Раз-два. Три-четыре.
Когда-то Карен хотела сделать из них ожерелье для Медли — самое красивое на свете. Оно должно было опускаться до пояса и отливать всеми цветами моря. Карен думала подарить его Мелли на четырнадцатилетие. Но потом пропал Брит, жизнь Карен кончилась, а Мелли стала слишком взрослой для самодельной бижутерии, хотя она, конечно, сделала бы вид, что безумно рада подарку. Притворилась бы из жалости к Карен.
Девять-десять. Одиннадцать-двенадцать.
Думала ли когда-нибудь Джесс, что ее дочь будет носить осколки бутылочного стекла вместо бриллиантов от Тиффани?
Глубоко вздохнув, Карен высыпала на кровать оставшиеся стекляшки и потянулась за ящичком для сигар, где хранилось то, что ей было сейчас нужно: бумаги, которые она прочла бесчисленное количество раз после того, как нашла их в потайном ящике письменного стола.
Карен ни за что не наткнулась бы на них, если бы не искала так упорно потайное место для своих стеклянных драгоценностей, недоступное для посторонних глаз, такое, где ее сокровища будут дожидаться возвращения Брита. И тогда она покажет ему, как много собрала, и эта коллекция красивых шариков станет символом их любви.
Да, до сих пор Брит не вернулся, но это же не означает, что он не вернется никогда.
«Дорогой Ричард, — Карен закрыла глаза, бормоча слова, написанные на тонкой надушенной бумаге. Она давно выучила их наизусть. — Я очень скучаю по тебе. Почему ты не приезжаешь за мной? Увези меня отсюда, и тогда у нас будет семья, будет ребенок».
Карен прижала ящичек к груди.
«Сегодня ребенок шевельнулся во мне. Совсем чуть-чуть, но я знаю:, это он. Ричард, милый, это же замечательно! И все-таки мне очень страшно, потому что тебя все нет и я ничего не знаю о тебе. Но надеюсь, все у тебя хорошо».
Она улыбнулась, открыла глаза, подняла крышку ящичка и заглянула внутрь. Там лежала пачка писем, перевязанных лентой.
— Твой дорогой Ричард все еще жив, — сказала она. — Скоро мы все-все выясним.
Снова собрав стекляшки, Карен начала бросать их на пол. Раз-два, три-четыре.
Лайзе хотелось поговорить с Джинни наедине. Это стало ясно, когда она заявила, что мечтает почувствовать себя путешественницей, удрать из тесной гостиницы, подальше от Филипа и Джесс, с ее проблемами. Впрочем, приходилось признать, что эти двое поддерживали Джинни, не давали погрузиться в пучину горя, которое причинил ей грязный мерзавец Брэд, рассказав дочери то, о чем должен был молчать.
Джинни охотно уклонилась бы от поездки, но Лайза объявила о своем намерении за завтраком в присутствии Дика, и тот немедленно извлек откуда-то карту — в точности такую, как та, что припрятала Джинни.
И вот они ехали по узкой извилистой дороге, ведущей к странному месту под названием Смеющаяся Голова. Деревья, стоявшие вдоль обочин, казалось, страдали от артрита, и их скрюченные ветви спускались почти к самому асфальту. Лайза произносила лишь стандартные фразы вроде «Смотри, как интересно» или «Чертовски далеко, оказывается. Как до Бостона».
Наконец деревья поредели, дорога выпрямилась, а слева стал виден океан.
— Смотри! Маяк! — воскликнула Лайза.
Действительно, на вершине скалы стоял старинный кирпичный маяк. Ничего особенного. Ради него не стоило трогаться с места.
Но Джинни издала приличествующее случаю радостное восклицание, чтобы сделать приятное Лайзе.
Машина въехала на холм; показались розовые, синие и лиловые домики с намалеванными над дверями надписями: «Одежда», «Ювелирные изделия», «Сувениры».
На стоянке Джинни втиснула машину между двумя громадными туристическими автобусами с номерами штата Пенсильвания. Джинни и Лайза выбрались из машины и пошли вверх вместе с толпой увешанных фотоаппаратами зевак. Когда они добрались до вершины, Джинни уже задыхалась и проклинала себя за то, что последовала совету Дика Брэдли.
— Bay! — воскликнула Лайза, осматриваясь. — Это что-то!
Джинни остановилась и, отдышавшись, взглянула на ржаво-бурые, словно нарисованные скалы. «Наверное, — подумала она, — это индейцы применили свое искусство, чтобы выкачивать доллары из карманов туристов».
— Смотри! — кричала Лайза, радуясь, как девочка. — Бинокль! Четвертак есть?
Джинни порылась в кошельке и протянула дочери монету. Лайза тут же устремилась к массивному ящику, на котором были установлены две черные трубки. Сооружение походило не столько на бинокль, сколько на марсианскую машину.
Тяжело дыша, Джинни последовала за дочерью.
— Это острова Елизаветы, — сообщила Лайза, припав к марсианским окулярам и указывая пальцем на несколько едва заметных точек на горизонте.
