Так Консуэлло ответила на его расспросы о душевном и физическом здоровье Джинни.
Она провела ладонью по спутанным волосам, по серой фланелевой штанине. Интересно, а могут ли быть хороши дела женщины, муж которой упал замертво?
Теперь Джинни переключилась на канал «Открытия», где шел увлекательнейший репортаж о любовных играх североамериканских ласок.
Джесс знала, что если успеет решить все вопросы до обеда, то, выскользнув на улицу, не встретит никого из знакомых. Разумеется, кроме Уэнделла. Между прочим, работодатель Джесс, Уэнделл, гомосексуалист средних лет, всегда неплохо относился к ней и, видимо, считал Чарльза, как и большинство других членов клуба мужского пола, надутым эгоистичным ничтожеством.
В этом отношении Уэнделл, безусловно, был прав.
Темно-зеленый с вкраплениями масляно-желтого, решила Джесс, внимательно осматривая банкетный зал, где постоянно проводила скучные вечера, сидя рядом с надутым эгоистичным ничтожеством. Она принужденно улыбалась и делала вид, что великолепно проводит время. А потом все кончилось. Когда Мора пыталась покончить с собой, Джесс и Чарльз с поля для гольфа помчались в больницу. Мора потеряла ребенка. Брак Джесс рухнул, поскольку фундамент его прогнил.
Впрочем, нет — он был гнилым с самого начала. После этого Джесс уже не приходилось утруждать себя, латая дыры и поддерживая видимость семейного счастья.
— Ну как, выбрали? — обратился к ней Уэнделл.
Джесс тряхнула головой, чтобы избавиться от образов прошлого, и показала ему образец материи:
— Темно-зеленый для мужских глаз и масляно-желтый для нежных женских.
— Ха-ха! — воскликнул Уэнделл. — Нежных женских! Мне казалось, вы должны лучше их знать.
— Я думаю, — продолжала Джесс, — взять для драпировки зеленый с желтыми цветами и желтой каймой. Деревянная обшивка и обивка стульев в тех же тонах.
Уэнделл кивнул:
— Что ж, я в вас верю, дорогая. Только скажите мне потом, какого цвета должны быть скатерти и салфетки. Диссонанса нельзя допустить, правда?
«Правда, — подумала Джесс. — Никаких диссонансов в клубе „Лисьи горы Гринвича“.
— В столовой делаем так же? — осведомился Уэнделл. Ее внимание отвлекли голоса за дверью. Она взглянула на часы: десять двадцать. Нет, светские дамы не приехали бы так рано.
— Ну, что скажете? — осведомился Уэнделл.
— Да, — ответила Джесс. — То есть нет. В столовой сделаем по-другому. Полагаю, там должен доминировать масляно-желтый и вкрапления интенсивно-синего и бледно-голубого.
— Прекрасно.
Голоса стихли, и шаги стали удаляться. Джесс решила, что это скорее всего поставщики.
— Так вот, — продолжала она, стараясь не обращать внимания на чертовых бабочек в животе. — Синий — агрессивный цвет, поэтому для столовых его используют редко, но сейчас появилось очень много чудесных оттенков…
— Не сомневаюсь, все будет на высшем уровне, — перебил ее Уэнделл. — А сейчас, дорогая, мне пора. Вам нужна помощь с измерениями?
— Нет, Уэнделл, спасибо. Грейс дала мне цифры, так что я просто хочу подстраховаться, перед тем как заказывать ткань.
Он кивнул, поднял руку и вышел. Джесс обрадовалась, что он не сказал ей: «Как приятно вновь вас видеть», или «Милая, вы чудесно выглядите», или еще какую-нибудь пошлость, принятую у членов клуба.
Она посмотрела на часы. Очень хорошо, можно выйти отсюда до одиннадцати, а значит, ни с кем не столкнуться. Джесс вытащила тетрадку, куда собиралась записать результаты измерений, и нацарапала в ней: «Банк, зал, большая стена», — достала рулетку и направилась к окну.
Услышав за спиной шаги, она вздрогнула и едва не порезалась лентой рулетки.
— Джессика?! — воскликнул кто-то.
Джесс обернулась. Бабочки опять оживились.
— Милая, вы прекрасно выглядите, — произнесла Дороти Сандерс. — А что вы тут делаете?
В голове у Джесс молниеносно пронеслись разные варианты: солгать, притвориться, что это не она; сказать правду, что она, мол, старается приучить детей к труду, чего никогда не сделает их отец; что она все-таки стала полезным членом общества, хотя потратила много лет впустую, когда была такой, как Дороти и ей подобные. Еще можно сказать, что Джесс убивает время в ожидании того дня, когда узнает, жив ли ее брошенный ребенок, и раздумывает, пожелает ли разговаривать с ней Мора, узнав о предпринятых поисках.
Но Джесс поступила иначе. Любезно улыбнувшись, она тихо сказала:
— Дороти, очень рада вас видеть.
И лента рулетки с шумом втянулась внутрь.
