Лиза выдохнула. Казалось, она удерживала дыхание целую вечность.
– Все, – шепнула Дейдра, протягивая к Лизе руки. – Отпускай.
Джульетта разжала руки, и Лиза рухнула в объятия Дейдры.
– Я умираю, – простонала она.
– Что ты сказала? – переспросила Дейдра.
Лиза подняла голову и по очереди посмотрела в глаза каждой.
– Я умираю, – отчетливо повторила она.
Вот и сказано вслух. Теперь то страшное, что прежде жило только в мыслях, стало реальностью.
– Я скоро умру.
– О чем ты? – Дейдра все еще не понимала.
Лиза шагнула назад, и Дейдре пришлось ее отпустить. Они должны понять – она не шутит, ее слова не бред сумасшедшей.
– Мне делали томографию. Сразу после того вечера в городе, когда была метель. Я тогда так рано ушла, потому что плохо себя чувствовала. Я уже давно плохо себя чувствую.
Лиза взглянула на хаос вокруг. Как много она им не сказала, как мало они знают.
– У меня рак. Рак шейки матки. В январе, когда я лежала в больнице, мне удалили всю матку. Врачи считали, ничего не осталось, потому и химиотерапию не назначили. А теперь обнаружили затемнение на печени.
Дейдра нахмурилась:
– Печень. Это нехорошо.
– Это очень нехорошо. Если он добрался до печени, он может быть где угодно. У меня от силы шесть месяцев.
До сих пор она позволяла этой мысли касаться лишь краешка сознания, когда в одиночестве сидела перед компьютером, изучала статистику, прикидывала шансы.
– Это доктор Кауфман сказала? – спросила после долгой паузы Джульетта.
– Нет, ни у одного врача духу не хватит прямо выложить такое.
Они все осторожничают, уговаривают ее не делать поспешных выводов. Им-де еще надо посмотреть, что, собственно, они обнаружили. Рак можно приостановить. Есть вероятность, что удастся полностью вырезать опухоль, после чего здоровая часть печени восстановит ее всю. На этот раз ее проведут через мощнейшую химиотерапию, чтобы попытаться уничтожить любые раковые клетки, которые могут блуждать где-нибудь еще, кроме печени.
Но она-то грамотная, читать умеет. Все это может и не сработать. Даже скорее всего не сработает. Рак почти наверняка уже захватил всю печень и расползся дальше. В точности как у ее матери. И не помогут ни серьезнейшая операция, ни агрессивная химия. Как мать, она умрет через несколько месяцев. Или недель.
– Пора посмотреть правде в глаза, – отрывисто бросила Лиза. – Операция в понедельник. До этого я должна уладить все дела с вами.
Вот он, тот момент, ради которого она затеяла ужин дома. Лиза решительно направилась в гостиную, слыша за спиной шаги остальных.
– Я много думала о том, что хочу оставить каждой из вас, – начала она, отодвигая стул.
Она одновременно испытывала волнение по поводу предстоящей раздачи подарков, сильную слабость после недавней вспышки и облегчение оттого, что вечер наконец подошел к своей кульминации.
– Приятно было вспоминать, кому что нравилось, представлять, кому какая одежда больше пойдет. Все рецепты я напечатала, но вы должны за выходные их просмотреть, чтобы я могла ответить на любые вопросы до больницы.
Первая куча предназначалась Анне. Причем громадная – сразу и не поднимешь. Лиза ухватила половину вещей и повернулась к Анне.
– Я положила свой любимый серый кашемировый свитер. Не отдавай его в химчистку, просто стирай в холодной воде.
Она улыбнулась подруге, но та взирала на нее с ужасом.
– Я этого не возьму!
– Что? – Лиза не могла скрыть огорчения.
Наверное, не нужно было прибавлять сюда старую одежду. Кому нужны чужие обноски?
– Но почему?
– Потому что не верю, что ты скоро умрешь.
– Ах, это. Можешь мне поверить, умру.
Анна скрестила на груди руки:
– Если ты умрешь, я буду вечно хранить как самое дорогое сокровище все, что ты оставишь мне в завещании. Но до тех пор мне нужна только ты.
Джульетта тоже скрестила руки:
– Я согласна с Анной.
Лиза с досадой повернулась к Дейдре:
– Вразуми их, Дейдра. Ты здесь единственная реалистка.
– Если ты полагаешь, что верить в твою скорую смерть – значит быть реалисткой, то я не реалистка. Хотя рецепт твоего лимонного печенья взяла бы. Пол его обожает.
– Дейдра! – возмутилась Джульетта. – Ты не возьмешь рецепт лимонного печенья!
– Рецепт лимонного печенья – ерунда! – ска ала Дейдра. – Главное – Лиза должна научиться с большим оптимизмом смотреть на жизнь. И в этом мы ей поможем.
– Я дьявольски устала от оптимизма. До тошноты устала. – Лиза опустилась на диван, уронив на пол одежду, салфетки, компакт-диски и книги, которые держала в охапке. – Я всю жизнь была оптимисткой, всю жизнь была до невозможности собранной. Сильно это мне помогло?
