Нет! Лента об олимпиаде не относится к надежным кассовым жанрам триллера, фильма ужасов или приключений. Особенно в отсутствии звезд первой и второй величины.
Может, обратиться к какой-нибудь звезде? Пообещать успешный видеопрокат в Америке или Европе?
Нет! Слишком много времени уйдет на уговоры, Да и невозможно, положа руку на сердце, обещать коммерческий успех.
Может, снять малобюджетный фильм вроде «фирензе», невзирая на дорогостоящие требования профсоюзов?
Да, это, пожалуй, единственный выход. Создать в Барселоне маленькую временную базу, начать работу, затем вернуться в Нью-Йорк и найти кассовый проект в качестве баланса для моего фильма. Периодически наезжать в Барселону, пока не придет время начать монтаж; потом забрать отснятый материал в Нью-Йорк.
Нет, это слишком большой фильм, он требует полноценной, дорогой съемочной группы и моего присутствия, а значит, вряд ли мне удастся заняться каким-либо другим бизнесом в Нью-Йорке.
А что если убедить какой-нибудь международный банк финансировать хоть часть фильма? Завоеванный «Оскар» чего-то да стоит.
Я долго висела на телефоне, но в ответ постоянно звучало весьма категоричное «Нет!». И менее категоричное: «Нет». Проскочило также несколько сухих фраз типа: «Мы вынуждены проявлять осторожность». Мне давали понять, что недавно приобретенная известность не является достаточным гарантом для крупных инвестиций.
Наконец пришло решение. Я по-прежнему располагала первоклассными режиссером и оператором. Есть шанс сделать беспроигрышный ход.
Надо связаться с моим старым другом и любовником, богатым графом из Марбеллы. Он всегда щедро покровительствовал балету «Театре дел Лисео», хотя кое-кто обвинял его в слабости к молоденьким танцовщицам. Вечером граф зачастую играл роль франтоватого прожигателя жизни, но днем был изобретательным бизнесменом с разнообразными родственными связями. Некоторые называли этот круг сетью жуликоватых кузенов и даже сомневались в подлинности родства.
— Si, да, конечно, я тебя помню, — радостно отозвался он. — Моя Бетти, mi bellissima, разве я мог забыть такую прелестную, молодую и изобретательную девушку?
Мы договорились встретиться в Марбелле в вестибюле роскошного отеля в стиле Ривьеры. В своем любимом черном вечернем костюме от Валентина я была под стать элегантной публике вокруг. Граф, как всегда, опаздывал, мое внимание, впрочем, так же как и всех остальных, привлекла одна парочка. Молодые люди застыли у стойки администратора, обсуждая свои планы с энтузиазмом и чувственностью, с каждой минутой становившейся все более явной. Девушка имела тот же щегольской вид, с которым я в прошлом оставила все мысли о балете и бралась за любую работу в мире кино, включая перенос коробок с лентами. Тогда я отрезала мои длинные волосы, сделала себе короткую мальчишескую стрижку. Превратилась в платиновую блондинку.
Девушка облизывалась и касалась своего друга… чуть ли не в самом интересном месте. Ее стройные бедра двигались в ритме очевидных фантазий. Молодой человек в модной шляпе с мягкими опущенными полями держался более сдержанно, однако и он не оставлял без внимания ее ягодицы. Каждый мужчина в вестибюле открыто завидовал ему. Девушка, дразня приятеля, задержала руки возле его паха.
Пожилые люди, конечно, отводили взгляды, но пара ничего вокруг не замечала: они были слишком поглощены друг другом, как это нередко бывает с молодыми и раскованными. Она небрежно покачивала сумочкой, в которой явно не было денег… По крайней мере в моей сумочке их никогда не было.
Мне никак не удавалось отвести глаза, в какой-то миг даже безумно захотелось поменяться с девушкой туалетами, чтобы проверить, как я почувствую себя в ее одежде. Несомненно, она бы выглядела очаровательно в черном вечернем костюме от Валентино, но я, видимо, ощущала бы себя нелепо. Интересно, а что если бы дьявол вдруг предложил обменять все мои достижения на мифическую вечную молодость? В присутствии молодости успех быстро бледнеет. Любовь оказывает такой же эффект. Возможно, с годами любовь и молодость для человека сливаются в единое целое. «Элизабет, — напомнила себе я, — ты — преуспевающий кинопродюсер, который приехал сюда, чтобы найти деньги для фильма».
Пара удалилась, и не прошло и десяти минут, как люди стали лихорадочно искать пропавшие сумочки и бумажники. Изумленное бормотание толпы переросло в общее смятение; подоспевшие полицейские уже записывали показания свидетелей, составляли протокол.
— Lolita. Si, Lolita? — приговаривали полицейские и администраторы отеля.
— Так называемый «Трюк Лолиты», — сообщил американец, наблюдавший за парой и оставшийся без бумажника.
— Что вы имеете в виду? — уточнила я.
— Полицейский только что все мне объяснил. Та красотка и ее приятель работают с профессиональными ворами. Отвлекают внимание. Меняют облик, надевают разные парики. Иногда девушка появляется в больших круглых очках и разыгрывает совсем иной спектакль. Пока вы предаетесь фантазиям, ваши карманы пустеют. Надо отдать ей должное!
— И сколько вы отдали?
— Достаточно.
Он понуро потупился.
Слава Богу, что по нью-йоркской привычке я всегда держу сумку перед собой, прижимая ее к груди.
В вестибюль через большую стеклянную дверь вошел невысокий худощавый человек в элегантном европейском темно-красном смокинге и сверкающих черных туфлях. Человек слегка прихрамывал, однако изящная трость в руке была слишком короткой, чтобы на нее опираться. Скорее служила хлыстом наездника. Его облик ассоциировался с замками, яхтами и игрой в поло.
Аристократическим движением головы он потребовал от персонала внимания. Выждав мгновение, изящно снял безупречно белую перчатку и взмахнул тросточкой. Постоял, приглаживая идеально уложенные усы, потом повернулся ко мне.
— О, моя дорогая Бетти, да? — произнес он.
— Сеньор, — улыбнулась я уголками рта. Неизвестно, что произойдет в следующий миг.
— Теперь ты Элизабет?
Он уставился на меня.
— Какой роскошной, элегантной стала моя Бетти. Это Валентине, да?
Что он ожидал увидеть? Постаревшую копию юной блондинки в мини-юбке?
Мы помолчали несколько долгих мгновений, изучая друг друга, потом обнялись, испытывая взаимное уважение, выстояв во всех испытаниях и личных битвах, что обрушились на каждого за эти годы после нашего романа в Марбелле. Глаза графа по-прежнему опасно посверкивали. В сознании никак не умещалось, что мы теперь равны. Граф был обыкновенным смертным, несмотря на костюм и манеры. Просто он богат и при этом весьма мил. Но разве не мне казалось когда-то, что все мужчины в темных дорогих костюмах обладают какой-то непостижимой властью?
— Я видел твой «Фирензе», — сказал граф чуть позже за коктейлем на палубе своей яхты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65