Мощное тело Дороти проплыло по паркетному полу. Она наклонилась к Джесс и запечатлела на обеих ее щеках по неизбежному поцелую. Пахло от Дороти так, как должно пахнуть от Элизабет Тейлор (если только та пользовалась теми духами, которые рекламировала).
— У Селии божественные шторы, — проговорила Дороти, по обыкновению, не разжимая губ, и Джесс почувствовала себя школьницей, получившей награду на конкурсе по правописанию. Дороти дотронулась до своего тройного жемчужного ожерелья, и тут ее взгляд упал на тетрадку Джесс. — О-о, так вы обновляете зал? Это же чудесно! Фиолетовый такой утомительный!
«Утомительный» — вот самое подходящее слово, подумала Джесс.
— Сегодня я только измеряю, — спокойно ответила она. Джесс совсем не хотелось обсуждать с Дороти Сандерс, да и ни с кем другим, выбранные ею материи или цветовую гамму. Это только ее дело, и Дороти оно не касается.
Она захлопнула тетрадь.
— Как хорошо, ? — произнесла Дороти с таким глубоким вздохом, что ожерелье на ее толстой шее всколыхнулось, — что вам всегда есть чем заняться.
В свое время Дороти по-матерински опекала Джесс после развода. Она как бы жалела ее, так как Джесс в отличие от Чарльза не вступила в новый брак.
— Да, вы правы, Дороти. — Она улыбнулась. — У меня есть работа, дети. Это моя жизнь. И она мне нравится. Мне некогда сидеть без дела.
— О Джесс, нам здесь так вас не хватает! Вы столько всегда делали на благотворительных мероприятиях… А знаете, та мерзкая шлюха, на которой теперь женат Чарльз, не удостаивает нас своим посещением даже днем.
Бабочки сильнее захлопали крыльями.
— Месяц назад я позвонила ей и попросила нанести вместо меня шесть визитов. Шесть, представляете? Так нет, она слишком занята. Они, видите ли, собираются на Багамы, чтобы купить яхту для путешествий. Прямо-таки поселились на море. Как вы это терпите?
Да кто сказал, что Джесс терпит это?
— Ну, — поспешно ответила она, — у каждого свои вкусы. Извините, пожалуйста, у меня назначена одна встреча, и я уже опаздываю.
И Джесс выскользнула из зала, не дожидаясь начала долгой церемонии прощания. Открыв дверцу машины, она швырнула на заднее сиденье сумку с образцами тканей. Теперь Джесс решила вернуться в этот клуб не иначе как в сопровождении толпы своих помощниц, которые никому не дадут к ней приблизиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Она провела ладонью по спутанным волосам, по серой фланелевой штанине. Интересно, а могут ли быть хороши дела женщины, муж которой упал замертво?
Теперь Джинни переключилась на канал «Открытия», где шел увлекательнейший репортаж о любовных играх североамериканских ласок.
Джесс знала, что если успеет решить все вопросы до обеда, то, выскользнув на улицу, не встретит никого из знакомых. Разумеется, кроме Уэнделла. Между прочим, работодатель Джесс, Уэнделл, гомосексуалист средних лет, всегда неплохо относился к ней и, видимо, считал Чарльза, как и большинство других членов клуба мужского пола, надутым эгоистичным ничтожеством.
В этом отношении Уэнделл, безусловно, был прав.
Темно-зеленый с вкраплениями масляно-желтого, решила Джесс, внимательно осматривая банкетный зал, где постоянно проводила скучные вечера, сидя рядом с надутым эгоистичным ничтожеством. Она принужденно улыбалась и делала вид, что великолепно проводит время. А потом все кончилось. Когда Мора пыталась покончить с собой, Джесс и Чарльз с поля для гольфа помчались в больницу. Мора потеряла ребенка. Брак Джесс рухнул, поскольку фундамент его прогнил.
Впрочем, нет — он был гнилым с самого начала. После этого Джесс уже не приходилось утруждать себя, латая дыры и поддерживая видимость семейного счастья.
— Ну как, выбрали? — обратился к ней Уэнделл.
Джесс тряхнула головой, чтобы избавиться от образов прошлого, и показала ему образец материи:
— Темно-зеленый для мужских глаз и масляно-желтый для нежных женских.
— Ха-ха! — воскликнул Уэнделл. — Нежных женских! Мне казалось, вы должны лучше их знать.
— Я думаю, — продолжала Джесс, — взять для драпировки зеленый с желтыми цветами и желтой каймой. Деревянная обшивка и обивка стульев в тех же тонах.
Уэнделл кивнул:
— Что ж, я в вас верю, дорогая. Только скажите мне потом, какого цвета должны быть скатерти и салфетки. Диссонанса нельзя допустить, правда?
«Правда, — подумала Джесс. — Никаких диссонансов в клубе „Лисьи горы Гринвича“.
— В столовой делаем так же? — осведомился Уэнделл. Ее внимание отвлекли голоса за дверью. Она взглянула на часы: десять двадцать. Нет, светские дамы не приехали бы так рано.