Она закрыла лицо руками и зарыдала. Она их не видела, только чувствовала – чья-то рука легла на спину, чья-то сжала плечо, чья-то гладила по волосам.
– Послушай, – нарушила молчание Дейдра. – Мы не дадим тебе умереть. Мы придем, когда тебе будут делать операцию. Мы присмотрим за твоими детьми и будем заботиться о тебе до тех пор, пока ты не выздоровеешь.
– На самом деле вы не хотите этого делать, – сквозь слезы проговорила Лиза.
– Неужели? Мы, черт возьми, твои лучшие подруги! А ты как думала?
Как она думала?
– Я думала, вам будет противно. Думала, я перестану вам нравиться.
Дейдра покачала головой:
– Ты мне не нравишься – я тебя люблю.
– Я тоже люблю тебя, – сказала Джульетта.
– И я тоже! – эхом повторила Анна.
Теперь они ждут, что Лиза в свою очередь скажет, что любит их. Но ей хотелось сказать совсем другое.
«Такой? Вы любите меня такой?»
27. Дейдра
– Пол?
Дейдра, в майке и трусиках, сидела в кровати и уплетала мороженое прямо из коробки. Сегодня первый раз ходила к стоматологу – предстояло нечто среднее между удалением зубного камня и операцией на десне. Заморозка почти отошла, и боли она почти не чувствовала – она-то боялась, что будет гораздо бол нее, – но все равно, кроме мороженого, в рот ничего не лезло.
Жарко. Первый по-настоящему жаркий вечер в этом году. Всего за шесть недель погода от внезапной метели перешла к щедро усыпанной цветами весне и наконец добралась до удушающей жары лета. Удивляться нечему – Джерси. В противоположном конце спальни Пол у окна возился с кондиционером, чтобы можно было спокойно спать.
– Сейчас, одну минутку. – Он приподнял тяжелое устройство, подтолкнул его влево, и оно, наконец, встало на свое место в оконной раме.
Весь в поту, Пол отошел от окна:
– Уф!
– Тебе помочь?
Обычно они делали это вдвоем, но сегодня после визита к зубному она на правах болящей получила освобождение.
Пол отряхнул руки:
– Нет, вроде сам справился.
Он воткнул толстый провод удлинителя в розетку, нажал кнопку пуска и отступил, когда кондиционер заработал. В ноги Дейдре ударила струя холодного воздуха, она накинула простыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Все, – шепнула Дейдра, протягивая к Лизе руки. – Отпускай.
Джульетта разжала руки, и Лиза рухнула в объятия Дейдры.
– Я умираю, – простонала она.
– Что ты сказала? – переспросила Дейдра.
Лиза подняла голову и по очереди посмотрела в глаза каждой.
– Я умираю, – отчетливо повторила она.
Вот и сказано вслух. Теперь то страшное, что прежде жило только в мыслях, стало реальностью.
– Я скоро умру.
– О чем ты? – Дейдра все еще не понимала.
Лиза шагнула назад, и Дейдре пришлось ее отпустить. Они должны понять – она не шутит, ее слова не бред сумасшедшей.
– Мне делали томографию. Сразу после того вечера в городе, когда была метель. Я тогда так рано ушла, потому что плохо себя чувствовала. Я уже давно плохо себя чувствую.
Лиза взглянула на хаос вокруг. Как много она им не сказала, как мало они знают.
– У меня рак. Рак шейки матки. В январе, когда я лежала в больнице, мне удалили всю матку. Врачи считали, ничего не осталось, потому и химиотерапию не назначили. А теперь обнаружили затемнение на печени.
Дейдра нахмурилась:
– Печень. Это нехорошо.
– Это очень нехорошо. Если он добрался до печени, он может быть где угодно. У меня от силы шесть месяцев.
До сих пор она позволяла этой мысли касаться лишь краешка сознания, когда в одиночестве сидела перед компьютером, изучала статистику, прикидывала шансы.
– Это доктор Кауфман сказала? – спросила после долгой паузы Джульетта.
– Нет, ни у одного врача духу не хватит прямо выложить такое.
Они все осторожничают, уговаривают ее не делать поспешных выводов. Им-де еще надо посмотреть, что, собственно, они обнаружили. Рак можно приостановить. Есть вероятность, что удастся полностью вырезать опухоль, после чего здоровая часть печени восстановит ее всю. На этот раз ее проведут через мощнейшую химиотерапию, чтобы попытаться уничтожить любые раковые клетки, которые могут блуждать где-нибудь еще, кроме печени.
Но она-то грамотная, читать умеет. Все это может и не сработать. Даже скорее всего не сработает. Рак почти наверняка уже захватил всю печень и расползся дальше. В точности как у ее матери. И не помогут ни серьезнейшая операция, ни агрессивная химия. Как мать, она умрет через несколько месяцев. Или недель.
