Их брак оказался весьма далек от идеального, каким он ей виделся. Конечно, порой ее посещали подозрения, что не все у них ладно. Но она прогоняла их, полагая, что у всех жен бывают дурные предчувствия, но мудрые жены не обращают на них внимания.
Но может быть, – думала она, устраивая торт на обеденном столе, подправляя на губах яркую помаду, которой уж было перестала пользоваться, и выжидательно поглядывая на сумерки за окном, – может быть, ей следовало быть более требовательной к нему? Решительней заявлять о собственных желаниях, настаивать на переменах, которые ей нужны? Как это делает Дейдра. Или взять бразды правления в свои руки, как сделала бы Лиза. Тихоня Джульетта – и та обрабатывает Купера насчет второго ребенка. Лишь она, поглощенная и очарованная чувственной силой их отношений, охотно закрывала глаза на все остальное.
А тогда, в Лондоне, не поступила ли она опрометчиво, сказав, что больше не хочет быть с ним? А вдруг у них еще есть шанс? Эта мысль вызвала такую дрожь во всем теле, что Анна даже испугалась.
По деревянной лестнице застучали шаги. Анна бросилась открывать дверь. Вместе с клубами морозного воздуха в дом ворвалась дочка. Дамиан неуверенно топтался на пороге.
– Ты тоже можешь войти. – Анна отступила в сторону и улыбнулась.
Чтобы он понял – она настроена дружелюбно.
Он не поверил своим ушам:
– Правда?
– Правда.
Вошел в дом, огляделся, словно никогда прежде здесь не бывал. Повернулся к ней:
– Пахнет умопомрачительно!
– Торт. – Она мотнула головой в сторону гостиной, где красовалось ее кулинарное чудо и словно бы приглашало, как в «Алисе в стране чудес»: съешь меня и преобразись.
Именно об этом мечтала Анна, затевая стряпню, – о чуде, которое вернет его. И ее тоже.
– Хочешь кусочек?
– А можно?
– Да! – Она засмеялась, слегка коснувшись его руки. – Можно.
Анна, не торопясь, достала тарелки, вилки, раскопала лопаточку для торта (ее тоже подарила мать Дамиана). Интересно, если они все-таки разойдутся, он заберет все подарки? А что останется Анне? Что здесь принадлежит только ей? Она ведь была студенткой, когда погибли ее родители. Она тогда продала их дом вместе со всем содержимым. Кому нужен аляповатый фарфор в цветочек? Или серебро, которое 365 дней в году не вынимается из коричневого бархатного футляра? Живя в Лондоне после окончания колледжа, она не обзавелась никаким добром, и лишь когда они с Дамианом переехали сюда, купила и тарелки, и мебель – все без особых затей, простое и современное. Так нравилось Дамиану. Стало быть, все общее.
– Ну вот и я. – Анна наконец вернулась в гостиную. Дамиан уже сидел за столом. – А где Клем?
– Должно быть, целуется со своими игрушками. Соскучилась.
Целуется… От этого слова у Анны быстрее побежала по жилам кровь, щеки вспыхнули. Она наклонилась над тортом, вонзила лопатку в огненно-красную глазурь.
– Сколько тебе?
– Сколько дашь…
Она улыбнулась, но, передавая торт, не смогла взглянуть на него.
– А чай есть? – спросил он. – Я так продрог.
Нет, чая нет. Она его весь выкинула. Чтобы не напоминал о нем. Но не признаваться же в этом?
– Как насчет кофе? Я сварю свежего.
– Отлично. Силы небесные, торт просто великолепен!
Она металась по тесной кухне – молола зерна, наполняла кофейник водой (не из-под крана, а отфильтрованной) – и вдруг обнаружила, что напевает.
– Анна?
На кухне неожиданно появился Дамиан.
– Кофе сейчас будет готов, – сказала она. – Я принесу в гостиную.
Но он продолжал стоять у нее за спиной, и, когда она повернулась – может, ему нужно что-то в буфете? – его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от ее.
– Анна.
– Что?
И вдруг его губы прижались к ее губам. На какой-то миг и она ответила ему.
Наплевать на все. Он ей нужен. Его поцелуи как глоток воды после невыносимой жажды. Боже милостивый, – подумала Анна, – я люблю его.
Давно они так не целовались. Почти мгновенно в ней вспыхнуло безумное желание. Не удивительно – целый месяц без секса. Он тоже словно помешался, прижимаясь к ней всем те лом. Она не оставалась в долгу. Он стиснул ее грудь, ее рука скользнула по его брюкам. Она укусила его за нижнюю губу. В этом была и боль и радость. Он поднял ее на кухонный стол и вжался между ее ног.
– Клем… – шепнула Анна.
– Она не услышит.
Покачав головой, она приложила палец к губам:
– Нет.
