В каждом садике среди кустов стояли деревянные скамейки с изогнутыми спинками и витыми ножками.
Они прошли под очередной аркой и оказались на поросшей травой лужайке. Справа возвышалась каменная стена, покрытая серовато-зеленым мхом. В центре поляны Эмили увидела круглую беседку с тонкими, словно кружево, резными перилами.
— Вращающаяся беседка, — сказал Сэм. — Хочешь покататься?
Эмили поднялась по ступенькам и прислонилась к перилам. Сэм навалился плечом на беседку, и вдруг она сдвинулась с места и начала медленно поворачиваться по кругу.
— Беседка, в которой можно вращаться, следуя за солнцем, — сказал Сэм, запрыгивая внутрь. — Правда, замечательная идея?
— Замечательная, — согласилась Эмили. — Жаль, что сейчас еще слишком рано. Мне бы хотелось увидеть сад летом, когда он будет в полном цвету.
— А ты попытайся представить, — сказал Сэм. — Смотри вон на ту стену. — Эмили взглянула на серые камни, ожидая продолжения. — Видишь, сколько роз? Алые, бордовые, пурпурные. Те, что растут возле самой стены, ярко-красные с огромными пышными цветками и блестящими изумрудными листьями — это сорт Томаса Финча, называется он Елена Прекрасная. А рядом с ними — бархатная итальянская роза Великолепие Тосканы. Она чуть темнее и цветет не так долго, как Елена, но если бы мы оказались здесь в конце июня, то смогли бы увидеть и ту и другую одновременно. И так по всему саду, — Сэм сделал широкий жест рукой, — цвета плавно переходят один в другой, от насыщенных темно-красных тонов к оранжевым и желтым. А прямо напротив нас, — Сэм показал на серую каменную стену, — представь, вся поверхность стены полностью скрыта бледно-розовыми цветами. Они настолько нежные, что напоминают легкую морскую пену, подкрашенную лучами заходящего солнца. И очень маленькие, — он сложил пальцы колечком, — крошечные, необыкновенно изящные, с тонким, едва уловимым запахом. Мы назвали их Затянувшееся Прощание, потому что они цветут до первых заморозков.
Эмили слушала Сэма, затаив дыхание. Она смотрела на пустой сад, на голые клумбы, и ей казалось, что они покрываются розами. Эмили словно перенеслась в жаркий июльский полдень и почувствовала разлитый в воздухе сладкий аромат цветов.
— Спасибо, — прошептала она.
Когда Сэм предложил посмотреть розовые плантации, Эмили с трудом заставила себя вернуться в реальность — ей жаль было уходить из беседки и очень не хотелось покидать удивительный сад. Однако, подойдя к изгороди, за которой, на сколько хватало глаз, тянулись вспаханные поля, Эмили не смогла сдержать восторженного возгласа — ее потрясла сама мысль, что все это бескрайнее пространство засеяно розами, а не кукурузой.
Эмили взглянула на плавные изгибы холмов, на лес в синей дымке, на поблескивающее вдалеке море и неожиданно для самой себя заговорила о планах на будущее, о том, как бы ей хотелось переехать в Корнуолл и открыть магазин под названием «Морская волна».
— И почему, — вслух удивилась Эмили, — я так долго не решалась на этот шаг?
Она подумала, что все опасения напрасны, стоит лишь взяться за дело, и все у нее получится.
Следующим пунктом экскурсии была оранжерея. Сэм попытался объяснить Эмили в понятных для нее терминах сложности творческого процесса по выведению нового сорта роз и с волнением рассказывал о радостях и разочарованиях, подстерегающих творца, который никогда не знает заранее, каков будет результат его кропотливого труда.
В первой оранжерее находились молодые растения, появившиеся на свет всего пару недель назад. Они дожидались своего часа, когда их внимательно осмотрят и выберут лучшие, самые сильные и здоровые побеги, с которыми продолжат работу. Ежегодно делается тысячи и тысячи пробных скрещиваний. После каждой пробы и появления нового растения вновь производится отбор. Отобранные розы размножают в небольшом количестве и в течение нескольких лет внимательно следят за их ростом и поведением, после чего из тысяч остаются, может быть, десятки, которые решают сохранить. Они снова проходят стадию размножения и за ними наблюдают еще несколько лет. В конце этого длинного цикла скрещивания, наблюдения, отбора, размножения и новых наблюдений, через шесть-семь лет, появится два, возможно три, редко четыре новых сорта роз, которым дадут имена. Они займут место на плантациях и будут выращиваться уже для продажи.
Сэм подвел Эмили к шкафу, похожему на библиотечный каталог, с множеством выдвижных ящичков, в которых хранились тонкие кисти.