— Вот и замечательно, — откликнулась Джинни.
А что еще могла она сказать? До Джейка почти все маршруты приводили ее в полутемные бары.
Джинни отбросила назад волосы.
— Лайза, зачем мы сюда приехали?
— Посмотреть на скалы.
Бинокль перестал гудеть, и щелчок известил Лайзу, что оплаченное ею время истекло.
— Я хочу заплатить ему, — сказала Лайза, все еще глядя вдаль.
— Что-о?!
— У меня есть кое-какие сбережения, и я в состоянии заплатить Брэду половину. Если ты добавишь, он оставит нас в покое.
— Только через мой труп, — отрезала Джинни. — Во-первых, ты заработала эти деньги своим трудом, и я не хочу, чтобы ты лишилась их по моей вине.
— Послушай, Джинни, моя вина уж никак не меньше. Я скрыла от тебя, что начала встречаться с Брэдом, поскольку знала, как ты будешь бушевать.
Джинни не могла с этим спорить. Но все же Лайза — ее дочь, а родители всегда в ответе за детей. Она взглянула на точки, именуемые островами Елизаветы. Ну почему с ними нет Джейка? Джейк знал бы, что сказать и что делать.
— Джинни, лучше заплатить ему. Надо покончить с этим. Джинни посмотрела вниз, на плещущие под скалой волны:
— С такими, как Брэд, не покончишь, если заплатишь. Для него секс только инструмент для удовлетворения аппетитов.
Две чайки прочертили небо.
— А в сексе он хорош, — тихо вздохнула Лайза.
— Такие типы всегда хороши.
Джинни не добавила, что ни Брэд, ни любой другой, вероятно, уже не станет заниматься сексом с ней. Умолчала она и о том, что ее некогда неутолимая жажда, видимо, умерла вместе с Джейком.
— Из-за секса всегда проблемы, правда? Он разрушает семьи, разлучает друзей.
— Да, — помолчав, ответила Джинни. — За это я ненавижу его.
Лайза кивнула:
— Давай пообещаем, что больше никогда не будем им заниматься.
Джинни взяла дочь под руку.
— Ты слишком молода, чтобы так говорить. А меня секс уже не интересует.
— Это из-за случая с Брэдом?
— Нет. Из-за того, что Джейка больше нет.
После этого они долго еще стояли на вершине скалы и смотрели на солнечные блики, играющие на поверхности воды.
Путь занял больше времени, чем ожидала Джесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Когда-то Карен хотела сделать из них ожерелье для Медли — самое красивое на свете. Оно должно было опускаться до пояса и отливать всеми цветами моря. Карен думала подарить его Мелли на четырнадцатилетие. Но потом пропал Брит, жизнь Карен кончилась, а Мелли стала слишком взрослой для самодельной бижутерии, хотя она, конечно, сделала бы вид, что безумно рада подарку. Притворилась бы из жалости к Карен.
Девять-десять. Одиннадцать-двенадцать.
Думала ли когда-нибудь Джесс, что ее дочь будет носить осколки бутылочного стекла вместо бриллиантов от Тиффани?
Глубоко вздохнув, Карен высыпала на кровать оставшиеся стекляшки и потянулась за ящичком для сигар, где хранилось то, что ей было сейчас нужно: бумаги, которые она прочла бесчисленное количество раз после того, как нашла их в потайном ящике письменного стола.
Карен ни за что не наткнулась бы на них, если бы не искала так упорно потайное место для своих стеклянных драгоценностей, недоступное для посторонних глаз, такое, где ее сокровища будут дожидаться возвращения Брита. И тогда она покажет ему, как много собрала, и эта коллекция красивых шариков станет символом их любви.
Да, до сих пор Брит не вернулся, но это же не означает, что он не вернется никогда.
«Дорогой Ричард, — Карен закрыла глаза, бормоча слова, написанные на тонкой надушенной бумаге. Она давно выучила их наизусть. — Я очень скучаю по тебе. Почему ты не приезжаешь за мной? Увези меня отсюда, и тогда у нас будет семья, будет ребенок».
Карен прижала ящичек к груди.
«Сегодня ребенок шевельнулся во мне. Совсем чуть-чуть, но я знаю:, это он. Ричард, милый, это же замечательно! И все-таки мне очень страшно, потому что тебя все нет и я ничего не знаю о тебе. Но надеюсь, все у тебя хорошо».
Она улыбнулась, открыла глаза, подняла крышку ящичка и заглянула внутрь. Там лежала пачка писем, перевязанных лентой.
— Твой дорогой Ричард все еще жив, — сказала она. — Скоро мы все-все выясним.
Снова собрав стекляшки, Карен начала бросать их на пол. Раз-два, три-четыре.