Ужом выскользнула из его рук, соскочила со стола и, лихорадочно соображая, потянула его из кухни. Клементина наверху в маленькой комнате, где стоял телевизор, громко беседовала со своими игрушечными зверюшками. Так, с дочкой все в порядке. Она при деле. Анна тянула Дамиана дальше. Чулан в прихожей? Тесновато. Ванная комната? Фу! А все другие места здесь, внизу, слишком на виду.
– Знаю! – Взглядом спросив согласие, она повела его по коридору и открыла дверь в под вал, где они устроили импровизированный кабинет для Дамиана.
Он поднял брови – там? Она кивнула.
Все началось прямо на лестнице, они даже толком не успели закрыть дверь. Он расстегнул джинсы, она стянула свои, вцепилась в шаткие деревянные перила. Выдержат ли? Он целовал ее шею, плечи, груди. Его палец проскользнул внутрь нее. Как же им устроиться? Он легонько толкнул ее назад. Она сначала села, затем легла на ступеньки. Он опустился сверху.
О, хорошо, хорошо, хорошо!.. Вся кожа горела. Хватая воздух широко открытым ртом, она помогала ему войти еще глубже. Его объятия были так крепки, а сила, с которой он двигался, так непреодолима, что она перестала ощущать собственный вес. Даже если бы захотела, она уже не могла остановиться. Конец наступил так же молниеносно. Он дернулся в последний раз и упал на нее. Сердце его колоти лось как бешеное.
Анна почти тут же вспомнила о дочке. Как она там? Одна, так долго?
– Дамиан, – шепнула Анна.
– М-м-м?
– Клементина…
Он поднял голову и с недоумением огляделся. Как будто с неба свалился. Твердые края ступенек больно врезались в спину. Она чуть подпихнула его бедром.
– Ну же, Дамиан!
– М-м-м…
С трудом он поднялся. Ну наконец-то. Она вскочила на ноги, схватила валявшиеся на верхней ступеньке джинсы и, натягивая их, распахнула дверь. Все мысли только о Клементине. Наверху орал телевизор.
– Клем?!
Ответа нет. Вот оно. Наказание. Все, что у нее осталось, – это Клем, и теперь из-за ее эгоизма с дочкой случилось что-то ужасное. «Не валяй дурака, – приказала она себе. – С Клементиной все в порядке, а у тебя, между прочим, еще и друзья есть, и отличная работа. И Дамиан».
Анна взбежала до середины лестницы:
– Клементина?
Тишина.
С кувыркающимся в груди сердцем она рванула наверх и… замерла на пороге телевизионной комнатки. Малышка безмятежно сидела в своем розовом плюшевом креслице и, сунув в рот палец, неотрывно смотрела на экран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Но может быть, – думала она, устраивая торт на обеденном столе, подправляя на губах яркую помаду, которой уж было перестала пользоваться, и выжидательно поглядывая на сумерки за окном, – может быть, ей следовало быть более требовательной к нему? Решительней заявлять о собственных желаниях, настаивать на переменах, которые ей нужны? Как это делает Дейдра. Или взять бразды правления в свои руки, как сделала бы Лиза. Тихоня Джульетта – и та обрабатывает Купера насчет второго ребенка. Лишь она, поглощенная и очарованная чувственной силой их отношений, охотно закрывала глаза на все остальное.
А тогда, в Лондоне, не поступила ли она опрометчиво, сказав, что больше не хочет быть с ним? А вдруг у них еще есть шанс? Эта мысль вызвала такую дрожь во всем теле, что Анна даже испугалась.
По деревянной лестнице застучали шаги. Анна бросилась открывать дверь. Вместе с клубами морозного воздуха в дом ворвалась дочка. Дамиан неуверенно топтался на пороге.
– Ты тоже можешь войти. – Анна отступила в сторону и улыбнулась.
Чтобы он понял – она настроена дружелюбно.
Он не поверил своим ушам:
– Правда?
– Правда.
Вошел в дом, огляделся, словно никогда прежде здесь не бывал. Повернулся к ней:
– Пахнет умопомрачительно!
– Торт. – Она мотнула головой в сторону гостиной, где красовалось ее кулинарное чудо и словно бы приглашало, как в «Алисе в стране чудес»: съешь меня и преобразись.
Именно об этом мечтала Анна, затевая стряпню, – о чуде, которое вернет его. И ее тоже.
– Хочешь кусочек?
– А можно?
– Да! – Она засмеялась, слегка коснувшись его руки. – Можно.
Анна, не торопясь, достала тарелки, вилки, раскопала лопаточку для торта (ее тоже подарила мать Дамиана). Интересно, если они все-таки разойдутся, он заберет все подарки? А что останется Анне? Что здесь принадлежит только ей? Она ведь была студенткой, когда погибли ее родители. Она тогда продала их дом вместе со всем содержимым. Кому нужен аляповатый фарфор в цветочек? Или серебро, которое 365 дней в году не вынимается из коричневого бархатного футляра? Живя в Лондоне после окончания колледжа, она не обзавелась никаким добром, и лишь когда они с Дамианом переехали сюда, купила и тарелки, и мебель – все без особых затей, простое и современное. Так нравилось Дамиану. Стало быть, все общее.