— Кисти используются для опыления, — пояснил Сэм. — Физически процесс выглядит так: мы переносим пыльцу с пестика мужского растения на тычинки женского.
— А размножение? Как же тогда производится размножение?
— Окулированием.
— Ну, конечно же, — воскликнула Эмили, — Окулированием!
Сэм посмотрел на нее и расплылся в многозначительной улыбке. Эмили вдруг вспомнила, как вчера вечером на террасе она стояла около Сэма, прижавшись к его теплому боку, а он обнимал ее за плечи.
— Прививка черенками, — сказал Сэм, решив все же растолковать загадочный термин.
— Да, да, я понимаю, — Эмили старательно закивала головой. — Нет, если честно, я ничего не понимаю.
— Мы не занимаемся искусственными манипуляциями с генами растений, — сказал Сэм. — Некоторые питомники ради коммерческих целей проделывают подобные эксперименты. Но наша работа не имеет ничего общего с генной инженерией. То, что делаем мы, вполне может произойти и в дикой природе. Мы просто регулируем процесс естественного отбора. Производя разумную селекцию, мы отсекаем элементы случайного скрещивания.
— Вот оно что, теперь ясно, — протянула Эмили и отважилась задать еще один профессиональный вопрос: — А каким образом вы добиваетесь устойчивости к различным заболеваниям?
— Все тем же естественным путем. Методы, применяемые для выведения сельскохозяйственных гибридов, томатов например, в результате чего помидорки становятся невероятно красными и толстокожими, не годятся для роз. Мы действуем иначе — подбираем наиболее удачные пары и надеемся, что в конце концов получится новый красивый цветок. Ну, если хочешь, это немного похоже на работу свахи.
Они перешли в следующую оранжерею. Эмили полной грудью вдохнула наполненный сладким ароматом воздух. Большая часть роз в этой оранжерее уже зацвела. Они предназначались для цветочной выставки в Челси. Растения надо было тщательно отобрать и подготовить к показу так, чтобы все представленные экземпляры находились на пике своего цветения.
— В этом году мы повезем три новых сорта, — сказал Сэм.
— Можно на них взглянуть? — спросила Эмили.
— Пожалуйста. — Сэм приподнял один из бледно-розовых бутонов. — Нравится?
— Она великолепна, — просто сказала Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Они прошли под очередной аркой и оказались на поросшей травой лужайке. Справа возвышалась каменная стена, покрытая серовато-зеленым мхом. В центре поляны Эмили увидела круглую беседку с тонкими, словно кружево, резными перилами.
— Вращающаяся беседка, — сказал Сэм. — Хочешь покататься?
Эмили поднялась по ступенькам и прислонилась к перилам. Сэм навалился плечом на беседку, и вдруг она сдвинулась с места и начала медленно поворачиваться по кругу.
— Беседка, в которой можно вращаться, следуя за солнцем, — сказал Сэм, запрыгивая внутрь. — Правда, замечательная идея?
— Замечательная, — согласилась Эмили. — Жаль, что сейчас еще слишком рано. Мне бы хотелось увидеть сад летом, когда он будет в полном цвету.
— А ты попытайся представить, — сказал Сэм. — Смотри вон на ту стену. — Эмили взглянула на серые камни, ожидая продолжения. — Видишь, сколько роз? Алые, бордовые, пурпурные. Те, что растут возле самой стены, ярко-красные с огромными пышными цветками и блестящими изумрудными листьями — это сорт Томаса Финча, называется он Елена Прекрасная. А рядом с ними — бархатная итальянская роза Великолепие Тосканы. Она чуть темнее и цветет не так долго, как Елена, но если бы мы оказались здесь в конце июня, то смогли бы увидеть и ту и другую одновременно. И так по всему саду, — Сэм сделал широкий жест рукой, — цвета плавно переходят один в другой, от насыщенных темно-красных тонов к оранжевым и желтым. А прямо напротив нас, — Сэм показал на серую каменную стену, — представь, вся поверхность стены полностью скрыта бледно-розовыми цветами. Они настолько нежные, что напоминают легкую морскую пену, подкрашенную лучами заходящего солнца. И очень маленькие, — он сложил пальцы колечком, — крошечные, необыкновенно изящные, с тонким, едва уловимым запахом. Мы назвали их Затянувшееся Прощание, потому что они цветут до первых заморозков.
Эмили слушала Сэма, затаив дыхание. Она смотрела на пустой сад, на голые клумбы, и ей казалось, что они покрываются розами. Эмили словно перенеслась в жаркий июльский полдень и почувствовала разлитый в воздухе сладкий аромат цветов.
