– Есть! – Жанна Ковалева приподнялась на локте и, подняв густые брови, сказала грубоватым голосом: – Биофизикам положено иметь в группе как минимум одного лунатика и одного храпуна. Иначе мы здесь с тоски зачахнем!
– Жанка, ты точно не зачахнешь. После первой же дискотеки найдешь себе предмет для обожания – и нет проблем, – засмеялась Женя. Всем была известна удивительная способность Ковалевой находить себе сердечные приключения и предаваться им от всей души, без оглядки. Оспаривать это свойство своей натуры Жанна не стала, но кулаком в сторону Федотовой погрозила.
– Ладно, давайте отдохнем немного, а потом где-то возле здания правления нас ждут на собрание. Будут разъяснять, как и что мы должны делать, чтобы достойно, по передовому провести месяц в садах Родины и оставить о себе самые приятные воспоминания, – произнесла Совенко. Говорила она всегда четко, не спеша, с расстановкой, словно кто-то должен был записывать каждое ее слово. В этом проявлялся ее немалый опыт в качестве старосты: перед поступлением в университет она окончила текстильный техникум, где тоже три года активно работала в профкоме. У нее в крови было руководить, давать распоряжения. – Потом ужин в столовой.
– Светка, хорош строить народ, – послышался чей-то недовольный голос. – Отдохни, начальник. А о собрании все и без тебя слыхали.
Совенко проглотила сказанное, не желая обращать внимание на чье-то недопонимание ситуации. Ее группа должна быть лучшей, о них должны написать в университетской газете как о самой передовой. И что бы там ни доносилось со всех сторон, она сама покажет пример, как нужно работать. Идейность Светланы не была показной – чувство ответственности и желание проявиться, высветиться не покидало ее никогда. В этом был смысл ее существования. Кому-то нужны романы, любовные приключения, а ей нужно идти впереди авангарда. Окинув взглядом своих соседей по комнате, Совенко достала из сумки книгу и устроилась с нею на кровати.
Даша, безмолвно наблюдавшая за всеми, покачала головой и вздохнула – женский коллектив без Марины и Симы будет действовать ей на нервы. Они действительно держались слишком обособленно, замкнувшись друг на друге, и теперь придется привыкать к другому общению. «Ну, замужние красавицы, хорошую же свинью вы мне подсунули», – раздраженно подумала Даша. Закрыв глаза, она прислушалась к звукам, доносившимся с улицы. Кто-то откровенно матерился во весь голос. Для Даши это было невыносимо. Она не переносила ругани, пошлых словечек. Ее выворачивало от грубых шуточек, предназначенных явно для женской половины приехавших студентов.
Приподнявшись на локте, Даша выглянула в открытое окно – она была к нему ближе остальных: неподалеку от их барака стояла группа местных парней с наглым видом хозяев, которых потревожили нежданные гости. Один из них, по всей видимости, лидер, небрежно сплевывал себе под ноги и таращился в открытые окна.
– Что там? – спросила Женя, преодолевая дремоту. Матерщина явно не действовала на нее так убийственно, как на Дашу.
– Местные аборигены пытаются обратить на себя внимание, – презрительно скривив губы, ответила она. – Так и хочется посоветовать им сходить в душ. Посмотри на них!
– Какой душ, Даш? – Федотова повернулась на другой бок. – Здесь село, а значит – удобства во дворе, а вместо душа – тазик, горячая вода в котле, в лучшем случае – баня. И советы нужно оставить до лучших времен. Не обращай внимания. Они на своей территории и вести себя лучше только потому, что тебе так хочется, не будут. Танюха, выгляни в окошко. Там кучкуются претенденты на твое любвеобильное сердце. Гляди скорее, может, стрела Амура уже летит, уже послана!
– Я сейчас тебя пошлю, – растягивая слова, ответила Ковалева, но в окно посмотрела и сделала вывод: – Пацаны как пацаны. Это некоторые привыкли, чтоб авто к ступенькам, цветы без повода, а здесь, извините, больше лошади ценятся. Планку запросов нужно немножечко опустить. Как насчет хорошего рысака?
Вопрос повис в воздухе. Даша бросила уничтожающий взгляд в сторону Жанны, но отвечать не стала. Тем более что Женя снова повернулась к ней лицом и сделала жест, означающий «что с дуры возьмешь?». Даша снова легла, закрыла ладонями глаза. Нужно было поскорее забыться в коротком сне, чтобы время до вечера пролетело. Пока оно ползло, и каждый взгляд на часы словно отбрасывал его назад. Даше было очень неуютно в этот первый день своего пребывания на новом месте. И от одной мысли, что это продлится целый месяц, ей становилось не по себе.
Из открытого окна в помещение периодически врывалась волна горячего воздуха – сентябрь радушно отдавал тепло ушедшего лета. Было нестерпимо жарко и душно от присутствия в маленьком пространстве большого количества людей. Смешались самые разные запахи – от стойкого, легко узнаваемого запаха вареных яиц до утонченного аромата духов. Легкий, едва уловимый, он никак не вязался с окружающей обстановкой. Даша покрепче сжала веки и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Это был один из приемов Дубровина – размеренный, глубокий ритм дыхания всегда помогал ему расслабиться. Даша решила применить это на себе. Для полноты успеха она попыталась вызвать в памяти образ Стаса.
Прошло пару минут – и его красивое лицо насмешливо улыбнулось, глаза озорно сверкнули. Создавалось впечатление, что он знает что-то очень смешное, но никак не получается поделиться этим с ней. Но вот Дубровин нахмурился, и выражение его лица стало озабоченным. Он прикладывает палец к губам, предостерегая от лишних слов. Он делает какие-то знаки, показывает рукой вперед. И, повинуясь безотчетному импульсу, Даша смотрит в указанном направлении и видит группу парней, которые, позабыв о своем умении материться, кланяются, расшаркиваются перед нею, поправляя неизвестно откуда взявшиеся бабочки и галстуки на тощих и грязных шеях. Они выглядят более миролюбиво, даже беспомощно, чем в тот момент, когда Даша впервые увидела их за окном. Картина потешная, карикатурная. Острые кадыки неприятно выделяются, движутся при каждом глотке, и кажется, что нужно покрепче закрепить галстуки, затянуть их потуже. Губы обладателей этой детали мужского туалета шевелятся, и до Даши доносятся слова: «Мы из душа». Однако их шеи остаются грязными, и Даша брезгливо морщится, отворачиваясь. Она не хочет тратить ни секунды на этих местных искателей приключений. Они не заслуживают ее внимания. Она собирается сказать Стасу, что ничего ни смешного, ни грустного не заметила, но того уже след простыл. А напротив появилось невысокое одноэтажное здание, больше напоминающее хозяйственную постройку, без дверей, разрушенную или заброшенную за ненужностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78