не смотреть в глаза этого нувориша. Странные были глаза. Как будто неживые… Один глаз, как казалось Даниле, вообще косил в сторону, точно этот тип постоянно находился в напряжении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75