— Спасибо, — прошептала она.
Когда Сэм предложил посмотреть розовые плантации, Эмили с трудом заставила себя вернуться в реальность — ей жаль было уходить из беседки и очень не хотелось покидать удивительный сад. Однако, подойдя к изгороди, за которой, на сколько хватало глаз, тянулись вспаханные поля, Эмили не смогла сдержать восторженного возгласа — ее потрясла сама мысль, что все это бескрайнее пространство засеяно розами, а не кукурузой.
Эмили взглянула на плавные изгибы холмов, на лес в синей дымке, на поблескивающее вдалеке море и неожиданно для самой себя заговорила о планах на будущее, о том, как бы ей хотелось переехать в Корнуолл и открыть магазин под названием «Морская волна».
— И почему, — вслух удивилась Эмили, — я так долго не решалась на этот шаг?
Она подумала, что все опасения напрасны, стоит лишь взяться за дело, и все у нее получится.
Следующим пунктом экскурсии была оранжерея. Сэм попытался объяснить Эмили в понятных для нее терминах сложности творческого процесса по выведению нового сорта роз и с волнением рассказывал о радостях и разочарованиях, подстерегающих творца, который никогда не знает заранее, каков будет результат его кропотливого труда.
В первой оранжерее находились молодые растения, появившиеся на свет всего пару недель назад. Они дожидались своего часа, когда их внимательно осмотрят и выберут лучшие, самые сильные и здоровые побеги, с которыми продолжат работу. Ежегодно делается тысячи и тысячи пробных скрещиваний. После каждой пробы и появления нового растения вновь производится отбор. Отобранные розы размножают в небольшом количестве и в течение нескольких лет внимательно следят за их ростом и поведением, после чего из тысяч остаются, может быть, десятки, которые решают сохранить. Они снова проходят стадию размножения и за ними наблюдают еще несколько лет. В конце этого длинного цикла скрещивания, наблюдения, отбора, размножения и новых наблюдений, через шесть-семь лет, появится два, возможно три, редко четыре новых сорта роз, которым дадут имена. Они займут место на плантациях и будут выращиваться уже для продажи.
Сэм подвел Эмили к шкафу, похожему на библиотечный каталог, с множеством выдвижных ящичков, в которых хранились тонкие кисти.
— Кисти используются для опыления, — пояснил Сэм. — Физически процесс выглядит так: мы переносим пыльцу с пестика мужского растения на тычинки женского.
— А размножение? Как же тогда производится размножение?
— Окулированием.
— Ну, конечно же, — воскликнула Эмили, — Окулированием!
Сэм посмотрел на нее и расплылся в многозначительной улыбке. Эмили вдруг вспомнила, как вчера вечером на террасе она стояла около Сэма, прижавшись к его теплому боку, а он обнимал ее за плечи.
— Прививка черенками, — сказал Сэм, решив все же растолковать загадочный термин.
— Да, да, я понимаю, — Эмили старательно закивала головой. — Нет, если честно, я ничего не понимаю.
— Мы не занимаемся искусственными манипуляциями с генами растений, — сказал Сэм. — Некоторые питомники ради коммерческих целей проделывают подобные эксперименты. Но наша работа не имеет ничего общего с генной инженерией. То, что делаем мы, вполне может произойти и в дикой природе. Мы просто регулируем процесс естественного отбора. Производя разумную селекцию, мы отсекаем элементы случайного скрещивания.
— Вот оно что, теперь ясно, — протянула Эмили и отважилась задать еще один профессиональный вопрос: — А каким образом вы добиваетесь устойчивости к различным заболеваниям?
— Все тем же естественным путем. Методы, применяемые для выведения сельскохозяйственных гибридов, томатов например, в результате чего помидорки становятся невероятно красными и толстокожими, не годятся для роз. Мы действуем иначе — подбираем наиболее удачные пары и надеемся, что в конце концов получится новый красивый цветок. Ну, если хочешь, это немного похоже на работу свахи.
Они перешли в следующую оранжерею. Эмили полной грудью вдохнула наполненный сладким ароматом воздух. Большая часть роз в этой оранжерее уже зацвела. Они предназначались для цветочной выставки в Челси. Растения надо было тщательно отобрать и подготовить к показу так, чтобы все представленные экземпляры находились на пике своего цветения.
— В этом году мы повезем три новых сорта, — сказал Сэм.
— Можно на них взглянуть? — спросила Эмили.
— Пожалуйста. — Сэм приподнял один из бледно-розовых бутонов. — Нравится?
— Она великолепна, — просто сказала Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76