Лайзе хотелось поговорить с Джинни наедине. Это стало ясно, когда она заявила, что мечтает почувствовать себя путешественницей, удрать из тесной гостиницы, подальше от Филипа и Джесс, с ее проблемами. Впрочем, приходилось признать, что эти двое поддерживали Джинни, не давали погрузиться в пучину горя, которое причинил ей грязный мерзавец Брэд, рассказав дочери то, о чем должен был молчать.
Джинни охотно уклонилась бы от поездки, но Лайза объявила о своем намерении за завтраком в присутствии Дика, и тот немедленно извлек откуда-то карту — в точности такую, как та, что припрятала Джинни.
И вот они ехали по узкой извилистой дороге, ведущей к странному месту под названием Смеющаяся Голова. Деревья, стоявшие вдоль обочин, казалось, страдали от артрита, и их скрюченные ветви спускались почти к самому асфальту. Лайза произносила лишь стандартные фразы вроде «Смотри, как интересно» или «Чертовски далеко, оказывается. Как до Бостона».
Наконец деревья поредели, дорога выпрямилась, а слева стал виден океан.
— Смотри! Маяк! — воскликнула Лайза.
Действительно, на вершине скалы стоял старинный кирпичный маяк. Ничего особенного. Ради него не стоило трогаться с места.
Но Джинни издала приличествующее случаю радостное восклицание, чтобы сделать приятное Лайзе.
Машина въехала на холм; показались розовые, синие и лиловые домики с намалеванными над дверями надписями: «Одежда», «Ювелирные изделия», «Сувениры».
На стоянке Джинни втиснула машину между двумя громадными туристическими автобусами с номерами штата Пенсильвания. Джинни и Лайза выбрались из машины и пошли вверх вместе с толпой увешанных фотоаппаратами зевак. Когда они добрались до вершины, Джинни уже задыхалась и проклинала себя за то, что последовала совету Дика Брэдли.
— Bay! — воскликнула Лайза, осматриваясь. — Это что-то!
Джинни остановилась и, отдышавшись, взглянула на ржаво-бурые, словно нарисованные скалы. «Наверное, — подумала она, — это индейцы применили свое искусство, чтобы выкачивать доллары из карманов туристов».
— Смотри! — кричала Лайза, радуясь, как девочка. — Бинокль! Четвертак есть?
Джинни порылась в кошельке и протянула дочери монету. Лайза тут же устремилась к массивному ящику, на котором были установлены две черные трубки. Сооружение походило не столько на бинокль, сколько на марсианскую машину.
Тяжело дыша, Джинни последовала за дочерью.
— Это острова Елизаветы, — сообщила Лайза, припав к марсианским окулярам и указывая пальцем на несколько едва заметных точек на горизонте.
— Вот и замечательно, — откликнулась Джинни.
А что еще могла она сказать? До Джейка почти все маршруты приводили ее в полутемные бары.
Джинни отбросила назад волосы.
— Лайза, зачем мы сюда приехали?
— Посмотреть на скалы.
Бинокль перестал гудеть, и щелчок известил Лайзу, что оплаченное ею время истекло.
— Я хочу заплатить ему, — сказала Лайза, все еще глядя вдаль.
— Что-о?!
— У меня есть кое-какие сбережения, и я в состоянии заплатить Брэду половину. Если ты добавишь, он оставит нас в покое.
— Только через мой труп, — отрезала Джинни. — Во-первых, ты заработала эти деньги своим трудом, и я не хочу, чтобы ты лишилась их по моей вине.
— Послушай, Джинни, моя вина уж никак не меньше. Я скрыла от тебя, что начала встречаться с Брэдом, поскольку знала, как ты будешь бушевать.
Джинни не могла с этим спорить. Но все же Лайза — ее дочь, а родители всегда в ответе за детей. Она взглянула на точки, именуемые островами Елизаветы. Ну почему с ними нет Джейка? Джейк знал бы, что сказать и что делать.
— Джинни, лучше заплатить ему. Надо покончить с этим. Джинни посмотрела вниз, на плещущие под скалой волны:
— С такими, как Брэд, не покончишь, если заплатишь. Для него секс только инструмент для удовлетворения аппетитов.
Две чайки прочертили небо.
— А в сексе он хорош, — тихо вздохнула Лайза.
— Такие типы всегда хороши.
Джинни не добавила, что ни Брэд, ни любой другой, вероятно, уже не станет заниматься сексом с ней. Умолчала она и о том, что ее некогда неутолимая жажда, видимо, умерла вместе с Джейком.
— Из-за секса всегда проблемы, правда? Он разрушает семьи, разлучает друзей.
— Да, — помолчав, ответила Джинни. — За это я ненавижу его.
Лайза кивнула:
— Давай пообещаем, что больше никогда не будем им заниматься.
Джинни взяла дочь под руку.
— Ты слишком молода, чтобы так говорить. А меня секс уже не интересует.
— Это из-за случая с Брэдом?
— Нет. Из-за того, что Джейка больше нет.
После этого они долго еще стояли на вершине скалы и смотрели на солнечные блики, играющие на поверхности воды.
Путь занял больше времени, чем ожидала Джесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73