– процитировал Петр.
– Значит, придется уйти, – добавил он. – Я, во всяком случае, других вариантов не вижу.
Глава 8. Планета Немезида
«Когда мы смотрим в Бездну, Бездна смотрит в нас», – сказал гениальный Ницше.
Бездна Космоса смотрела на Солнечную систему. И из этой бездны медленно, по космическим масштабам, разумеется, выплывала блуждающая планета. Какими закономерностями небесной механики объяснить ее периодическое появление на окраине Солнечной системы астрономы планеты Земля затруднялись.
Первоначально по косвенным данным несколько ученых предположили ее существование на дальних окраинах планетной системы нашей звезды. Потом появились данные, позволяющие говорить, что эта планета своим поведением напоминает скорее комету. Она то удаляется от Солнца, и отсутствует несколько тысяч лет, то приближается к нему, хотя и остается за пределами орбиты Плутона.
Еще больше загадок добавило таинственное поведение американского космического зонда, который, выйдя за пределы орбиты Плутона, вдруг повел себя совершенно необычно. Поразительно, но наиболее четкое объяснение его полета можно было дать, если предположить, что вне Солнечной системы гравитационная постоянная меняет свое значение.
С точки зрения современной физики это казалось бредом. Но факты упрямая вещь. И если предположить, что это так, то периодическое приближение к Солнечной системе таинственной планеты становилось вообще трудно предсказать. Как, впрочем, и ее дальнейшее поведение.
И кто знает, остановится ли в очередной раз эта космическая гостья так далеко от нас, или захочет подойти поближе? А это было чревато многими бедами для обитателей планеты Земля.
Именно поэтому, еще не зная всех деталей поведения этой загадочной планеты, астрономы, предположившие ее существование, назвали ее именем богини возмездия Немезиды.
В этом году Немезида заняла свою дальнюю орбиту уверенно и откровенно демонстрировала себя земным наблюдателям. Хотя как можно применять такие термины к космическому объекту? Но, тем не менее, было что-то, что заставляло астрономов говорить о Немезиде чуть ли не как об одушевленном предмете.
И душа этого, с позволения сказать, предмета явно пылала гневом.
Великие русские мыслители Вернадский и Чижевский были больше, чем учеными. Они были пророками, как сказали бы люди более ранних исторических эпох. И эти ученые-пророки неопровержимо доказали влияние Космоса на дела земные. Тупые людишки считали их пророчества чем-то вроде научно-популярной фантастики, баловством заслуженных мэтров, этаким довеском к вполне корректным с академической точки зрения, научным трудам этих ученых.
Между тем, обыватели как всегда заблуждались. Космос пылал гневом на отупевшую людскую биомассу. И Немезида, еще не заняв свою орбиту, какими-то неизвестными пока землянам флюидами уже врывалась в их жизнь.
Мощнейшее землетрясение в Индийском океане вызвало цунами, обрушившееся на Таиланд и Индонезию. Десятки тысяч праздных землян, прожигающих деньги в теплых краях, нашли свой конец в волнах вздыбившегося океана.
Земная ось сместилась. И на Европу обрушились снега и холода. Замерзали Мюнхен и Неаполь, снег выпал даже в Тунисе. И многие европейцы, из тех, кто не отучился думать, вдруг осознали, какими героями являются их русские соседи, каждую зиму живущие в таких условиях, которые стали бедствием для изнеженной Европы.
Миру пора было задуматься, сразу задуматься, над этими знамениями. Но мир пока ничего не понял.
Между тем, Немезида заняла свою дальнюю орбиту.
И смотрела на Землю своими глазами из замерзшего метана.
Этот взгляд был понят Богами, покровителями арийских народов.
– Надо помочь нашим детям, – сказал покровитель славян Сварог, бывший при жизни кузнецом, подарившим людям тайну железа.
Его германский коллега Тор был скептичен.
– Как помочь им, как! – с чувством воскликнул он. – Неужели непонятно, зачем пришла Немезида?! Неужели непонятно, кто и за что пострадал от цунами?! Неужели непонятно, о чем говорят арктические холода в Европе?!
Чтобы разъяснить им все это с нашей помощью, – продолжал он, – надо, чтобы они вновь поверили нам, а не чужому им средиземноморскому фокуснику Иисусу.
Но кто готов поверить нам?!! Кто?!!
– Наверное, такие все же есть, – сказал Сварог.
– Это все твоя славянская мягкотелость, – грубовато заметил Тор. – Были бы, так уже уверовали бы. И действовали так, как надо истинным арийцам.
– А это твоя германская дубовость! – возмутился Сварог. – Что, не было что ли среди этого быдла тех, кто сам, своим сердцем и своим умом пришел к нам?! Помнишь, этого, твоего и моего внука, Зигфрида?! А его друзей?! Надо помочь им, и они совершат то, чего мы от них давно ждем.
– Мироповорот, коллеги? – спросил их ирано-арийский товарищ, легендарный Кова.
– Да, мироповорот. Поворот, который исправит роковую ошибку и уничтожит раковую опухоль семитской, по самой своей сути, государственности на планете. Который сделает Землю вновь планетой творцов, а не чинуш. Который вернет роду человеческому смысл жизни, ради которого они и создавались Творцом.
– Ладно, кузнецы, не надо горячиться. Но, по моему мнению, они все же слабоваты. И я не знаю, что может им помочь.
– Им может помочь любовь, – сказал Сварог.
– Любовь?! – изумился Тор.
– Себя вспомни, братец, – усмехнулся Сварог.
Тор вдруг замолчал. И взгляд его стал мечтательным. И то сказать, германский гений не только тверд, но и сентиментален.
«Я всегда всем говорю, что я неземная. Но они считают, что у меня мания величия. А ты понял все сам. И теперь мы оба неземные. Я заразила тебя этой болезнью. Очень люблю тебя. Твоя неземная фея-марсианка».
«Силу любви не измерить, ее можно только почувствовать. Но силой моей любви можно поменять местами небо и землю».
– Они поменяют местами небо и землю. Они смогут, – твердо сказал Сварог, в упор глядя в глаза друга своими глазами серо-стального цвета. Цвета арийского металла, который они подарили своим детям.
Глава 9. Наука и революция
Зима проходила, можно сказать, бездарно. Затянувшиеся праздники скорее раздражали, чем радовали. Одолевали мелкие заботы. Особенно раздражала Чугунова необходимость ради заработка жить в Москве. Он, похоже, окончательно стал провинциалом в душе. И теперь, что называется, не умом, а шкурой понимал, как же ненавидит столицу остальная Россия.
Изредка они перезванивались с Булаевым и Зигфридом.
– Чего там думают наши спонсоры! – с нетипичным для него возбуждением часто говорил Юра, – возмущение народа несносной жизнью нарастает. Сейчас можно так легко завоевать на этом политический капитал. А никто не чешется!
Юра был прав. Общественные настроения менялись стремительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65