– Пора посмотреть правде в глаза, – отрывисто бросила Лиза. – Операция в понедельник. До этого я должна уладить все дела с вами.
Вот он, тот момент, ради которого она затеяла ужин дома. Лиза решительно направилась в гостиную, слыша за спиной шаги остальных.
– Я много думала о том, что хочу оставить каждой из вас, – начала она, отодвигая стул.
Она одновременно испытывала волнение по поводу предстоящей раздачи подарков, сильную слабость после недавней вспышки и облегчение оттого, что вечер наконец подошел к своей кульминации.
– Приятно было вспоминать, кому что нравилось, представлять, кому какая одежда больше пойдет. Все рецепты я напечатала, но вы должны за выходные их просмотреть, чтобы я могла ответить на любые вопросы до больницы.
Первая куча предназначалась Анне. Причем громадная – сразу и не поднимешь. Лиза ухватила половину вещей и повернулась к Анне.
– Я положила свой любимый серый кашемировый свитер. Не отдавай его в химчистку, просто стирай в холодной воде.
Она улыбнулась подруге, но та взирала на нее с ужасом.
– Я этого не возьму!
– Что? – Лиза не могла скрыть огорчения.
Наверное, не нужно было прибавлять сюда старую одежду. Кому нужны чужие обноски?
– Но почему?
– Потому что не верю, что ты скоро умрешь.
– Ах, это. Можешь мне поверить, умру.
Анна скрестила на груди руки:
– Если ты умрешь, я буду вечно хранить как самое дорогое сокровище все, что ты оставишь мне в завещании. Но до тех пор мне нужна только ты.
Джульетта тоже скрестила руки:
– Я согласна с Анной.
Лиза с досадой повернулась к Дейдре:
– Вразуми их, Дейдра. Ты здесь единственная реалистка.
– Если ты полагаешь, что верить в твою скорую смерть – значит быть реалисткой, то я не реалистка. Хотя рецепт твоего лимонного печенья взяла бы. Пол его обожает.
– Дейдра! – возмутилась Джульетта. – Ты не возьмешь рецепт лимонного печенья!
– Рецепт лимонного печенья – ерунда! – ска ала Дейдра. – Главное – Лиза должна научиться с большим оптимизмом смотреть на жизнь. И в этом мы ей поможем.
– Я дьявольски устала от оптимизма. До тошноты устала. – Лиза опустилась на диван, уронив на пол одежду, салфетки, компакт-диски и книги, которые держала в охапке. – Я всю жизнь была оптимисткой, всю жизнь была до невозможности собранной. Сильно это мне помогло?
Она закрыла лицо руками и зарыдала. Она их не видела, только чувствовала – чья-то рука легла на спину, чья-то сжала плечо, чья-то гладила по волосам.
– Послушай, – нарушила молчание Дейдра. – Мы не дадим тебе умереть. Мы придем, когда тебе будут делать операцию. Мы присмотрим за твоими детьми и будем заботиться о тебе до тех пор, пока ты не выздоровеешь.
– На самом деле вы не хотите этого делать, – сквозь слезы проговорила Лиза.
– Неужели? Мы, черт возьми, твои лучшие подруги! А ты как думала?
Как она думала?
– Я думала, вам будет противно. Думала, я перестану вам нравиться.
Дейдра покачала головой:
– Ты мне не нравишься – я тебя люблю.
– Я тоже люблю тебя, – сказала Джульетта.
– И я тоже! – эхом повторила Анна.
Теперь они ждут, что Лиза в свою очередь скажет, что любит их. Но ей хотелось сказать совсем другое.
«Такой? Вы любите меня такой?»
27. Дейдра
– Пол?
Дейдра, в майке и трусиках, сидела в кровати и уплетала мороженое прямо из коробки. Сегодня первый раз ходила к стоматологу – предстояло нечто среднее между удалением зубного камня и операцией на десне. Заморозка почти отошла, и боли она почти не чувствовала – она-то боялась, что будет гораздо бол нее, – но все равно, кроме мороженого, в рот ничего не лезло.
Жарко. Первый по-настоящему жаркий вечер в этом году. Всего за шесть недель погода от внезапной метели перешла к щедро усыпанной цветами весне и наконец добралась до удушающей жары лета. Удивляться нечему – Джерси. В противоположном конце спальни Пол у окна возился с кондиционером, чтобы можно было спокойно спать.
– Сейчас, одну минутку. – Он приподнял тяжелое устройство, подтолкнул его влево, и оно, наконец, встало на свое место в оконной раме.
Весь в поту, Пол отошел от окна:
– Уф!
– Тебе помочь?
Обычно они делали это вдвоем, но сегодня после визита к зубному она на правах болящей получила освобождение.
Пол отряхнул руки:
– Нет, вроде сам справился.
Он воткнул толстый провод удлинителя в розетку, нажал кнопку пуска и отступил, когда кондиционер заработал. В ноги Дейдре ударила струя холодного воздуха, она накинула простыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61