— Ну, что скажете? — осведомился Уэнделл.
— Да, — ответила Джесс. — То есть нет. В столовой сделаем по-другому. Полагаю, там должен доминировать масляно-желтый и вкрапления интенсивно-синего и бледно-голубого.
— Прекрасно.
Голоса стихли, и шаги стали удаляться. Джесс решила, что это скорее всего поставщики.
— Так вот, — продолжала она, стараясь не обращать внимания на чертовых бабочек в животе. — Синий — агрессивный цвет, поэтому для столовых его используют редко, но сейчас появилось очень много чудесных оттенков…
— Не сомневаюсь, все будет на высшем уровне, — перебил ее Уэнделл. — А сейчас, дорогая, мне пора. Вам нужна помощь с измерениями?
— Нет, Уэнделл, спасибо. Грейс дала мне цифры, так что я просто хочу подстраховаться, перед тем как заказывать ткань.
Он кивнул, поднял руку и вышел. Джесс обрадовалась, что он не сказал ей: «Как приятно вновь вас видеть», или «Милая, вы чудесно выглядите», или еще какую-нибудь пошлость, принятую у членов клуба.
Она посмотрела на часы. Очень хорошо, можно выйти отсюда до одиннадцати, а значит, ни с кем не столкнуться. Джесс вытащила тетрадку, куда собиралась записать результаты измерений, и нацарапала в ней: «Банк, зал, большая стена», — достала рулетку и направилась к окну.
Услышав за спиной шаги, она вздрогнула и едва не порезалась лентой рулетки.
— Джессика?! — воскликнул кто-то.
Джесс обернулась. Бабочки опять оживились.
— Милая, вы прекрасно выглядите, — произнесла Дороти Сандерс. — А что вы тут делаете?
В голове у Джесс молниеносно пронеслись разные варианты: солгать, притвориться, что это не она; сказать правду, что она, мол, старается приучить детей к труду, чего никогда не сделает их отец; что она все-таки стала полезным членом общества, хотя потратила много лет впустую, когда была такой, как Дороти и ей подобные. Еще можно сказать, что Джесс убивает время в ожидании того дня, когда узнает, жив ли ее брошенный ребенок, и раздумывает, пожелает ли разговаривать с ней Мора, узнав о предпринятых поисках.
Но Джесс поступила иначе. Любезно улыбнувшись, она тихо сказала:
— Дороти, очень рада вас видеть.
И лента рулетки с шумом втянулась внутрь.
Мощное тело Дороти проплыло по паркетному полу. Она наклонилась к Джесс и запечатлела на обеих ее щеках по неизбежному поцелую. Пахло от Дороти так, как должно пахнуть от Элизабет Тейлор (если только та пользовалась теми духами, которые рекламировала).
— У Селии божественные шторы, — проговорила Дороти, по обыкновению, не разжимая губ, и Джесс почувствовала себя школьницей, получившей награду на конкурсе по правописанию. Дороти дотронулась до своего тройного жемчужного ожерелья, и тут ее взгляд упал на тетрадку Джесс. — О-о, так вы обновляете зал? Это же чудесно! Фиолетовый такой утомительный!
«Утомительный» — вот самое подходящее слово, подумала Джесс.
— Сегодня я только измеряю, — спокойно ответила она. Джесс совсем не хотелось обсуждать с Дороти Сандерс, да и ни с кем другим, выбранные ею материи или цветовую гамму. Это только ее дело, и Дороти оно не касается.
Она захлопнула тетрадь.
— Как хорошо, ? — произнесла Дороти с таким глубоким вздохом, что ожерелье на ее толстой шее всколыхнулось, — что вам всегда есть чем заняться.
В свое время Дороти по-матерински опекала Джесс после развода. Она как бы жалела ее, так как Джесс в отличие от Чарльза не вступила в новый брак.
— Да, вы правы, Дороти. — Она улыбнулась. — У меня есть работа, дети. Это моя жизнь. И она мне нравится. Мне некогда сидеть без дела.
— О Джесс, нам здесь так вас не хватает! Вы столько всегда делали на благотворительных мероприятиях… А знаете, та мерзкая шлюха, на которой теперь женат Чарльз, не удостаивает нас своим посещением даже днем.
Бабочки сильнее захлопали крыльями.
— Месяц назад я позвонила ей и попросила нанести вместо меня шесть визитов. Шесть, представляете? Так нет, она слишком занята. Они, видите ли, собираются на Багамы, чтобы купить яхту для путешествий. Прямо-таки поселились на море. Как вы это терпите?
Да кто сказал, что Джесс терпит это?
— Ну, — поспешно ответила она, — у каждого свои вкусы. Извините, пожалуйста, у меня назначена одна встреча, и я уже опаздываю.
И Джесс выскользнула из зала, не дожидаясь начала долгой церемонии прощания. Открыв дверцу машины, она швырнула на заднее сиденье сумку с образцами тканей. Теперь Джесс решила вернуться в этот клуб не иначе как в сопровождении толпы своих помощниц, которые никому не дадут к ней приблизиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73