– Ну вот и я. – Анна наконец вернулась в гостиную. Дамиан уже сидел за столом. – А где Клем?
– Должно быть, целуется со своими игрушками. Соскучилась.
Целуется… От этого слова у Анны быстрее побежала по жилам кровь, щеки вспыхнули. Она наклонилась над тортом, вонзила лопатку в огненно-красную глазурь.
– Сколько тебе?
– Сколько дашь…
Она улыбнулась, но, передавая торт, не смогла взглянуть на него.
– А чай есть? – спросил он. – Я так продрог.
Нет, чая нет. Она его весь выкинула. Чтобы не напоминал о нем. Но не признаваться же в этом?
– Как насчет кофе? Я сварю свежего.
– Отлично. Силы небесные, торт просто великолепен!
Она металась по тесной кухне – молола зерна, наполняла кофейник водой (не из-под крана, а отфильтрованной) – и вдруг обнаружила, что напевает.
– Анна?
На кухне неожиданно появился Дамиан.
– Кофе сейчас будет готов, – сказала она. – Я принесу в гостиную.
Но он продолжал стоять у нее за спиной, и, когда она повернулась – может, ему нужно что-то в буфете? – его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от ее.
– Анна.
– Что?
И вдруг его губы прижались к ее губам. На какой-то миг и она ответила ему.
Наплевать на все. Он ей нужен. Его поцелуи как глоток воды после невыносимой жажды. Боже милостивый, – подумала Анна, – я люблю его.
Давно они так не целовались. Почти мгновенно в ней вспыхнуло безумное желание. Не удивительно – целый месяц без секса. Он тоже словно помешался, прижимаясь к ней всем те лом. Она не оставалась в долгу. Он стиснул ее грудь, ее рука скользнула по его брюкам. Она укусила его за нижнюю губу. В этом была и боль и радость. Он поднял ее на кухонный стол и вжался между ее ног.
– Клем… – шепнула Анна.
– Она не услышит.
Покачав головой, она приложила палец к губам:
– Нет.
Ужом выскользнула из его рук, соскочила со стола и, лихорадочно соображая, потянула его из кухни. Клементина наверху в маленькой комнате, где стоял телевизор, громко беседовала со своими игрушечными зверюшками. Так, с дочкой все в порядке. Она при деле. Анна тянула Дамиана дальше. Чулан в прихожей? Тесновато. Ванная комната? Фу! А все другие места здесь, внизу, слишком на виду.
– Знаю! – Взглядом спросив согласие, она повела его по коридору и открыла дверь в под вал, где они устроили импровизированный кабинет для Дамиана.
Он поднял брови – там? Она кивнула.
Все началось прямо на лестнице, они даже толком не успели закрыть дверь. Он расстегнул джинсы, она стянула свои, вцепилась в шаткие деревянные перила. Выдержат ли? Он целовал ее шею, плечи, груди. Его палец проскользнул внутрь нее. Как же им устроиться? Он легонько толкнул ее назад. Она сначала села, затем легла на ступеньки. Он опустился сверху.
О, хорошо, хорошо, хорошо!.. Вся кожа горела. Хватая воздух широко открытым ртом, она помогала ему войти еще глубже. Его объятия были так крепки, а сила, с которой он двигался, так непреодолима, что она перестала ощущать собственный вес. Даже если бы захотела, она уже не могла остановиться. Конец наступил так же молниеносно. Он дернулся в последний раз и упал на нее. Сердце его колоти лось как бешеное.
Анна почти тут же вспомнила о дочке. Как она там? Одна, так долго?
– Дамиан, – шепнула Анна.
– М-м-м?
– Клементина…
Он поднял голову и с недоумением огляделся. Как будто с неба свалился. Твердые края ступенек больно врезались в спину. Она чуть подпихнула его бедром.
– Ну же, Дамиан!
– М-м-м…
С трудом он поднялся. Ну наконец-то. Она вскочила на ноги, схватила валявшиеся на верхней ступеньке джинсы и, натягивая их, распахнула дверь. Все мысли только о Клементине. Наверху орал телевизор.
– Клем?!
Ответа нет. Вот оно. Наказание. Все, что у нее осталось, – это Клем, и теперь из-за ее эгоизма с дочкой случилось что-то ужасное. «Не валяй дурака, – приказала она себе. – С Клементиной все в порядке, а у тебя, между прочим, еще и друзья есть, и отличная работа. И Дамиан».
Анна взбежала до середины лестницы:
– Клементина?
Тишина.
С кувыркающимся в груди сердцем она рванула наверх и… замерла на пороге телевизионной комнатки. Малышка безмятежно сидела в своем розовом плюшевом креслице и, сунув в рот палец, неотрывно смотрела на экран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61